Жить надо! - Калинаускас Игорь Николаевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/55
• Следующая

Только любовь и смысл помогают решить задачу интеграции в себе ребенка и родителя и рождения взрослого человека, несущего в себе самом смысл своей собственной жизни. Ведь если мы не имеем смысла в себе самом, то есть Храма в душе своей, в сердце своем, то ничто нас от бессмысленности не спасет. Никакие общественные организации, никакие благородные призывы, никакая трудоспособность или, наоборот, лень, никакие медитации – ничто.

Впусти веру в сердце свое. Дай ей осуществить в сердце твоем то, ради чего она существует. И тогда ты возлюбишь сам себя и обретешь смысл в себе самом, в своем сердце, в своей душе.

Суть в том, что это главный водораздел в истории человечества. И в истории каждого человека. Каждой человеческой жизни. Водораздел, за которым страх перестает, должен перестать быть главным регулятором. Если этого не случается, человек не становится взрослым. Он то родитель, то ребенок. Как родитель он себя мучит, пытаясь осуществить заветы, которые совершенно не совпадают с его взрослой жизнью. Как ребенок он все время бунтует вплоть до саморазрушения, пытаясь осуществить абстрактную «свободу от» по принципу: «Дайте! Я это заслужил. Дайте! Дайте!»

Невозможно никаким социальным контролем заменить эту любовь, невозможно никаким социальным давлением дать человеку смысл жизни. Никакие социальные прожекты не сработают, самые благородные цели при достижении обернутся совершенно противоположными, если не происходит главное: обретение смысла в себе самом и через это освобождение человека от принуждения страхом. Обретение любящего тебя и любимого тобой Господа твоего, Мира твоего, когда радостно и глубоко можно выдохнуть: «Да будет воля Твоя!»

У меня ощущение, что наиболее актуальной проблемой на сегодняшний день является переживание реальности духовного мира.

Почему мне эта проблема кажется актуальной? В нашей традиции, которая относится к группе трансформационных традиций, как во всех трансформационных традициях, существует такая сложность – отсутствие какого-то канонического описания ученика, учителя, Пути.

В этом отрезке исторического времени я выступаю как бы лидером, якобы лидером, выполняю ту работу, которая мне была поручена, – реализацию традиции на первом уровне, очень условно говоря. То есть воплощение традиции в живых людях, современниках, на этой территории, в это время. Из-за этого возникает психологически сложная ситуация, потому что, с одной стороны, вот, казалось бы, живой лидер, а с другой стороны – его проявления как человека никак не вписываются в какой-то замкнутый объяснительный цикл. В силу законов групповой психологии происходит попытка переноса, попытка канонизирования личности лидера для того, чтобы получить этот самый канон, которого нет в традиции. И поскольку все эти попытки мною большей частью сознательно разбиваются, как только возникает устойчивый образ (я считаю, что это одна из существенных частей моей работы), – возникают всевозможные негативные реакции, оценки, попытки создать канонического лидера, канон из образа другого лидера, тем более что лидеров постепенно становится больше.

Но вся проблема состоит в том, что отсутствие канона не есть случайность, ибо мы знаем, что человеческое сознание в своих архаических пластах настроено все-таки ориентироваться на центр, на голос вожака, на образ вожака, на лидера. Принцип лидерства пронизывает насквозь всю природу.

Б. В. Болотов свое открытие закона лидера сделал очень замечательно. Он сидел, смотрел, как мальки плавают, и простая мысль его посетила: «Как так получается, такие вот малявки, а плавают все синхронно? Раз – и направо, раз…» Вы же все видели, да? И он выловил стайку мальков, поместил их в большой аквариум, разделил пополам. Половина по-прежнему шныряла, а вторая половина стала вялой и всплыла брюхом вверх. Тех рыбок, которые остались в живых, он опять поделил пополам. Опять пополам, опять пополам, пока не остался один малек. Вот он не умирал, оставшись один. Потом Болотов поместил его в стеклянную капсулу, потом в металлическую и т.д. И помещал его в произвольно взятую стайку мальков, и все мальки двигались за этой капсулой.

Любое живое и целое имеет клетку лидера. Будь то группа людей, стая птиц, клетки одного из органов, сердца, скажем, или печени, организма в целом, человеческого организма или организма собаки – есть принцип лидирующей клетки.

В социальной психологии давно описано, что в любой группе есть лидер. Из этого закона возникает грандиозная духовная проблема. По самому базовому принципу, первому нравственному постулату многих духовных учений, каждая душа потенциально божественна. Как же быть с этим постулатом в ситуации наличия лидера?

Вот был Будда, и у него было огромное количество учеников, но он такой был один. Был Бодхидхарма, у него было огромное количество учеников. Но Будда, во всяком случае, как донесли до нас тексты, был более или менее благообразный мужчина и соответствовал каким-то каноническим представлениям о святости. А Бодхидхарма был вообще ужасный человек. Мало того что он был страшным, внешне диким по манерам поведения, – ведь если бы к вам явился Бодхидхарма, я думаю, вряд ли вы его опознали бы как духовного лидера. Был Иисус. Толпы ходили за ним, он из этих толп выбрал тринадцать ближних учеников. И куда мы ни кинем взгляд, нигде не было компании. Был Ошо – один, Гурджиев – один. Все время есть один, есть лидер.

Это колоссальная проблема.

Один из близких учеников Будды – Ананда, который тридцать лет был около него, не мог просветлеть. Только тогда, когда Будда ушел и когда все рыдали, Ананда начал смеяться и просветлел, – он так был привязан к Будде…

И это я беру примеры более или менее канонических учений, таких, где есть явная очерченность, отграниченность внутри социума, отграниченность самой формы существования традиции. А ведь есть традиции, живущие на «базаре жизни», живущие без фиксированного канона.

В силу того что мы с вами как западная цивилизация существуем последние триста лет в «cogito, ergo sum», мы с неизбежностью тот материал, который идет к нам из духовного сообщества, превращаем в материал нашего сознания (иногда воображения, но это больше женщины). То есть в материал своей субъективной реальности. А вот когда встречаешься с людьми, выросшими в восточной культуре, видишь, что у них все начинается с образа и только потом идет словесно-логическая форма, понятийная форма. А у нас все начинается с понятия, и только потом идет образ.

В Петербурге я работал с Мастером Тыном. Он говорит:

– Ну, представь себе, что ты змея.

– Представил. И что?

Ничего. А для него представить, что он змея, – это огромное количество последствий. Точно так же, как я ему говорю:

– Представь себе, что ты погружаешь свое «точечное Я» в бесконечность.

– Ну и что? – говорит Мастер Тын.

– Как что?

А он говорит:

– А ты представь себе, что ты змея.

Это вопрос о взаимоотношениях, о способе включенности в реальность. Мы включены другим местом. И поэтому для нас проблема – серьезно относиться к образу.

Да, у нас образ – вещь хорошая, но для кого? Для художников, артистов, музыкантов и т.д.

«Представь себе, что ты петух». Сразу тебе кажется, что оскорбить хотят, в артиста превратить. «А теперь представь, что твое тело протянулось в бесконечность» – уже нормальная реакция.

Мы несерьезно относимся к образу. Даже профессиональные художники, поэты, композиторы, несмотря на то что они люди художественно одаренные, все равно испытывают в жизни, вне моментов творческого вдохновения, некоторое смущение от своей якобы «неполноценности», поэтому все очень любят теоретизировать, чтобы доказать, что и они могут логически и абстрактно мыслить. Почему-то кажется им, что образ – это какая-то недостаточность.

• Предыдущая
• 35/55
• Следующая