Канцлер Империи - Величко Андрей Феликсович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/71
• Следующая

Пока Маша усиленно торговалась с китайским посланцем, я срочно вызвал Одуванчика. Потому как китайцы, в силу патологического нежелания расставаться с деньгами, предложили принять причитающиеся с них суммы поставляемым им оружием. Уточнив, что это в подавляющем большинстве не оружие, а несусветное старье, подлежащее поэтому серьезной уценке, я согласился. И теперь мне предстояло лично с самим лорд-протектором уточнить детали переброски всего этого железа в Индию.

В общем, подвел предварительные итоги я, грядущая ситуация пока представляется так. На манчжурском фронте происходит усиленная имитация боевых действий. Маша спекулирует на ее драматических моментах, для сочинения которых придется в темпе создать специальную группу, и деньги идут на финансирование находящейся там международной группы войск и выплаты китайцам за плененных. Вот уж, действительно, получится настоящий "театр боевых действий"! Сами эти плененные стоят Транссиб и Сахалинскую дамбу, за исключением тех, что поедут в Германскую Африку — это, так сказать, наш бонус с данной операции. Прибыль же от торговли оружием пусть вся идет Одуванчику, мне хватит и политических последствий этой распродажи.

В конце июля китайский делегат был отправлен восвояси. Кстати, все это время другой китаец делал вид, что перебежчик — это он, якобы посланный центральным комитетом Гоминьдана договориться с Людендорфом об обмене пленными. Действительно, у китайцев сейчас были два наших казака и экипаж неудачно севшего на мель японского транспорта. Впрочем, с настоящим гонцом я поговорил и про это, и мы пришли к соглашению, что генерал стоит три старших офицера, старший офицер — три младших, младший — три рядовых, а наш — три китайца. Теперь любой мог без труда подсчитать, что китайского полковника можно обменять на нашего лейтенанта или трех рядовых. Правда, уже сейчас этих полковников у нас было десятка полтора, и на Транссиб их не отправляли, а держали в Мукдене как валютный запас на всякий случай.

Тот же самолет, что увез гонца, привез пассажира, с которым я на следующий день и встретился — нашего подводного главнокомандующего, вице-адмирала Беклемишева. Так как время близилось к обеду, то я сразу повел гостя в столовую. По дороге он с интересом осматривался — в Гатчинском дворце ему раньше бывать не доводилось, а слухи про "логово коршуна" ходили всякие. Правда, пришлось пару раз пресечь его попытки обозвать меня «высочеством» — я заявил, что не хочу ломать язык, в ответ именуя его "высокопревосходительством", так что дальше мы общались по имени-отчеству. Надо сказать, что, в отличие от Уэллса, наша столовая ему ничем из ряда вон выходящим не показалась.

В последний раз мы с Михаилом Николаевичем виделись осенью шестого года, на церемонии принятия в состав флота первой «Кильки», которую так и назвали «Килькой». Эта серия по сути являлась плодом творческого переосмысления Налетовым эскизных материалов по немецким подлодкам двадцать первой серии — понятно, что данные наших «Килек» получились чуть пониже, но ненамного. Электромоторы и аккумуляторы для них нам делали в Германии, а все остальное — уже в России. Кстати, немцам были переданы материалы по новой лодке, но особого интереса они не вызвали — в качестве основной подлодки в германском флоте был принят доработанный ими «Краб». А вот японцы, получив от нас эскизы и краткие технические данные, воспылали энтузиазмом создать свой подводный флот именно на основе этих лодок. Так что весной текущего года «Килька» и «Бычок», две наши самые первые и уже несколько устаревшие субмарины, отправились по маршруту своих предшественников «Краба» и Рака". Беклемишев не усидел на берегу и командовал этим переходом — то ли его просто потянуло в море, то ли не давали покоя воспоминания об одной девушке с островка неподалеку от Мадагаскара… В пользу данной версии говорило то, что лодки по пути зашли-таки на этот остров, хотя поломок, которые нельзя было устранить прямо в море, они не имели. Ну, это не страшно, моряки отдохнули, адмирал — тоже, и, кстати, сообщил мне, что местное население не против, если русские моряки там станут появляться и чаще. Правда, теоретически этот клочок земли находился под управлением французов, но и Гоше, и мне на это было как-то начхать — в конце концов, мы же не постоянную базу там организовываем! По крайней мере, пока не постоянную.

