Точка падения - Бурносов Юрий Николаевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая

— Мочи ее, — сказал я. Соболь выстрелил из своего заслуженного геринговского ружья, голова зомби разлетелась сухими осколками, и женщина лицом — а вернее, тем, что осталось от лица, — вниз повалилась в костер.

— Бля-а… — протянул Соболь. — Никак не привыкну. Может, не надо было ее валить, а?

— Может, и не надо, — пробормотал я. — Но лучше надо. И давай-ка мы отсюда сами потихоньку валить. Не верится мне, что эта нянька тут одна…

— А Излом?

— Здесь-то его нет. А где один зомби, там и другой. Кладбище все ж не так далеко, мнится мне, они оттуда сюда и ползают в поживушки свои играть…

Соболь подошел к котлу и тоже заглянул внутрь, отмахнувшись от вонючего дыма — завяленная плоть зомби уже начинала гореть.

— «Вашерон Константин». Хорошие часы. Дорогие.

— Вылови, — предложил я.

— На хрена они мне… — Соболь ногой перевернул котел, варево зашипело, заливая угли. Завоняло еще сильнее, я отвернулся и увидел Излома.

Он, наверное, давно уже наблюдал за нами. В традиционном клеенчатом плаще (где они их берут, интересно?!), сжимающий рукой девочку, стоящую рядом. Ирочка от шеи до колен умещалась в огромном кулаке, но Излом, похоже, не делал ей больно: просто держал. Глаза девочки были полны слез.

— Здравствуйте, — с достоинством сказал Излом. — Прежде всего прошу вас опустить оружие. Вы прекрасно понимаете, что мне достаточно сжать кулак, и ребенок погибнет. Конечно, вы можете выстрелить раньше. Вернее, можете подумать, что имеете шанс выстрелить раньше. Но, во-первых, я могу чисто рефлекторно сжать кулак, будучи застреленным. А во-вторых, вы не знаете, сможете ли меня опередить. Всё-таки у меня другая физиология. Или нет. Но вы-то ничего не знаете наверняка.

Чертов монстр был, вне всяких сомнений, прав. Я молчал, не опуская автомат. Соболь тоже молчал, слышалось только шипение угасающих угольков и тихий скулеж Ирочки.

— Что тебе надо? — спросил я наконец, прикинув, что молчание чересчур затянулось. Почему-то Излом хотел, чтобы разговор продолжили мы — или не знал, что потребовать, или поболтать ему хотелось, уроду… Кстати, выглядел он и в самом деле уродливо. Бог с ней, с гипертрофированной рукой: у Излома были выпученные глаза без ресниц, толстые синеватые губы и клочковатая бородка, пучками торчащая из покрытой лишаями и гнойниками челюсти.

— Я еще не придумал, — сказал Излом, копаясь в бороде свободной рукой. — Но скорее всего что-нибудь такое, что вам не очень понравится.

Лейтенант Альтобелли шел вперед, понимая, что совершает глупость. Колумбия бросил его. Сказал, что вернется к месту нападения на группу и вызовет помощь, включив аварийный маячок. Альтобелли знал, что Колумбия ничего не включит, а прямым ходом направится к Периметру и уже там врубит маячок. Вот только не факт, что он ему поможет — сам по себе военный сигнализатор вещь не такая уж редкая, он доступен тем же сталкерам, бандитам, да вообще кому угодно. Конечно, их группу ждут обратно, но… ждут ли ее?

Препятствовать военному сталкеру лейтенант не стал. Зачем? У него были свои планы, у Колумбии — свои. Группа как таковая все равно накрылась, и справиться в одиночку Альтобелли имел шансов ничуть не более, чем вдвоем.

Лейтенант едва не споткнулся о крупную «медузу» и чертыхнулся. Мысли подобрать артефакт у него даже не возникло — лейтенант, хотя и часто имел дело с этими штуками, старался без нужды к ним не прикасаться. К тому же лишний груз был ему совершенно ни к чему.

Он посмотрел на карту. Так, вот искомый ориентир — триангуляционная вышка на холме. Значит, нужно взять немного северо-западнее… Лейтенант свернул с тропы и пошел по старой пахоте, которую много лет назад развалил тракторный плуг, но никто ничего посеять в нее уже не успел. Несмотря на многолетние дожди, замывшие глубокие борозды, идти было тяжело, но Альтобелли решил не сворачивать с курса без особой нужды, выбрав точку направления — некое сельскохозяйственное орудие, стоявшее на дальнем краю поля, у лесополосы.

Лейтенант вспоминал, как в первый раз приехал сюда, подписав долгосрочный контракт. Шесть лет назад? Нет, чуть меньше. Он сменил другого итальянца, Россано, который возвращался домой. Сидя в маленьком уютном баре комендатуры, Россано пил траппу и говорил:

— Парень, лучше бы ты отправился в Африку. Знаешь, с черными значительно проще. У меня там служит брат, он говорит, что всего и делов-то: присмотреть, чтобы они не крали жратву со складов гуманитарной помощи, а когда эту помощь раздают — чтобы не убивали друг друга больше, чем разрешено инструкциями. Хочешь, я замолвлю за тебя словечко? Будешь жрать бананы и хватать за задницы черномазых девчонок где-нибудь в Могадишо или Хараре.

Альтобелли хрустел новенькими ремнями портупеи и мялся, не зная, как объяснить, что он не хочет в Африку. Альтобелли хотел сюда, в Зону, и в армейской сумке, которую он привез с собой, были все переведенные на итальянский романы о Зоне. Разумеется, лейтенант прочел и уйму научной литературы: чего-то не понял, в чем-то более-менее разобрался, но усвоил притом главное — ученые не знают о Зоне ровным счетом ничего, пусть даже делают вид, что они на верном пути. Ученые всегда врут, что они на верном пути. Нужно ведь им чем-то заниматься.

Беллетристы тоже врали, но хотя бы не делали при этом вида, что кладут себя на алтарь человечества.

— Понимаешь, парень… Луиджи, да? Так вот, Луиджи, когда ты в первый раз перейдешь Периметр, ты сразу поймешь, что я тебе хотел сказать, — бубнил Россано, звеня горлышком бутылки с граппой о стакан. — Я подобное чувство испытывал только на приеме у проктолога, когда в училище поступал и медкомиссию проходил… Вижу, ты меня не слушаешь, — с горечью заметил Россано, отхлебнув глоток. — И правильно делаешь. Через это надо самому пройти, а не слушать других. Но главное, парень, — лазай туда как можно реже. Используй любую возможность, чтобы не попасть за Периметр. А если попадешь — старайся как можно скорее оттуда свалить. Потому что я завтра уезжаю, но чувствую, что ОНА едет за мной…

На следующий день Альтобелли помог Россано загрузить вещи в джип, следующий на вокзал, а вечером попросился в патрулирование за Периметр. Что он мог сказать? Насчет проктолога Россано был стопроцентно прав…

В прошлом году Альтобелли был в отпуске у себя дома, в Триесте, и встретил еще одного сослуживца, который рассказал, что видел Россано. Тот, выйдя в отставку, открыл в Парме пекарню и процветал. Странно — Альтобелли ожидал услышать, что с Россано случилось нечто куда менее приглядное. Видимо, Зона за ним так и не доехала.

До истечения контрактного срока лейтенанту оставалось четыре месяца и двенадцать дней. Он аккуратно зачеркивал даты в настенном календаре, каждое первое января вешая новый рядом с закончившимся. Наверное, он мог бы попросить Колхауна послать не его, а кого-то из новичков. Вполне возможно, капитан бы даже согласился…

В раздумьях и механическом движении вперед Альтобелли не замечал, что у него появились попутчики. Параллельно, метрах в ста справа, бежала небольшая стая слепых псов, не приближаясь к лейтенанту, но и не удаляясь. Псы не видели в человеке ни испуга, ни враждебности и потому были весьма озадачены.

Это была юная стая — вчерашние щенки, ведомые таким же молодым псом. Старики давно уже набросились бы на человека или ушли бы в поисках иной добычи. Но эти были глупы и голодны, а потому продолжали бежать через заброшенную пахоту. И если бы не стая ворон, копошившаяся в старых бороздах, на которую хрипло гавкнул один из псов…

Лейтенант мгновенно обернулся на лай и дал короткую очередь — просто так, на слух, потому что знал, что при соприкосновении с псами размышлять не рекомендуется. Телепаты, обладающие зачатками разума, слепые псы зачастую предпочитали не связываться с огнестрельным оружием, благо в Зоне хватало менее опасной добычи. Справиться с псевдоплотью или кабаном, набросившись всей стаей, значительно проще, чем потерять половину ее еще на подходе.

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая