Дети бездны - Витич Райдо - Страница 27

Граф склонил голову: ничего себе новости:

— Никогда тебя не понимал. Зачем ты поселился здесь? Что ты ждал? Ты сам накликал беду, отринув свой род, себя. Ты все кинул и ушел.

— Я полюбил. Я не мог признаться Даретте, кто я и чем владею. Она бы не поняла, не приняла. Она очень набожна.

— И случилось, что случилось. Но ты ведь знал, что этим дело и кончится. Мальчик может не получить силу, но девочка обязательно ее возьмет. Иного не было и не будет. Ты знаешь правила и законы. Они едины для всех. У людей своя территория, у нас своя. Мы не вмешиваемся в их жизнь и не даем вмешиваться в свою. Ты ушел к ним, ушел за одной из них, и тем вычеркнул себя из нашего мира.

— Мира как раз не было и нет. Ты же знаешь, я не воин. Я хотел семью, я просто хотел иметь семью и жить спокойно. Я ушел из Трейгрилла и поселился в Ной- Монтре, но и это не принесло покоя.

— И решил поселиться здесь, в этом безумии?

— У нас было не лучше. Дома я не смог бы найти жену. Да что теперь ворошить прошлое? Мне нужна твоя помощь сейчас. Я знаю, ты можешь помочь.

— У меня долг, я не могу рисковать Дианой. Она слишком заметна. Увидят меня — увидят ее.

— Ты отказываешься спасти женщину?

Сантьяго замотал головой:

— Ной!…

— Ты уже жалеешь, что пришел, — потерянно протянул тот и отвернулся. — Я конечно преступил закон, но разве один виноват? Как на счет других, которые точно так же берут человеческих женщин в жены?

— Они живут у нас.

— А мать Дианы? Разве она не обычная женщина? Разве девочка воспитана не в этом мире?

Ферна тяжело посмотрел на друга.

— Не смотри на меня так. Ты прекрасно знал, что я все пойму. Мне всегда было достаточно взгляда, чтобы понять о человеке все, включая то, чего он и сам о себе не знает.

— Поэтому у тебя нет ни одного работника? — усмехнулся Сантьяго.

— Мне не до заказов. Я отпустил работников. Ты поможешь мне?

— Нет.

Ной надолго замолчал, тяжело глядя перед собой, потом спросил:

— У каждого своя проблема, так? Тогда каждый сам ее и решает. Почему бы тебе самому не связаться с лордом Дэйном?

— Ты знаешь — я в этом не силен.

— А я не силен в другом. Будем розниться или объединим свои усилия?

— Каким образом?

— Ты решаешь мою проблему, я — твою. Иначе не получиться, — заявил твердо.

— Аа, ультиматум? — взгляд Сантьяго стал нехорошим, давящим. — Ведешь себя как человек, так к себе подобным и обращайся. Мы уезжаем.

Граф поднялся и пошел в дом.

Ной покачал головой и вдруг сжал кулаки и застонал: зря он так. Ведь знал — нельзя.

Во двор вышла Даретта, молча села рядом, заставляя мужчину взять себя в руки.

— Все хорошо, милая.

Женщина кивнула, глядя перед собой, но чувствовалось — не верила.

— Серьезно, тебе не о чем беспокоиться.

Даретта опять кивнула и решилась:

— Я все слышала. Если он не согласится, если ты его не уговоришь, я донесу на них.

У Ноя лицо вытянулось:

— Что ты говоришь? — зашипел на нее.

— То и говорю, что сделаю, — посмотрела на мужа. — Я обменяю эти две жизни на жизнь Лаветты. Я слышала — их ищет инквизиция и граф Эверли. За них мне отдадут мою дочь.

— Ты безумна, женщина. Никого тебе не отдадут, но этих двух ты погубишь.

Взгляд женщины стал злым, полным ненависти и решимости:

— Пусть. Но я хотя бы попытаюсь, что-то сделать.

Ферна отдернул занавеску и уставился на девушку:

— Мы уезжаем.

Та отвела взгляд от потолка и посмотрела с тоской на мужчину:

— Я не смогу, — прошептала потерянно.

— Плохо? — озаботился, присел на край постели, в тревоге разглядывая Диану. Она отвернулась к стене и вздохнула:

— Я умираю.

Мужчина нахмурился, не понимая, о чем она:

— Вы ранены?

— Нет.

— Простудились?

— Нет.

— Тогда позвольте спросить, отчего вы собираетесь умереть?

Диана с сомнение посмотрела на него: рассказать, показать? Он же все знает, он знает много больше, чем она и возможно просветит ее о кончине, о том, как долго ее ждать и каким образом все произойдет. Страшно, если как кожа начнут отпадать руки и ноги. Лучше покончить с этим сейчас, не ждать худшего, если таков финал у болезни.

Она сунула руку под рубаху и вытащила, выставила дрожащую пятерню всю в белых хлопьях:

— Вот, — всхлипнула.

Сантьяго моргнул, изучая белесые лоскутки кожи на пальцах и чуть не выругался, не взвыл от облегченья.

— Диана! А…б..м..о!

— Что?

— Вы сведете меня с ума! — рявкнул.

— И это ваше сочувствие? Жестокосердечный истукан! — задохнулась от возмущения девушка. Ему признаются в сокровенном, от него просят помощи, поддержки, чтобы в этот нелегкий час достойно встретить смерть, а он? Он! — Голлем!

— Кто? — нахмурился мужчина. Уж кем только не был, а этим ни разу. — Ну, вот что, перестаньте волноваться.

— Я умираю! — напомнила.

— Это вряд ли. А вот за себя я б не поручился, — проворчал. — Вы меняете кожу, только и всего. Раз в год с женщинами это случается.

Диана открыла рот от изумления и закрыла.

— Я что, змея по-вашему?

— Кожу сбрасывают не только змеи.

— А кто? Кто?! — вскочила, села на колени на постели перед мужчиной. — Я не знаю ни одного человека, у которого…

— А вы не человек, — отрезал мужчина.

Девушка вовсе потерялась — смотрела на него, пытаясь уловить во взгляде либо насмешку, либо сожаление и понять: он смеется над ней или специально уводит в сторону от неприятной темы, как порой близкие умирающего до последнего внушают ему, что он будет жить, забивая голову всякой ерундой и тем, отвлекая от скорбных мыслей.

— А кто я? — спросила тихо. — Животное?

— Пыф! Нет!

— А кто?! Растение?!

— Да почему?

— Если не человек и не животное, то растение! Что у вас со здравомыслием, граф?!

— Проблемы, — признался. — С тех пор как с вами познакомился. Вы между животными и человеком, вы грили.

— Кто? — скривилась в попытке понять и вспомнить, что это за существо. Но трудно вспомнить, когда не знаешь.

— Химера, — процедил граф и поднялся. — Нам пора.

Но Диана не услышала. Она осела с застывшим взглядом.

Химеры у нее ассоциировались с одним существом — с бесом. Выходит она бес? О Боже!

Девушка сначала окаменела, а потом расплылась мутным пятном по комнате.

Граф скрипнул зубами и, вскинув руку, проворчал что-то в пятно. С потолка тут же полился дождь, прибивая облачко к полу. Диана шлепнулась на половик и, тряхнув мокрыми волосами, уставилась на мужчину.

— Вы!!…

А что собственно он? А она?

— Я даю вам пять минут, миледи, чтобы прийти в себя, — заявил без обиняков и вышел, чтобы подготовить лошадей.

Девушка так и осталась сидеть в луже, оглядывая мокрый пол, мокрую постель. В голове билось лишь одно — она бес. Это объясняло все ее странности, но так же и лишало всяческой надежды. И было немудрено, что Ферна посмеялся над ее идеей отправиться в монастырь — бес в святой обители, это нечто.

Теперь у нее не было выбора, теперь она должна была идти со "своим" к "своим".

Но даже встать на ноги сил не было. Сказанное графом раздавило ее.

Граф поправил подпругу, обернулся, чтобы пойти за девушкой и оказался нос к носу с Ноем. Взгляд Ферна тут же стал холодным, тяжелым от осуждения и презрения. Ной смутился и отвел взгляд:

— Я связался с братом. Думаю, к вечеру Монтрей уже будет знать о ваших трудностях.

Взгляд Ферна смягчился.

— Ты был прав, в горе своем я забыл, кем являюсь. Возможно, Хозяин Вселенной наказывает меня за отступничество много лет назад.

Мужчина повернулся и поплелся склонив голову к лавке во дворе. Он потерял все: уехал с родины, вышел из братства, забыл, кто он, принял другие законы, другую жизнь и вот она расплата. Та, ради которой он бросил все и всех, оказалась недостойной женщиной, а их дочь, полукровка, готовится к аутодафе, потому что должна заплатить за грехи отца, потому что из-за него не нужна ни здесь, ни там.