В общем, Беклемишев уже знакомым ему маршрутом дошел до Йокосуки — правда, теперь он зашел в порт в надводном положении и под звуки оркестра, а не взрывающихся японских крейсеров. Ну, а потом, малость поучив японцев плавать под водой, вице-адмирал отправился в Находку, где судоремонтный завод, построенный нам Крампом, собирал новейшие «Кильки» и «Барракуды» — то есть «Малютки» двенадцатой серии. Понятно, что большие лодки носили имена мелких рыбок, а маленькие — наоборот.

Из Находки Беклемишев прилетел в Питер, где собирался дня три отдохнуть, а потом его путь лежал в Найденовск — там тоже строился завод и вскоре должна была образоваться база Северного флота.

За обедом и некоторое время после него Беклемишев развлекал меня рассказом о достижениях японцев в области гидроэхолокации. Когда мы передали в Токио первые материалы по подлодкам, то вся лоцирующая аппаратура там изображалась квадратиками с краткими пояснениями, что именно они делают. Ну и самый минимум теории, без которого нельзя было обойтись. Японцы с пониманием отнеслись к тому, что во все детали их не посвящают, и сообщили, что начинают заниматься собственными исследованиями в этой области. Так вот, их первые результаты и были показаны Беклемишеву.

Когда его привели на небольшую яхту, он ожидал увидеть внутри кучу всякой радиоаппаратуры, провода, катушки… Но в «аппаратной» были ковры, шкуры всяких редких зверей, циновки, пуфики и три японца в традиционных одеждах. А из пола торчали какие-то трубки и цилиндры, до крайности похожие на местные барабаны. Гостю предложили самому указать место, рельеф дна которого будет исследоваться. Беклемишев указал и тихо присел в уголке.

Сначала все три японца уткнулись ушами в тонкие гибкие трубочки, и минут через пять старший из них выдал, какие корабли и где именно находятся в радиусе десяти миль. Михаил Николаевич не поленился выйти на палубу и проверить — все совпало! После чего приступили к эхолокаци. Сначала двое операторов слушали, а один играл на барабанах. Потом слухач остался один, а сольную партию взяла на себя труба с подвижной частью, как у тромбона. Барабаны же пошли аккомпанементом. Время от времени слухач, не отрываясь от трубок, одной рукой тянул за уходящие вниз шнурки, а другой делал какие-то пометки на бумаге — хорошо хоть карандашом, а не кисточкой. Вскоре перед Беклемишевым лежала оцифровка рельефа дна в указанном им квадрате. Какого же было его удивление, когда, сравнив это с данными эхолокации «Кильки», он увидел практически полное совпадение! Причем японцы оцифровали свой квадрат несколько быстрее наших гидроакустиков.

Интересно, подумал я. Ведь действительно же, человеческое ухо представляет из себя очень чувствительный прибор! А вся моя электроника — это смесители, колебательные контура и усилители, чьи функции, действительно, могут выполнять и механические детали музыкальных инструментов… Да, очень интересно. Пожалуй, надо раскрыть японцам схемы, отставив секретом только способ производства радиоэлементов, и пригласить этот оркестр сюда, на предмет объединения достижений электроники и музыки. Но вот поведение Беклемишева было странноватым — мы общались уже больше часа, а он до сих пор не начал жаловаться, что ему подводных лодок мало! В чем дело?

— В экипажах, — пояснил мне несколько смутившийся вице-адмирал, — за отпущенный срок подготовить нужное количество людей пока не удается. Так что я и привез предложение его величеству немного сократить выпуск лодок, компенсировав это увеличением выпуска модулей, из которых они собираются.

• Предыдущая
• 42/71
• Следующая