Гонители - Калашников Исай Калистратович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/128
- Следующая
Перед станом его встретили дозорные. Начали встревоженно расспрашивать, чем окончились переговоры. Они вспугнули его думы, он с раздражением сказал:
– Вы что, глупые? Видите, я живой, возвращаюсь к вам. Значит, все хорошо.
С теми же расспросами пристали к нему и нойоны. Они обрадовались, что сражения не будет, устроили пир, веселились, возносили хвалу его отваге и мудрости. Пылали огни, жарилось нанизанное на прутья мясо. Джамуха пил вино, молчал. Ему больше всего хотелось сейчас оказаться в своей юрте.
Может быть, бросить все, уйти со своим племенем куда-нибудь в дальние дали, где нет ни властолюбивого анды, ни его покровителя Ван-хана, ни сражений, ни воинов, туда, где растут высокие травы, бегут светлые реки и тишину не тревожит звон оружия и стон раненых. Но есть ли такие земли? И почему он должен покинуть свои кочевья, землю отцов и дедов? Только потому, что анда Тэмуджин, как взбесившийся волк, рыщет по степи и рвет горло всем, кто слабее его? Он, наверное, только того и ждет. Останется здесь единственным хозяином… Нет, не бывать этому!
Нойоны становились разговорчивее. От жара огня, от выпитой архи раскраснелись лица, заблестели глаза. Они совсем забыли о нем, расхваливали друг друга, хвастались друг перед другом. Но кто-то на кого-то обиделся, вспыхнула ссора, в нее сразу же втянулись все. От ссоры до драки – один шаг. У огня началась свалка. Колотили друг друга, выкрикивали ругательства, размазывали по лицам слезы пьяной обиды и кровь из разбитых носов. Джамуха поднялся, его качнуло – еле удержался на ногах.
– Прекратите!
Но его, наверное, даже не услышали. Вокруг дерущихся собрались воины, посмеивались, глазели на драку. Джамуха позвал нукеров.
– Несите воды! Больше!
Нукеры принесли десятка два бурдюков, наполненных грязной, с зеленой слизью водой из высыхающего озера, начали обливать нойонов. Мокрые, в тине, они расползались в стороны. Джамуха лег на залитый водой войлок, обхватил голову руками и забылся тяжелым, как бред, сном.
Утром нойоны собрались вновь и как ни в чем не бывало, посмеиваясь, начали вспоминать вчерашнее. Ничтожные людишки! Разве можно с ними одолеть хана Тэмуджина… Надо искать друзей. У анды теперь осталось три врага татары, меркиты и найманы. Татары – рядом, но они слабы. Остаются найманы и меркиты. Надо идти к ним. Теперь для него друг тот, кто враг анде Тэмуджину.
Поначалу все складывалось удачно. В кочевьях Тохто-беки Джамуха застал найманского Буюрука. Он прибыл к владетелю меркитов за тем же, что и Джамуха. И все трое быстро нашли общий язык – надо объединить силы. Не возникло споров и о том, кто возглавит эти силы. Поскольку у Буюрука воинов было больше, его и поставили во главе войска. Спор непредвиденно возник из-за того, что Буюрук, Тохто-беки и нойон Тайр-Усун начали настаивать: первым из двух врагов надо разгромить Ван-хана, а Джамуха звал их прежде на Тэмуджина. Говорил же Ван-хан, что не станет помогать ни одному из них, это значит, что анда останется один и справиться с ним будет не так уж трудно. Но Буюрук, Тохто-беки и Тайр-Усун отвергли доводы разума. Буюрук был зол на кэрэитов за два своих поражения, жаждал захватить, уничтожить Ван-хана, на его место снова посадить Эрхе-Хара, помочь ему утвердиться, тогда Тэмуджин сам снимет шапку и пояс. Джамуха не верил, что Эрхе-Хара сможет завладеть кэрэитским ханством. У него было немало способов и возможностей сделать это раньше. Не сумел, не смог.
Почему же Буюрук думает, что дело, не удавшееся дважды, удастся в третий раз?
Тохто-беки и Тайр-Усун, как и Джамуха, считали, что содружество Ван-хана и Тэмуджина превратилось в содружество всадника и лошади Тэмуджин едет, а Ван-хан везет. Но они почему-то решили, что надо прежде всего лишить всадника его лошади («пеший монгол – пропащий монгол»), а потом уж браться и за самого всадника.
В поход Джамуха отправился с тяжелым сердцем. Людская молва о выступлении, наверное, давно достигла Тэмуджина. И Тэмуджин, конечно, не ждет, когда они навалятся на хана кэрэитов. Он слишком хорошо понимает, что конец Ван-хана приблизит и его собственную гибель.
Так оно и вышло. Едва они покинули кочевья меркитов, получили известие, что хан Тэмуджин со всем своим войском отправился к Ван-хану.
– Ну что, я был не прав? – спросил он у нойона Тайр-Усуна.
Костлявый, лупоглазый нойон презрительно сплюнул.
– Две лисы в одной норе – две шкуры у охотника.
– Мало, видать, вас били! – зло проговорил Джамуха.
– Нас били и с твоей помощью тоже. Но не убили. – Тайр-Усун надменно глянул на Джамуху. – Мы твоего Тэмуджина и Ван-хана ногами затопчем.
Посмотри, сколько нас! Я прожил жизнь, но никогда не видел, чтобы под одним тугом собралось столько воинов сразу.
Хвастливая самоуверенность нойона и его неуместные намеки на то, что он когда-то с андой и Ван-ханом ходил на меркитов, покоробили Джамуху.
– Много волос на голове, но все их можно сбрить! Велико стадо, но овцы, мала стая, но волки.
– Если так думаешь, зачем идешь с нами?
– Идти больше не с кем! – с горечью сказал Джамуха. – Оскудела великая степь, все меньше багатуров и мудрых вождей, все больше высокомерных дураков и пустых барабанов-хвастунов. – Джамуха хлестнул коня, поскакал к своим.
Войско собралось и в самом деле огромное. Тысячи всадников, сотни повозок с запасом пищи, табуны дойных кобылиц, стада овец заполнили широкую долину, неумолчный шум движения разносился далеко окрест, пугая табуны хуланов и дзеренов, загоняя в норы сусликов и тарбаганов, – серая осенняя степь с засохшими травами казалась мертвой, под холодным небом тускло поблескивали солончаковые озерки с белым налетом гуджира на голых, безжизненных берегах и горькой, как отрава, водой. Вечерами в темном небе гоготали гуси, свистели крыльями утки – птицы летели в теплые края.
Тэмуджин и Ван-хан, избегая битвы, беспокоя ночными налетами дозоры, отходили на полдень. Тяжелое, обремененное обозами, стадами и табунами, неповоротливое войско Буюрука медленно тащилось следом – вол, впряженный в повозку, догонял неоседланного скакуна. Буюрук, обозлившись, оставил обоз под небольшой охраной, попытался налегке настигнуть Тэмуджина и Ван-хана.
Но они непостижимым путем оказались в тылу и чуть было не захватили обозы.
Уверенность в легкой и скорой победе стала сменяться тревогой. Нойоны Джамухи все чаще шептались о чем-то за его спиной, и он затылком чувствовал их растущую недоброжелательность. Он попытался поговорить с ними.
– Мы вступили на путь, с которого нет возврата. Или мы уничтожим Тэмуджина, или он нас. Надо идти до конца.
В ответ – ни слова.
Начались холода. Все чаще дули ветры. Воины в легкой летней одежде жались по ночам к жару огней, нередко обгорали, не высыпались, утром садились на коней угрюмые, злые. Между племенами все чаще вспыхивали ссоры.
Степь кончилась. Впереди вставали крутые горы. Над скалами курились облака. Тэмуджин и Ван-хан по узкому ущелью поднялись вверх, укрылись в лесу. Дул пронзительный ветер, нес снег, смешанный с песком. Надвигалась ночь. Продрогшие воины по ущелью, по голому склону полезли к лесу – там было затишье, топливо. В гору, навстречу ветру, идти было трудно, лошади то и дело падали на колени, кровенили ноги. Едва приблизились к лесу – в них полетели тучи стрел. Много воинов, лошадей было убито, трупы покатились вниз, сбивая живых. Буюрук приказал остановиться. Быстро стемнело. Ветер гудел все сильнее. Песок обдирал кожу. По склону с грохотом катились камни, обрушенные воинами анды и Ван-хана. Джамуха потерял своих. Коченеющими руками нащупал углубление в земле, лег в него, уткнув лицо в ладони. Ветер рвал полы халата, сыпал за воротник песок и снег. В вое, грохоте раздавались крики людей, наполненные ужасом. Скоро Джамуху стала колотить дрожь. Он поднялся. Порыв ветра кинул его на землю.
Он покатился по склону, задержался на чем-то мягком. Пошарил руками человек. Мертвый. Лихорадочно стащил с него халат, накинул на голову, сел и стал сползать вниз. Наткнулся на труп лошади. Он был еще горячий. Лег к лошадиному животу, укрылся халатом. Снег закручивался за трупом лошади, оседал на него сугробом. Понемногу он отогрелся, перестал дрожать, прислушивался к приглушенному снегом и халатом вою ветра, твердил обреченно:
- Предыдущая
- 23/128
- Следующая
