Наедине с Миром - Калинаускас Игорь Николаевич - Страница 58

• Предыдущая
• 58/67
• Следующая

Еще раз повторяю – Любовь и Истина не делятся, по сути своей они тотальны.

Поэтому, если сегодня сделать еще одно усилие, еще один шаг по пути этого размышления, – боюсь, что я не выдержу. Вы всегда обижаетесь, когда я говорю, что вы не выдержите. В данном случае, не выдержу я. Не выдержу этой формы – эта форма не выдержит меня. Как угодно. Форма размышления. А менять форму, конечно, придется, что меня больше всего мобилизует. Я просто чувствую, что в этом цикле у нас с вами, если будем честными (а иначе мы не можем – так договорились), может быть, уже при следующей встрече начнет происходить что-то несколько другое. Поэтому у меня подсознательное желание каждую следующую встречу немного оттягивать. Это не просто, не просто и для меня, и требует большой мобилизации, практически предельной. Если в предыдущем цикле я мог контролировать границы размышлений и удерживать эту форму (и там была возможность перейти границы), то логика развития нашей нынешней ситуации и нарастание объема реальности, который мы привлекаем в свою ситуацию, требует от меня предельной мобилизации. Предельной! Я еще никогда так не уставал, как сегодня. (А впереди еще три встречи.) Знание, оно все-таки не столь беспощадно, как Любовь. Но поскольку для вас все-таки важны эмоциональные оценки, я ощущаю необходимость окрашенного эмоционального финала, с положительной, естественно, окраской. И то, что я делал, – делал очень страстно, с предельно возможной в данной ситуации эмоцией.

Но эта эмоция пока еще не воспринимается; если воспринимается, то чутьчуть, где-то там, подсознательно. Приходится добавлять на вашем языке, что называется эмоцией – у вас.

Я уже говорил о статье философа Ильенкова, в которой он пишет, что человек может помыслить, как защититься от холода Космоса, а вот как защититься от огня Космоса, он даже представить себе не может. В этом огне исчезает всякое понятие о веществе, о какой-то оформленности. Самая страшная катастрофа – взрыв звезды, рядом с которой находится планетная система. Я читал такую дерзкую фантастику, где две планеты – Землю вместе с Луной и Венеру – успели с помощью супер двигателей просто увести к другой звезде. Это все, что можно сделать, так как при взрыве звезда все сжигает.

Так вот, вхождение в мир Любви – это восхождение внутрь все сжигающего огня. Дело для инструментов очень сложное. И все-таки я вам не скажу – не надо. Можете? Хотите? Действуйте! Перед этим все мелочь. В знаниях нет такой убедительности, даже в самых изысканных, а здесь есть, если с ума не сойдешь, конечно, в медицинском смысле слова. Все, спасибо…

В современной гуманистической психологии существует очень хороший образ выражения сущности содержания человека: человек есть образ человечества. С этой точки зрения, знакомясь с жизнью замечательных людей, мы получаем действительную, практическую информацию, потому что это не просто история о каком-то выдающемся человеке, это один из образов человечества. Начиная наше сегодняшнее размышление с уже вошедшего в научный обиход понимания, что сущностное начало человека есть его причастность к человечеству, мы можем попытаться понять, почему люди, посвящающие свою жизнь духовным исканиям, духовной работе, тоже являются образом человечества. Несмотря на то, что они существуют как бы в трансцедентальном для "великого среднего" мире. В качестве примера остановлюсь на образе Джалаледдина Руми. Если он вас заинтересует и вы захотите другими глазами посмотреть на его жизнь, адресую вас к книге Радия Фиша.

Давайте кратко остановимся на основных моментах его жизни. Родился он в семье очень известного человека. Его отец носил титул "Улем Улемов", что есть Учитель Учителей, был одним из самых образованных и просвещенных учителей своего времени (на современном языке – как бы академиком). Это отправная точка. Что для нас здесь интересного? То, что человек был погружен с очень раннего возраста в мир знания, причем знания для своего времени самого развитого. И это было знание гуманитарное. Второй момент: в той культуре, в которой жил Руми, он с детства имел возможность соприкоснуться с такими явлениями, как отшельники, дервиши, с людьми, которых называли святыми, безумцами и т.д. (представьте себе – умственный такой эксперимент, – что в вашем детстве было бы такое окружение. Что бы в вас изменилось?). В детстве он столкнулся с серьезными катаклизмами – войной, нашествием завоевателей, со смертью, с тем, что нужно было бросить отчий дом и всей семьей отправиться куда-то искать пристанище. Далее этот человек, с детства имеющий такой объем переживаний, впечатлений, начинает учиться. Вначале он постигает знания, которые считал необходимыми, и постепенно достигает в них уровня, на современном языке обозначаемого как уровень профессора.

Став "профессором" (вспомните хотя бы одного знакомого вам профессора), молодым, талантливым, знаменитым, со всеми почестями и привилегиями его положения, он вдруг, то есть не вдруг, а по указанию своего наставника, в один прекрасный день уходит в ассенизаторы. Чистит канализационные ямы, вывозит нечистоты – резко меняет социальный статус. Внутреннее содержание его жизни тоже меняется; он начинает заниматься не книжным знанием, а интенсивнейшей эзотерической практикой, то есть "психотренингом". Причем занимается этим интенсивно в течение нескольких лет. Не так, как мы с вами, – два раза в неделю, а интенсивно. А затем следующий ход: бывший "профессор", бывший ассенизатор становится пьяницей, связывается с низами общества – ремесленниками, кузнецами.

Представьте себе какого-нибудь нашего профессора. Вдруг стало известно, что он ушел из университета, работает ассенизатором и одновременно чемто там мистическим занимается. С точки зрения того времени и общества, в котором находился Руми, его интенсивный тренинг тоже выглядел сектанством, мистикой, он не укладывался в рамки мусульманской религии – то есть человек пошел на риск. И вот этот профессор появляется на центральной площади города, в компании собутыльников, вечно хмельных, играющих на гитарах и что-то поющих. Знаете… Когда читаешь об этом в книге, воспринимаешь как некую нереальность. Я очень благодарен судьбе за то, что многие годы работал режиссером и привык восстанавливать реальность текста – как жизнь, как жизненную реальность. Это качество очень помогло мне: читая различные тексты, даже самые изощренные – типа "Книги мертвых", я сразу стараюсь представить себе, как это реально в жизни выглядело. Вы представляете себе, современный ученый вдруг бросает профессорскую должность и чем-то начинает заниматься под руководством какого-то учителя. Потом в компании токарей-слесарей вдруг появляется на улице, играет на гитаре и что-то там поет, и кто-то там записывает, что он поет, но не ручкой, а уже магнитофоном. Ведь такое не скроешь.

Руми остался в том же городе, где был профессором. А ведь Руми, как известно, одно из величайших имен в мировой поэзии, один из величайших духовных учителей в истории человечества.

Такова внешняя часть истории, лишенная романтизма, изображающего факты "где-то там в тумане на киноэкране". Да, есть эта житейская внешняя форма, но есть и ее внутренний результат. Спросите у людей, хотели бы они быть такими, как Руми – талантливым поэтом, духовным учителем? Очень многие ответили бы: "Да, конечно". – "Станьте профессором, потом ассенизатором…" И тут удивление: "Да что я, сушасшедший что ли…" Вот вся загвоздка. И подсказка ответа на вопрос: как интегрируется абсолютно пустое психологически пространство и абсолютно заполненное? Иными словами, как интегрируется мир Любви и мир Знаний, полная погруженность с полной растождествленностью? Каким образом это происходит? Прекрасный вопрос. На него нет готового ответа.

Реальной задача становится для человека тогда, когда он имеет и то и другое – и пустой, и заполненный Мир. Вот тогда перед ним возникает последняя задача пути. Думаю, сегодня мы еще не будем делать попытку прорваться к решению этой задачи, к какому-то осмыслению, переживанию.

• Предыдущая
• 58/67
• Следующая