Лилит - Калина Саша - Страница 54

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая

— Галя, я еще хотела у вас попросить. Мне нужны ключи от вашей квартиры.

— У меня нет. У меня было три комплекта, но все отдала Вене. Он попросил у меня, чтобы у них у каждого были свои ключи.

— И у вас не осталось ни одного?

— Ну, если мне нужно будет, я всегда смогу взять у Шурика, например.

— А скажите, у вас что, и раньше так было, что всегда в дом мог кто угодно войти и выйти?

— Раньше, это вы имеете в виду давно?

— Да, когда ваш муж еще был жив.

— Нет, муж этого очень не любил. Правда, его две комнаты всегда были закрыты, даже я не могла туда войти, никто, кроме него, там не был раньше, ну и, конечно, тех людей, которых он к себе приглашал по делу. А до замужества у меня, да и у Мишель тоже, в этом мы с ней были похожи, всегда было много разных гостей: знакомые и незнакомые, те, кто со знакомыми приходили. Мне и сейчас намного приятней, что вот вы здесь, Шурик, Веня и Женя, могут прийти, может быть, даже со своими девушками или просто знакомыми. Мне лучше, когда вокруг меня люди. Ведь, когда я стала заболевать, ко мне все меньше и меньше стали приходить друзья, и чем сильнее была болезнь, тем меньше людей было вокруг.

— А из-за чего это у вас началось? Если только вам не неприятно об этом говорить.

— Нет, все хорошо. У меня это началось давно. Я как-то ехала в метро, уже поднималась на эскалаторе, когда он вдруг оборвался. Вы не помните этот случай? О нем вся Москва долго говорила. Такого ужаса я в жизни не видела, как людей перемалывает словно в мясорубке… Нет, извините, я не хочу об этом вспоминать.

— Извините, я не хотела.

Но, чуть помолчав, Галина продолжила:

— Я какое-то время болела, но потом стало проходить.

Но тут опять случилось такое, что болезнь не только вернулась, но и усилилась. Я застряла в лифте, и лифт загорелся.

После этого мне стало становиться все хуже и хуже. А вот после смерти Николая я совсем…

Вошел Шурик.

— Вот, — протянул он мне сумочку.

— Спасибо, — поблагодарила я, но сумочка мне уже не была нужна, и даже напрасно я посылала Шурика за ней, ведь ключей у Галины все равно не оказалось.

— А Оля дома сейчас? — спросила я Галину.

— Наверное, не знаю. Шурик, Оля дома сейчас?

— Да, она у себя, еще не вставала.

— Я пойду зайду к ней. Ты, Шурик, посиди с Галей.

Шурик хотел что-то сказать, скорее всего возразить, но только раскрыл рот, как удивленная ворона.

Я подвела его к креслу и усадила в него.

— Я ненадолго, — сказала я, — только загляну к ней и сразу вернусь.

Шурик обернулся мне вслед, я улыбнулась ему нежно, махнула чуть пальцами и вышла.

В комнате Оли было светло, сразу почувствовалось, что сейчас утро, ведь окна у нее не были замазаны краской, но только они все равно были закрыты, и как и в других комнатах воздух здесь освежался кондиционером.

Когда я вошла, Оля сидела на кровати в одних трусиках, в руке у нее был маленький шприц, и она иголкой прицеливалась, как бы лучше уколоть себя. Она мельком взглянула на меня, потом сказала:

— Ты не поможешь, а то у меня руки сильно дрожат, никак не получается.

— Я никогда этого не делала, — стала я отказываться.

— Ну когда-то нужно попробовать.

— У меня нет такого желания.

— Я не о том, чтобы самой уколоться. Попробовать сделать укол.

Я подошла, посмотрела на ее руки.

— У тебя совсем не видно вен.

— Ну все равно, у тебя лучше получится.

— У меня никак не получится. Я не буду тебе делать.

— Что, такая правильная?

— Это здесь ни при чем. Я бы сделала, если бы умела, потому что ты все равно сама себе сделаешь.

Оля опустила руки и сидела шмыгая носом.

— У тебя что, насморк? — спросила я.

— Ага, насморк, — ответила она, — который называется «ломка».

— Оль, а может, тебе попробовать не делать этого? — Я сразу поняла, что сказала глупость.

— Тебе нравится заниматься сексом?

— При чем здесь это? Если хочешь знать, у меня уже давно этого не было.

— Давно это сколько? Несколько дней, недель? Я, если хочешь знать, уже больше года не занималась этим и ничего, не страдаю.

— Я не вижу ничего общего, — я действительно не понимала ее.

— Ну, если тебя насильно заставить не заниматься этим, как ты будешь себя чувствовать?

— Ну, плохо, только все равно не вижу никакой связи.

— А ты представь, что это в миллион раз хуже.

— Но заниматься любовью и колоться — это разные вещи.

— Да, если ты занимаешься любовью, когда любишь, а если нет, то это калечит душу так же, как наркотики тело.

Я не стала с ней спорить, тем более в чем-то она была права, но сейчас мне не хотелось разбираться в этом вопросе.

— У тебя есть ключи от квартиры? — спросила я, хотя была уверена, что нет.

— Посмотри в джинсах, — показала она на кресло, где валялась ее одежда.

Я взяла ее джинсы, быстро проверила карманы. Там ничего не было.

— Нет? — спросила Оля.

— Нет.

— Значит, потеряла.

— Значит, их забрал Веня, — уточнила я.

— Может быть, — с безразличием согласилась Оля.

— Откуда ты это берешь? — кивнула я на шприц.

— Ребята приносят.

— Веня?

— Ну, кто-нибудь из них.

— Чтобы тебя не тянуло на улицу, самой доставать?

— Да, наверное. Скорее всего из-за этого. Кроме тебя, кто-нибудь здесь есть?

— Твоя мама и Шурик.

— Шурика позови.

— Ты кофточку надень какую-нибудь.

— А, — она махнула рукой.

— А не боишься, у тебя фигурка очень соблазнительная.

— Пока еще, — усмехнулась Оля.

— А ты уверена, что у тебя больше года ничего не было?

— Ты о сексе? Может, и было, когда была под кайфом, не помню, но это не в счет.

— Не в счет?

— И даже когда помню, тоже не в счет, потому что, когда начинает ломать, тыщу раз отдашься, только бы дозу получить. Позови Шурика.

И все-таки, прежде чем пойти за Шуриком, я заставила ее надеть и кофточку, и джинсы. Дело было не в какой-либо морали, я не сестра ее, чтобы заботиться о том, о чем она сама заботиться не хочет, и вообще это не мое дело. Но мне не хотелось, чтобы внимание Шурика переключалось с поэтического на животные инстинкты. Потому только, когда Оля оделась, я пошла за ним.

Я удивилась, как он быстро и профессионально все сделал.

Оля сразу стала счастливая, тело ее расслабилось, и она откинулась на подушку.

Шурик положил шприц на подоконник и, посмотрев на меня, как застенчивый щенок, сказал:

— Маш, пойдем куда-нибудь посидим?

Мне это так понравилось, что пришлось отвернуться и покусать себя за палец, чтобы не расхохотаться.

— На завалинку? — спросила я. — Или к речке, к ивняку?

— Куда? — не понял Шурик.

— Ну туда, где ивы растут, это так красиво, и там всегда соловьи на закате поют. Кстати, недавно слышала.

— Нет, в твою комнату можно.

— Это моя камера, — поправила я, — а не комната.

— Ну да. Ну, туда пойдем. Телевизор посмотрим. — Моя поправка Шурика нисколько не смутила.

Мы прошли в «мою» комнату и уселись на диван. Я взяла пульт, включила телевизор.

Шурик молчал, по его лицу было видно, что он судорожно ищет тему, на какую можно было бы поговорить. Я решила ему помочь.

— Саша, — проговорила я и провела рукой по его волосам.

— Что? — спросил он, с трудом выговорив одно это коротенькое слово.

Я вздохнула.

— Саша, — снова повторила я его имя и стала объяснять «что»:

— Я так жалею, что мы с тобой вот так вот встретились.

— Как?

— Ну, ты же мой охранник, я твоя пленница, или заключенная, не знаю, как лучше назвать.

— Блин, да я так ненавижу этих охранников. Я двушник отмотал, и ни за что. Знаешь, как я ненавижу всех этих козлов, охранников…

— Вертухаев, — вспомнила я, как это назвал Веня, и снова вернулась к прежней теме:

— Если бы мы встретились с тобой по-другому, так хорошо у нас все могло быть…

— Как могло быть?

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая