Договор с вампиром - Калогридис Джинн - Страница 45

• Предыдущая
• 45/73
• Следующая

Только какое-то инстинктивное подозрение по поводу Ласло. В его поведении... словом, я ощущаю в нем преступные наклонности. Если бы вы допросили его...

– В этом нет необходимости, – довольно резко перебил меня Флореску.

Он опять подался вперед. И во взгляде, и в голосе не было ничего, кроме искренности и дружеского участия.

– Я могу рассказать вам о Ласло Сегее. Конечно, если вы уверены, что захотите узнать всю правду.

От неожиданности мой голос упал до шепота.

– Непременно захочу, – ответил я и тоже подался вперед, приготовившись слушать.

– Итак, Ласло Сегей, – начал Флореску, как-то болезненно улыбнувшись (впрочем, улыбка быстро сошла с его губ), – прежде был мясником. В брак никогда не вступал, детей не имеет. В наши края его занесло из Буда-Пешта[31]. Короче говоря, он бежал оттуда, спасаясь от жандармского преследования.

– Его преследовали за убийство? – торопливо спросил я.

Флореску покачал головой.

– Нет, за кражи из могил.

– Наверное, он и в Бистрице не оставлял прежнего занятия. И вы, насколько понимаю, схватили его.

Жандармский начальник кивнул.

– Но в таком случае он должен был бы сейчас находиться в тюрьме, – проговорил я хриплым, дрожащим, совсем не своим голосом. – Видать, деревенские кладбища ему не пришлись по вкусу, и он решил собственными руками пополнить число покойников. Это – не голословное утверждение. Я наткнулся в лесу на целое кладбище... сплошных черепов.

У меня перехватило дыхание. Я в тупом ужасе смотрел на свои руки, думая о Джеффрисе и о черепах младенцев.

Мы молча просидели не менее минуты. Я чувствовал на себе печальный взгляд Флореску. Наверное, он задумался над услышанным. Я прикрыл глаза. Судя по звукам, Флореску выдвинул ящик стола. Затем послышалось чирканье зажигаемой спички, и в кабинете запахло душистым трубочным табаком.

Потом он совсем тихо и участливо сказал:

– Домнуле Цепеш, вы здорово напоминаете мне вашего отца.

Я мгновенно вскинул голову и открыл глаза.

Флореску смотрел на меня с еще большей теплотой, но заставить себя улыбнуться он не смог.

– Более двадцати пяти лет назад... да, вас тогда еще не было на свете... ваш отец точно так же приехал в жандармское управление Бистрица. Конечно, в то время я еще не был начальником. Но отца вашего хорошо запомнил, поскольку он находился почти в невменяемом состоянии. И не только поэтому. Меня вместе с моим сослуживцем отправили в ваше поместье для расследования. Оказалось, что ваш отец наткнулся в лесу на целое кладбище обезображенных трупов.

Я непонимающе уставился на Флореску. Может, я ослышался? Ласло появился в замке каких-то два года назад. Откуда в то далекое время взяться трупам?

Флореску помолчал, давая мне переварить услышанное, затем продолжил:

– Но из нас двоих в Бистриц вернулся только я. Для вас, домнуле, будет лучше, если вы выбросите из головы, что когда-то видели в лесу черепа. Это будет лучше для нас обоих.

Я едва не задохнулся от дикого гнева, даже привстал со стула и почти закричал:

– Как вы смеете говорить подобные вещи, если моя семья живет практически бок о бок с убийцей?

Флореску лишь посмотрел на меня и затянулся дымом. Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Чего вы хотите? – сердито спросил я. – Денег? Я достаточно богат. Я способен заплатить больше, чем тот, кто вас подкупил!

– Никто меня не подкупал, – невозмутимо и без малейшей обиды ответил начальник жандармов. – По крайней мере, никто не давал мне этих бесполезных металлических кругляшей и бумажек, что зовутся деньгами. Но в чем-то вы правы. Два года назад я выпустил Сегея на свободу по просьбе одного человека.

– Кого же?

– Вашего отца.

Я тихо застонал и, словно тряпичная кукла, осел на стул. Меня так поразила чудовищность этих слов, что я даже не предпринял попытки возразить. А Флореску, окутав себя сизым облаком дыма, продолжал дальше:

– Пройдет время, Ласло не станет, и тогда уже вы, домнуле Цепеш, придете сюда, к моему преемнику, поскольку вам придется принимать очень трудное и неприятное для себя решение.

Как знакома была мне эта уверенность, прозвучавшая в его голосе!

– Вы еще молоды. Есть вещи, которых вы пока не понимаете. Но это только пока. Поверьте, иногда бороться против неизбежного – только себе вредить. Чем сильнее вы боретесь, тем труднее вам становится жить. И вашей семье тоже.

Пройдет еще четверть века, и, кто знает, быть может, сюда придет ваш сын. Он расскажет моему преемнику о страшной находке в лесу и попросит помощи. Возможно, мой преемник согласится и отправит в лес вооруженных жандармов. А результат будет все тем же: назад вернется только один из всех и сделает быструю карьеру, став начальником жандармского управления Бистрица.

Я всю жизнь отдал служению правосудию. Однако есть обстоятельства, находящиеся вне пределов закона. И не важно, какие это законы – Божьи или человеческие. Я больше никогда не ступлю даже одной ногой в тот лес. Скажу вам честно: я не отличаюсь блестящим умом, но достаточно сообразителен там, где дело касается моей жизни. Мне было достаточно одного урока.

Флореску умолк. У меня уже готов был сорваться с языка вопрос, но начальник жандармов не дал мне заговорить.

– Поймите, вы ничего не сможете сделать. И никто из нас не сможет.

Он встал из-за стола и подошел к двери. Возможно, нас подслушивали, и он нарочито громким, явно не свойственным ему голосом произнес:

– Извините, а теперь меня ждут дела. Спокойно возвращайтесь домой. Все эти рассказы об убийце, который прячется в лесу, – обыкновенные глупые слухи. Крестьяне повторяют эту чушь на протяжении сотен лет. Я просто пощадил вашу молодость и неопытность. Если бы вы обратились к кому-нибудь другому в нашем управлении, вас бы подняли на смех.

– Теперь вам понятно, домнуле? Цепеш? – спросил он уже своим обычным голосом. – Все это началось задолго до вашего рождения. Вы ничего не сможете изменить. Поезжайте домой и берегите свою семью.

Он повернул ручку и распахнул дверь, давая понять, что наш разговор окончен.

Я встал. Лицо мое раскраснелось от гнева, мне было трудно дышать. Я не желал вдумываться в смысл слов пожилого начальника управления.

– Нет, господин Флореску, мне ничего не понятно. Если вы не желаете помочь, я обращусь к вашему начальству. Если понадобится, дойду до Вены!

Он ответил мне совсем тихо. В его голосе по-прежнему не было ни капли злости или раздражения. Только жалость, безмерная жалость к упрямцу, не понимающему очевидных вещей.

– В таком случае мне придется уведомить начальство, что вы повредились рассудком и одержимы бредовыми фантазиями. Поверьте, домнуле, вы не в силах изменить то, с чем столкнулись. И поверьте, я вовсе не хочу вас пугать. Ради любви к вашим близким оставьте все так, как есть.

Разъяренный, я выскочил из жандармского управления и поехал домой. Объяснения, которые подсказывал мне взбаламученный и разгоряченный разум, были совершенно нелепыми, но в те минуты казались мне весьма убедительными. Я твердил себе, что у Ласло наверняка есть дружки в жандармском управлении. Начальник знает об этой шайке и боится ее – отсюда все его туманные намеки. Флореску – просто лжец, наглый лжец, и из-за своего бездействия он является фактически соучастником всех убийств. Нельзя верить ни единому его слову. Как он смел клеветать на моего отца, утверждая, будто тому было прекрасно известно, что Ласло – преступник?

Правильнее всего, решил я, будет рассказать В. о прошлом Ласло и о странном поведении начальника жандармского управления, когда тот услышал о найденных в лесу черепах. Это наверняка убедит дядю, что нам всем из соображений безопасности нужно уехать в Вену. Там я обязательно встречусь с высшими жандармскими чинами. Вряд ли влияние Флореску настолько велико, что меня сочтут за сумасшедшего.

Но за время, проведенное в дороге, мой пыл несколько остыл. Через несколько часов я успокоился и начал думать.

• Предыдущая
• 45/73
• Следующая