Выбери любимый жанр

Гонимые - Калашников Исай Калистратович - Страница 39


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

39

– Да уж знаю. Коксу-Сабрак только вчера возвратился с вашей стороны, а сегодня ты идешь сюда искать лошадь. Завтра захочешь найти тут целый табун. Убирайся.

Джамуха хмуро, исподлобья, посмотрел на караульного: не врет ли? Да нет, не врет. Помирились-таки ханы. И помешать миру невозможно. Опоздал.

Ушел Сабрак. Что же теперь делать? Джамуха вглядывался через плечо караульного в юрты куреня. Напасть на курень? Сил мало, слишком рискованно. Если только устроить хороший переполох… Что это даст?

Найманы легко отобьют нападение, кинутся преследовать. Да, так… А если вывести погоню на курень кэрэитов? Получится неплохо. Это, пожалуй, даже лучше, чем убийство Сабрака.

– Не шарь глазами возле наших юрт. Нет там твоего коня.

– А вот и есть! Видишь, стоят лошади у коновязи? Одна из них, кажется, моя. Пойду посмотрю.

– Я сказал: убирайся! – Караульный был неумолим. Его тешило чувство превосходства вооруженного человека над безоружным.

– Ладно, я пойду. – Джамуха успел наметить пути подхода к куреню и дорогу для отступления. – Но ты мне в наших нутугах на глаза не попадайся.

Я запомнил твое лицо!

Караульный угрожающе поднял копье. Джамуха благоразумно отступил, пошел к кустам, оглядываясь на юрты куреня.

Вернулся к воинам и стал ждать наступления ночи.

На бледном небе проклюнулись первые звезды, от реки в степь поползла сырая свежесть, в курене замерцали огни. Джамуха подтянул подпруги, вскочил в седло.

– Пора!

К куреню приближались молча, шагом. Лишь когда заорал, поднимая тревогу, караульный, рванулись галопом на юрты. У огней заметались огромные уродливые тени, заплакали дети, завизжали женщины, залаяли собаки. Воины Джамухи метались возле юрт, опрокидывая котлы с пищей, отвязывали от коновязей лошадей, хватали седла, одежду, оружие – все, что подвернется под руку. Найманы сбились в центре куреня, возле большой юрты своего нойона. В небо с воем понеслись сигнальные стрелы, и почти тотчас над нападающими засвистели боевые стрелы. Одна из них чиркнула по рукаву Джамухи, с треском разорвав шелк подаренного Тогорилом халата. Два воина свалились с лошадей у огня и корчились в предсмертных судорогах. Джамуха приказал их поднять и дал сигнал к отступлению.

Найманы, как и рассчитывал Джамуха, не удержались от погони. Он уходил не торопясь, сберегая силы лошадей. А найманам, должно быть, казалось, что они вот-вот настигнут его и рассчитаются за дерзкое нападение. Теперь Джамуха боялся только одного – сбиться с пути и проскочить мимо куреня кэрэитов.

Низко над степью висела полная луна, и степь, залитая белым светом, казалась седой. Птицы, спавшие под кустиками ковыля и полыни, испуганно взлетали из-под копыт лошадей. Впереди блеснул слабый огонек, рядом возник и затрепетал другой. Курень кэрэитов! Джамуха перескочил на заводную лошадь и прибавил ходу. То же сделали и его воины. Найманы начали отставать.

Джамуха промчался мимо куреня, встревожив его топотом копыт, круто повернул на восток, к своим кочевьям. Дело было сделано. Теперь найманы неминуемо, словно камень, пущенный с горы, обрушатся на курень кэрэитов. А те не замедлят дать им отпор. Начнется вражда, яростная и непримиримая, потому что каждая сторона будет считать виновной другую.

Натянув поводья, Джамуха перевел лошадь на неторопливую рысь, улыбнулся. Нет, не ушло еще время вольных степных племен!

Глава 2

На расстоянии полета стрелы друг от друга в траве, за кустиками дэрисуна, притаились Тэмуджин, Хасар и Бэлгутэй. Перед ними стлалась опаленная солнцем степь с торчащими кое-где на высоких стеблях голубыми шарами мордовника. Вдали, расплываясь в дрожащем воздухе, маячили два всадника – младшие братья Хачиун и Тэмугэ-отчигин. Они двигались то в одну, то в другую сторону, медленно приближаясь. Тэмуджин до ряби в глазах всматривался в степь, но ничего не видел перед всадниками: мешала текучая дрожь воздуха над травой. Но он знал: где-то, теперь уже не очень далеко, настороженно оглядываясь на всадников, идут тяжелые птицы дрофы. Если Хачиун и Тэмугэ-отчигин с умом будут нагонять птиц, не вспугнут, они выйдут сюда. Место очень удобное. Справа и слева крутые сопки. На них осторожные дрофы не полезут.

Тэмуджин приподнялся на локте и сразу же припал к земле: над травой далеко впереди качнулась голова птицы. Теперь нужно быть очень внимательным. Он положил на лук стрелу с широким заточенным наконечником, посмотрел на братьев. Хасар лежал неподвижно и был почти незаметен в своем сером халате – как раз под цвет травы. Бэлгутэй делал знаки, что тоже видит птиц. Тэмуджин погрозил ему кулаком, и Бэлгутэй замер.

