Игры, в которые играет Я - Калинаускас Игорь Николаевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая

Что в этих путях является основной трудностью? Что можно выделить общетеоретическое, общеметодологическое? Конечно же, страх сойти с ума. «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума». Большинство людей в реальной жизни, если создается ситуация выбора: сойти с ума или умереть, – предпочли бы умереть. Страх этот сидит в нас очень глубоко, в силу еще и того, что мы ощущаем хрупкость своего сознания, его некачественность.

Ну приблизительно так: садишься на стул и сразу чувствуешь, что сделан он в конце квартала, юными умельцами, в качестве хобби, – то же самое мы по отношению к своему сознанию. Мы интуитивно воспринимаем некоторую некачественность своего сознания, его хлипкость, его неустойчивость, его неконструктивность, его слабые технические характеристики, говоря современным языком. И конечно, это поддерживает в нас и культивирует страх сойти с ума, страх поломки этого инструмента. Молодая ведь еще вещь – человеческое сознание – сорок-шестьдесят тысяч лет максимум. Страх сойти с ума – самое главное препятствие.

В определенном смысле и начитанность, и какая-то тонкая образованность в нашем понимании слова, полуобразованность, они даже – препятствие. Они создают иллюзию, что «и это я знаю, понимаю, и в этом разбираюсь, ну как же, как же, читали, как же, как же, слышали!». Поэтому, конечно, такому человеку начинать движение по пути этого типа сложно. Гораздо легче в этом смысле людям по-настоящему образованным, потому что они свое сознание уже как-то испытали в предельных режимах, как-то закалили, какую-то часть сознания уже привели в более точное положение, в этом случае можно, опираясь на более закаленную и тренированную часть, что-то сделать.

Но все это разговоры теоретического плана. Кто захочет искать такой Путь, тому придется искать всерьез и быть готовым сдаться сразу. Какие-то отдельные методики с этих путей, какая-то продукция для общего пользования, как и в других, существует, существуют и убежища такого типа. Естественно, поскольку убежище – оно же, в свою очередь, способ привлечения людей: а вдруг кто-то из убежища захочет выйти на Путь? И всякие интеллектуальные игрища и всякие разные штуковины для сознания, конечно, существуют. В конце концов, наверное, каждый в состоянии думать двумя способами, а не одним. Наверное, каждый в состоянии до некоторой степени структурировать пространство субъективной реальности хотя бы для того, чтобы меньше было боязни сойти с ума. Наверное, почти каждый в состоянии встать на позицию игры сознания, тем более что в нашей культуре, при культе сознания, все-таки существуют отдельные куски, отдельные фрагменты, которые как продукция с этого блока путей поступают в пользование Великого Среднего. И можно эту продукцию попытаться вмонтировать в свое сознание, если не попасться на гордыне. Потому что нам часто кажется, что эта продукция сопровождается предупредительной этикеткой: «Все равно вы тут мало что поймете, но попробуйте».

Просто такова действительность, таково реальное положение дел. Кажется: ну хорошо, вот я сейчас что-то такое себе разрешу и осознаю до конца степень несовершенства своего сознания, а как же дальше жить? Во-первых, если вы сумеете что-то такое разрешить и действительно осознаете, вместо того чтобы объявлять, что сознание – это «вообще ерунда», то уже это будет хорошо. Во всяком случае, вы себе сможете избрать более совершенную концепцию, хотя бы концепцию П. В. Симонова, что мышление просто обслуживает наши потребности. Такая милая концепция, достаточно прогрессивная, достаточно продуктивная в эвристическом плане. Опираясь на эту концепцию, можно кое-что сделать для своего сознания, и в то же время не обижает – даже наоборот. Сверхсознание принципиально непознаваемо, оно не нуждается в осознавании, иначе оно работать не сможет (по Симонову).

Я вам очень советую попробовать преобразовать свое сознание, опираясь на эту концепцию, не для того, чтобы встать на путь, но для того, чтобы избавиться от чувства хлипкости, конструктивной недоделанности своего сознания. Познакомьтесь с работами П. В. Симонова «Эмоциональный мозг» и «Мотивированный мозг», там много интересного. Для кого-то это может стать творческим толчком к поиску. Там довольно любопытно, на мой взгляд, разработана тема взаимоотношения сознания с потребностями.

Главное во всех этих путях то, что они приводят человека к такому качеству, когда он может работать с самим сознанием – не с атрибутами сознания: память, мышление, ум, – а с сознанием как с целым. И вот когда он начинает работать с ним самим, вот тогда и начинаются какие-то эффекты. Это и есть принципиально иное.

Мы говорили уже, что духовная реальность, духовный путь ведет из одной жизни в другую жизнь. Она не лучше и не хуже, но она принципиально другая. Вся сложность в том, что, когда мы говорим о сознании, нам кажется, что не может быть принципиально иного, другого сознания, но оно есть. Оно принципиально другое, по-другому сделано, имеет другую структуру.

Я думаю, что начало любого пути должно быть близким по принципу, по конструкции. Сделать сознание пустым, чтобы его обнаружить; извлечь из него все, чем мы его забили. Всю эту комнату сознания освободить, чтобы увидеть саму комнату, для того чтобы определиться, как в ней жить, где там Я и какое отношение имею Я к своему сознанию. Если забить комнату мебелью, то жить в ней нельзя будет. Мебель, которой мы забили наше сознание, – знания как информация. В нем уже нельзя находиться, оно уже руководит нами, а не мы им. Пробиться к своему сознанию уже невозможно, так оно загружено.

Что это за штуковина такая – сознание само по себе? Единственный мыслитель, которого я знаю (по текстам, увы, только по текстам), во всяком случае в бывшем Советском Союзе, единственный, кто поставил такой вопрос, это Мамардашвили. Что такое сознание само по себе? Он как-то сказал, что все, что мы можем сказать о сознании, – что «это нечто ограниченное». Сложность состоит в том, что мы приобретаем сознание в процессе социализации, и естественно, что качество сознания зависит от качества социализации. Мы находимся не в позиции хозяина по отношению к инструменту, а мы как бы часть мебели, которая стоит внутри комнаты-сознания. И поэтому предложенный нам вариант образования как расширения объема памяти мы воспринимаем как развитие самого сознания.

Сложность состоит в том, чтобы не быть вовлеченным внутрь сознания, в содержание его или в операторную часть. Сложность в том, чтобы заняться самим сознанием как таковым. Тогда, и только тогда могут возникнуть различные концептуальные конструкции, такие, например: сознание есть высшая форма реальности.

А есть такие пути, где постулируется, что сознание есть вообще ничто. Не ничего, а ничто по отношению к реальности, и поэтому оно такое, такое… Есть набор концепций по поводу того, что есть самое сознание, и он определяет специфику той или иной традиции, того или иного пути из этой группы путей. Это концепции не по поводу того, как мы живем, а по поводу того, что есть сознание и каково его отношение с реальностью. Сознание как таковое.

Обычно даже трудно себя заставить помыслить о том, что можно помыслить о сознании без его атрибутов. Но ведь о теле вы можете так помыслить. Вы говорите: «Тело». Это же абстракция, без атрибутов, но ни у кого не вызывает напряжения. Психика – тоже. А вот при таком подходе к сознанию – что-то сбоит.

Почему? А потому, что вы внутри сознания, среди информационной мебели. Ведь очень часто нас начинают убеждать, что человек и есть содержание своего сознания, что он этим определяется. Вот простой пример.

Случай в трамвае – вошел человек, и реакция окружающих на него была однозначной – пьянь, тьфу, да еще и морда поцарапана. А на уровне психоэнергетики у меня с ним произошло опознавание: человек-то этот из традиции, связанной с развитием психоэнергетики.

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая