Вторая родина - Верн Жюль Габриэль - Страница 39

• Предыдущая
• 39/86
• Следующая

На всем этом пространстве, кроме нескольких мест, где росли восковые деревья, не видно было низких болотистых западин, так что Жаку пришлось отказаться от надежды поохотиться за водоплавающими птицами. Но он с лихвой компенсировал это охотой за многочисленной дичью, попадавшейся на каждом шагу и на лугах, и в лесках. Здесь были куропатки, перепела, дрофы, тетерева и даже антилопы, водосвинки и агути. Жак стрелял без устали, так что вскоре Уолстону пришлось сделать замечание своему молодому другу, посоветовав ему не слишком отягощать ягдташи: ведь всегда есть возможность настрелять достаточно дичи для еды во время привалов.

— Вы совершенно правы, господин Уолстон, — ответил слишком увлекшийся охотник. — Но очень уж трудно устоять, когда такие птицы все время мелькают на расстоянии ружейного выстрела.

Жаку все же пришлось прислушаться к совету старшего товарища. Но только в одиннадцать часов несколько выстрелов известили о том, что меню завтрака дополнится вкусной дичью. Может быть, тем, кто не привык есть мясо с душком, не особенно понравились бы эти два тетерева и три бекаса, которых Буланка сразу же подобрала в кустах. Но вкус обитателей Новой Швейцарии не был извращен, и они с аппетитом уписывали куски дичи, зажаренные на огне из сухих веток, оставив Буланке объедки и кости.

А после завтрака пришлось дать еще несколько выстрелов. Они адресовались целой банде хищников, опасных хотя бы из-за их численности. Это были дикие кошки, и с ними колонисты уже встречались на границах Земли обетованной, во время первого посещения Зеленой долины. Заслышав выстрелы, звери разбежались, оставляя раненых, испускавших пронзительные крики. После такой встречи стоило призадуматься о мерах предосторожности от нападения этих опасных животных во время ночевок.

Край изобиловал не только пернатой дичью, но и певчими птицами. На ветвях гнездились попугаи разных видов с ярким оперением, ярко-красные ара и большие виргинские голубые сойки; миниатюрные перцеяды с золотисто-зелеными крылышками и высокие фламинго. Бегали антилопы, лоси, квагги, онагры, буйволы. Почуяв даже на далеком расстоянии человека, все они уносились с невероятной быстротой, мгновенно скрываясь из виду.

По мере приближения к горному хребту почва не теряла своего плодородия и в этом отношении напоминала северную часть острова. Вскоре путешественники вступили в зону лесов, протянувшуюся до самого подножия гор. Пробираться сквозь эту густую чащу становилось все труднее. Поэтому решили немного передохнуть, чтобы набраться сил.

Вечером проголодавшиеся путешественники поужинали поджаренными на огне рябчиками. Целый их выводок Буланка спугнула в зарослях высокой травы, и каждый охотник успел подстрелить себе свою долю на ужин. Лагерь разбили на опушке великолепного леса из саговых пальм, где протекал ручей, низвергавшийся потоком, с крутого горного спуска.

На этот раз Уолстон решил установить дежурство и в течение всей ночи поддерживать огонь костра, что было совсем нелишним, так как вой диких зверей слышался где-то неподалеку.

На рассвете все трое продолжили путь. До подножия горы оставалось не более трех лье. Этот переход вполне можно осуществить за один день, полагали исследователи, если, конечно, не помешает какое-нибудь непредвиденное препятствие. И несколько часов следующего дня отводилось восхождению на вершину горы, опять же при условии, что северные склоны не окажутся слишком крутыми.

Ландшафт менялся на глазах: справа и слева громоздились одно над другим деревья почти исключительно хвойных пород, столь привычных к приподнятым зонам. С высоты шумно стекали бесчисленные ручейки, неся свои прозрачные воды на восток, к реке Монтроз. Летом они, скорее всего, пересыхают, да и теперь их легко перейти вброд: в самых глубоких местах вода едва достигала путникам до колен.

Пробираться сквозь лесную чащу, перевитую лианами и поросшую внизу колючим кустарником, становилось все труднее. Некоторые участки обходили, хотя это значительно удлиняло путь.

В одиннадцать часов путники решили сделать привал и немного передохнуть после утомительного перехода, а главное поесть, так как голод давал о себе знать все сильнее.

Дичь по-прежнему попадалась часто. Жаку удалось подстрелить молодую антилопу, лучшие куски мяса пошли на завтрак, а остальное сложили про запас в ягдташи — на обед и на ужин.

Скоро путешественники оценили эту свою предусмотрительность. Во второй половине дня дичь на их пути почти полностью пропала — ни пернатых, ни четвероногих. Какими бы искусными охотниками ни были наши исследователи, но если птицы нет на расстоянии ружейного выстрела, то ее не может быть и в ягдташе.

Следующую остановку сделали под кроной огромной приморской сосны. Развели из сухих ветвей костер, чтобы зажарить остатки подстреленной Жаком антилопы. Жак взялся следить за огнем, а Эрнст и Уолстон решили немного обследовать местность вокруг;

— Если эти леса тянутся до самого хребта, то весьма вероятно, — заметил Эрнст, — что ими покрыты и нижние склоны, и мы узнаем это уже сегодня после привала.

— Но тогда придется продираться сквозь густую лесную чащу. Если же попробовать ее обойти, то путь намного удлинится, а то и вовсе можно очутиться на восточном побережье…

— До которого отсюда, — продолжил Эрнст, — приблизительно лье десять, если только мои расчеты верны. Я имею в виду тот берег, у устья реки Монтроз, куда мы приплыли на шаланде. Да… не более десяти лье.

— Если это так, Эрнст, то нечего и думать взбираться на горы по восточным склонам. Что же касается западных…

— Эта сторона нам совершенно неизвестна. По крайней мере, когда мы смотрели на горную цепь из Зеленой долины, то казалось, что на западе она не имеет границ…

— Итак, — заключил Уолстон, — поскольку у нас нет выбора, рискнем пробраться через лес, пока не дойдем до его конца. И потратим на это, если понадобится, день, два, даже три, пока не достигнем цели.

Оба брата согласились с решением Уолстона любой ценой достичь вершины. По этому поводу разногласий у них не возникло. Затем трое исследователей с аппетитом пообедали поджаренными на углях кусками антилопы, съели несколько оставшихся пирожков да дюжину плодов с растущих рядом гуайяв, бананов и коричных деревьев. Потратив на это не более часа, Уолстон и братья нагрузили себя ружьями и ягдташами и углубились в лесную глушь.

Однако их опасения оказались напрасными. Стройные, высокие пихты с гладкими стволами, твердая, покрытая редким сухим мхом почва и почти полное отсутствие кустарников благоприятствовали продвижению путников. Конечно, здесь нет утрамбованных дорог или хотя бы тропинок, протоптанных зверями. Но зато нет и густых лиственных деревьев, переплетенных лианами и другими вьющимися растениями-паразитами, обычными в тропических лесах. Наоборот, между деревьями виднелись большие просветы, и путники, не встречая никаких препятствий, быстро продвигались вперед. Если дорогу им не преградит, например, бурный поток, то жаловаться на трудность пути, кажется, не придется. Наоборот, они могут лишь радоваться, что шагают под прикрытием зеленых крон деревьев, непроницаемых для вертикальных жгучих солнечных лучей, и вдыхают чудесный аромат хвойных деревьев!

Дичь попадалась здесь крайне редко, и все-таки Жаку, Уолстону и далее Эрнсту то и дело приходилось взводить курок. Но они выпускали заряды не против опасных хищников, которые попадались им за пределами Земли обетованной. Нет! Здесь опять появилось это многочисленное и малоприятное отродье — обезьяны!

— Вот негодяйки! — пришел в негодование Жак. — Похоже, покинув леса Лесного бугра и Сахарной Головы, все они собрались здесь…

Не успел он закончить фразу, как получил несколько прицельных ударов крупными шишками, брошенными мощной рукой, на что тут же ответил двумя ружейными выстрелами.

Путешественники отстреливались в течение часа, опасаясь истощить свои боевые запасы полностью. Около двадцати четвероруких, смертельно раненных, валялись уже на земле или свисали с деревьев: не успевших убежать, догоняла и приканчивала Буланка.

• Предыдущая
• 39/86
• Следующая