Шесть птиц приближались к охотникам. Они обеспокоенно крутили головами, оглядывались на всадников. Вдруг одна остановилась, уставилась в ту сторону, где лежал Бэлгутэй, испуганно вскрикнула, и все птицы бросились прямо на Тэмуджина. Они бежали, оглушительно хлопая широкими крыльями, неправдоподобно огромные, тяжелые, им, казалось, никогда не оторваться от земли. Но примерно в двух выстрелах от Тэмуджина они поднялись, подобрали голенастые ноги и полетели, медленно набирая высоту.

Он выждал, когда крылья зашумят над головой, вскочил. Звонко тенькнула тугая тетива, белой молнией блеснула на солнце стрела, и дрофа комом рухнула на землю, треснуло, ломаясь, древко стрелы, с сухим шелестом ударили крылья по траве. Дрофа высоко подпрыгнула, перевернулась вверх брюхом. На светлых нижних перьях, на обломке стрелы показалась ярко-красная кровь.

Это была первая птица, сбитая влет, и Тэмуджин взвыл от радости.

Прибежали Хасар и Бэлгутэй. Деловито выдернув обломок стрелы, Бэлгутэй взвесил птицу на руках, поцокал языком.

– Жирная! Посмотри-ка, Хасар.

– Лучше вот что посмотри! – Хасар сжал кулак, поднес его к лицу Бэлгутэя. – Вспугнул птиц – и ничего! Сейчас как дам!..

– Перестань, Хасар! – сказал Тэмуджин.

Ему очень не хотелось, чтобы ссора братьев омрачала его радость.

Хачиун и Тэмугэ-отчигин привели лошадей. Тэмуджин приторочил птицу к седлу, посмотрел на солнце. Время близилось к полудню. Жарища становилась невыносимой. По толстощекому, испачканному землей лицу Бэлгутэя катился пот. Вытирая лоб ладонью, Бэлгутэй с опаской поглядывал на худощавого, жилистого Хасара, все еще сжимающего кулаки.

– Поедем домой, – сказал Тэмуджин.

– Нет! – обозленно дернул головой Хасар. – Будем еще охотиться.

Ему, видимо, очень не хотелось возвращаться с пустыми руками. Он явно завидовал старшему брату. Все знали, что Хасар стреляет из лука лучше любого из братьев, в том числе и Тэмуджина. Однако на охоте всегда больше везло Тэмуджину, он редко возвращался в юрту без добычи.

Не ответив Хасару, Тэмуджин сел на коня и направил его к призрачным, словно плывущим над степью, лиловым холмам. Там на берегу маленькой речушки стоит их юрта. Место бедное сочными травами, но тихое, безлюдное.

Жили здесь, никого не встречая, вот уже два месяца. А до этого приходилось менять стоянки очень часто. Стоило даже случайному путнику набрести на юрту, и Тэмуджин немедленно откочевывал в другое место. Он постоянно помнил о Таргутай-Кирилтухе.

Хасар нагнал его, хмуро попросил:

– Тэмуджин, оставь нас с Бэлгутэем в степи. Он вспугнул птиц и пусть гоняет на меня добычу, пока с ног не свалится.

Упрямство брата не понравилось Тэмуджину. Сухо сказал:

– Мы едем домой.

– Ты прикрываешь Бэлгутэя! Это несправедливо.

– Замолчи! – вспылил Тэмуджин. – Справедливо… Ну что ты понимаешь в справедливости?

Хасар обиженно отвернулся, натянул поводья, отставая.

Лошади шли шагом. В степи стояла тишина, все живое попряталось от жары, даже неугомонные кузнечики – и те умолкли; от солнца, от густой полынной горечи слегка кружилась голова. Раздражение, вызванное словами Хасара, долго не проходило. Тоже, берется судить о том, что справедливо, а что нет. Суждениями о справедливости слабые заслоняются, как щитом, а вот Таргутай-Кирилтух не рассуждает, творит все что вздумается. Сделав его жизнь подобной жизни степного волка, рыскающего вдали от шумных куреней, Таргутай-Кирилтух ни разу не подумал, что это и несправедливо, и бесчестно. А ведь должна же быть справедливость – мера поступкам и нойонов, и простых людей. Трижды проклятый Таргутай-Кирилтух! Он не только обездолил семью. Страх перед ним, как соль рану, разъедает душу, лишает покоя. Из-за этого стал вспыльчивым, несдержанным. Мать уже не однажды говорила ему с упреком: «В гневе и прямое становится кривым, и гладкое корявым». Она, конечно, права. Надо научиться держать себя в руках, не обижать зря близких ему людей. Сейчас на Хасара прикрикнул зря. Он не так уж и не прав. Бэлгутэй, если следовать древнему обычаю, заслужил наказания. На облавах за невольные ошибки бьют, за умышленные – убивают.

39
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело