Чужаки - Вафин Владимир Александрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая

Учился Вовка нормально. Он частенько оставался в школе после занятий: не хотелось идти домой, чтобы вновь видеть свою пьяную мать. Но со временем у него стали появляться двойки, и Вовка забросил школу. А потом пошло-поехало...

Тревогу забила классная руководительница, узнав о пьянице-матери и домашней жизни Стежкова. Общественность взывала к ее совести, к материнским чувствам, но она продолжала пить. И вскоре мальчик стал сиротой при живой матери. Его определили в интернат. Там он пробыл недолго. Вскоре выяснилось, что он «шманал» по карманам, однажды даже вытащил кошелек из плаща учителя. После этого Вовка пустился в бега. Его ловили и возвращали назад, отбирали одежду. Но его уже невозможно было остановить, так как бродячая жизнь совсем засосала, и как-то вечером он выпрыгнул из окна класса, где шла самоподготовка. Вовка не понимал, что это прыжок в пустоту и дорога в никуда. И поэтому через полгода с приговором: «социально опасен» его перевели в другой интернат, подальше от дома. Здесь он пробыл год. Но каким бы хорошим интернат ни был, он никогда не заменит мать, даже такую, как у Вовки. И он снова сбежал.

Его забрали из дома, и, когда снова привезли в интернат, он рассказал, что убежал потому, что его бьют старшие и заставляют воровать для них и драться с такими же, как он. Директор пообещала разобраться. То, что она разбиралась, Вовка понял, когда его побили «старшаки», «чтобы не стучал», да и в классе лучше не стало: товарищи его дразнили, а учителя кричали на него, обвиняя его в том, что он позорит и тянет класс назад. Стежкову ничего больше не оставалось, как опять уйти в побег.

Все мальчишки в его возрасте любят играть в игры, и Вовка тоже любил. Только играл он в опасные игры, не осознавая этого. Однажды ночью он разбил стекло в киоске и вытащил оттуда все, что понравилось. Потом несколько раз угонял велосипеды. Его поймали и отвезли в милицию. Там поставили на учет и пригрозили: если не перестанет воровать, то отправят в спецшколу. После его вновь отправили в интернат, который он люто ненавидел.

Протерпев три дня, Стежков украл вещи из раздевалки (его вещи опять были под замком) и ударился в бега. В электричке на Челябинск жалостливо клянчил у пассажиров яблоки, конфеты — кто что даст. Дома ему тоже не сиделось. Крадучись, он пробирался в школьную раздевалку и шарил по карманам.

Однажды, когда стемнело, немного поработав стеклорезом, Вовка с приятелями проник в кулинарию — и вот они, торты. Их хватит на всех его дружков, с которыми он спал под фуфайками и краденными одеялами в подвале и которые, спустя некоторое время, будут вместе с ним отсиживать по тридцать суток в приемнике. Тогда, ночью, объевшись тортов, они безжалостно разбрасывали их.

Милиция задержала всех на месте. Приятели пытались бежать, закидывая милиционеров тортами, но их поймали. Милиционеры, форма которых была заляпана кремом, долго матерились на Вовку и его приятелей.

Сидя в машине, и чувствуя свою безнаказанность, Стежков с видом бывалого успокаивал друзей: «Поговорят, напишут бумаги и отпустят. Меня, конечно, в приемник, а оттуда в интернат повезут, но все равно я убегу. Не хочу я там жить, не нравится».

Под утро Вовку привезли в приемник, где его знали как облупленного. Утром воспитатель второй группы долго ругалась, что ей надоело каждый раз писать на него бумаги. Слушая вполуха воспитателя, Вовка оглядывал собравшихся в игровой воспитанников. Он подмигнул своему знакомому Мишке. Он тоже был беглецом из интерната, но возрастом был постарше. Пацаны рассказывали, что он чуть было не изнасиловал какую-то бабку. А вон и Сережка с Сашкой. Эти бегают из дома из-за отчима. Они однажды положили «башмак» на рельс: из-за них могло произойти крушение поезда. Потом Стежков познакомился с остальными: с Эриком, который жил с «голубыми», даже видел их свадьбу, и с цыганкой Викторией, у которой мать поехала на зону выходить замуж, а ее бросила одну, и девчонка бродила по базару, а ночью спала с бичами в кочегарке.

Медленно тянулись тоскливые, ранящие душу дни в приемнике. Вовке хотелось поскорее выбраться отсюда, чтобы по дороге сбежать. Но ему не повезло. На него пришло постановление на тридцать суток и его перевели в первую группу.

Пацаны здесь были тоже знакомы Вовке, так что зря его пугали воспитатели, что если он перейдет в первую группу, то там его «сделают». Поначалу Вовку никто не трогал, но потом «бугор» Жора заставил его вместо себя мыть спальню и, когда Вовка отказался, навел на него пацанов, и они избили его.

Жору в группе все побаивались: он никого не жалел. Пацаны даже рассказывали, что он ударил своего инспектора, молодого лейтенанта, который пришел его забирать. Здесь, в группе, Жора жил как король, отбирая у пацанов все лучшее и даже заставлял приносить с передачки от родителей деньги и сигареты.

Как-то раз, Вовка увидел, как Жора заставил Шарика лизать ему тапочек, десять раз, за то, что тот не принес ему червонец. Он это делал специально, чтобы довести Серегу, пацана, который жил сам по себе и не хотел терять свою независимость. Серегу привезли недавно и Жора хотел сделать из него «шоху», потому что он не хотел с ним «корефаниться». Жора рассчитал все правильно: когда Шарик со слезами седьмой раз лизал тапочек, Серега не выдержал и пошел на «бугра». Они подрались прямо в игровой. Серега, может быть, и заломил бы Жору, но тут, как шакалы, на него налетели «шохи». И когда прибежали воспитатели и увидели, как Серега вцепился в горло Жоре, его обвинили во всем и посадили на трое суток в «дисциплинарку». После этого случая Жора пацанов не трогал.

Наступил сентябрь, и на группу стали поступать пацаны с путевками для спецшколы. У каждого из них было по нескольку краж. Виталька с пацанами ограбил магазин. Они там наворовали продуктов и еще утащили деньги в инкассаторской сумке, которую не успела сдать продавщица, потому что в такой дождь до их сельпо никакая машина не поехала бы. Но им не повезло: деньги, которые они спрятали в подвале, на другой день у них украли, и Виталька шутил, посмеиваясь: «Мы своровали и у нас своровали». Через три дня привезли Соловья из Миасса. Он в своем городе был легендарной личностью. Воспитатели рассказывали, как обрадовались милиционеры, когда на него пришла путевка, потому что, если Соловей в городе, то обязательно произойдет кража. Некоторые дежурные специально ловили его, привозили в «дежурку», кормили, и тогда кражи не случалось.

На последней краже Соловей попался как дурак. Вместе с пацанами они залезли в универмаг до закрытия и спрятались там, а ночью такой шмон устроили, даже открыли сейф с ювелирными изделиями (милиционеры до сих пор недоумевают, как им это удалось). Наворовав всяких игрушек и прихватив еще кое-что, они вылезли через подвал и пошли гулять по городу. Вот тут-то их и заметил мужик, возвращавшийся с работы. Ему показалась подозрительной группа подростков, гулявших в ночное время в одинаковых куртках с развевавшимися на ветру товарными ярлыками. Он позвонил в милицию, и компанию Соловья быстро задержали.

Вместе с Соловьем в тот же день привезли Чижака. Когда воспитатели его увидели, то схватились за голову. Чижак доводил их своим психозом. Он устраивал дикие концерты, а один раз со стулом кинулся на милиционера, тогда его увезли в «психушку». Он жаловался пацанам на свою жизнь у психов, и что его чуть не закололи аминазином. У Чижака действительно были расшатанные нервы, а все из-за того, что его мачеха спаивала его водкой, чтобы он не видел, как она приводит мужиков, и ничего не мог рассказать отцу. Из-за нее его сестру Надюшку отправили во вспомогательный интернат, и Чижак пообещал, если он вырвется из «дурильника», то «замочит» свою мачеху, но его отправили обратно в приемник.

Больше всего Вовке было жаль Солиста. Его «калачи» — родители — договорились с комиссией отправить сына в спецшколу, потому что он не давал им жизни. По утрам сержанты-милиционеры заставляли его в «хохму» петь побудку: «С добрым утром, детприемник! Счастлив я в твоих стенах!»

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая