Драконий оборотень (СИ) - Витушко Евгения - Страница 51

• Предыдущая
• 51/132
• Следующая

Мы все еще оставались внутри всего этого кошмара — Элира, ее брат и я — когда здание начало рушиться. Боковым зрением я заметил, как на той стороне воронки появился наш бард. Я хотел крикнуть ему, чтобы он убирался отсюда, но он все равно не услышал бы меня. Его губы шевелились, и я понял, что он сам что-то кричит, однако разобрать слова было невозможно. В этот момент воронка смерча неожиданно задрожала, исказилась и начала распадаться. Дыра в реальности внезапно исчезла, полуэльфка вздрогнула и принялась оседать наземь, теряя сознание. Я подхватил ее на руки. Ее брат, похоже, был в шоке от всего произошедшего, он почти ничего не соображал. Подбежавший бард помог вытащить близнецов из-под обломков здания на свежий воздух. Подсчеты потерь показали, что в этот день мы лишились почти всей лаборатории и четверых наших сотрудников. Их тела мы так и не нашли.

Разумеется, такое событие не могло остаться незамеченным. Егеря вместе с представителями Магистериума прибыли на место происшествия раньше, чем мы успели придумать какое-либо объяснение происшедшему. А когда они увидели близнецов и барда, объяснения уже и не понадобились. Такого жуткого скандала Университет не слышал, наверное, уже лет триста. Мы нарушили около полусотни правил, создавая своих рэтриаров, и теперь нас с позором изгоняли из Университета, лишая всех прав и привилегий чародеев. Наши детища, все трое, были отправлены в горы Гзуур-Кай, в Малахитовую Цитадель, спеленатые антаритовыми цепями, словно злобные демоны из преисподней.

— Я думала, Малахитовая Цитадель — миф! — удивилась я. Легендарная тюрьма для чародеев всегда казалась мне не более чем страшной сказкой.

— Она миф для всех, кроме тех, кто в нее попадает, — серьезно ответил алхимик. — Для этих последних она — настоящий кошмар. Я никогда не забуду лицо барда, когда их увозили. Он смотрел на нас, пока лошади не скрылись за поворотом. Лично я бы предпочел, чтобы он плевал в нашу сторону, но он просто смотрел, и в его взгляде я видел множество вопросов… и еще больше ответов на свои собственные вопросы. И до сих пор ни один из них мне так и не нравится.

— Они живы? — тихо спросила я.

— Не знаю… — вздохнул алхимик. — Некого спросить. Те, кто попадает в Цитадель, назад не возвращаются.

Мы помолчали.

Не знаю, о чем думал травник, но я думала о том, что, на самом деле, стихийная ярость рэтриаров оказалась, пожалуй, куда менее ужасна, нежели расчетливая жестокость их создателей. Проводить эксперименты над детьми ради скорейшего результата, обучать их исключительно убивать, а потом хладнокровно уничтожать подрастающих монстров, созданных своими руками… можно ли было полностью оправдать подобное условиями военного времени? Или полукровки для эльфов — просто расходный материал, не заслуживающий сочувствия?

Благородные перворожденные, какими их всегда рисовала нам мать, теперь представали передо мной в несколько ином свете.

— А у вас, — осторожно спросил меня травник. — Никогда не было таких… срывов?

— Таких — никогда, — я покачала головой. — Во-первых, подростковый период к моменту превращения я уже преодолела. А во-вторых, мы с сестрами часто ссорились, но наша мать с детства приучала нас к мысли, что гнев — чисто человеческая черта, и потому проявлять ее нужно тоже по-человечески. Нам разрешалось ругаться во зле, швыряться друг в друга предметами и даже драться, но применение друг против друга магии было табу. Может быть, это сыграло свою роль.

— Очень может быть, — задумчиво согласился алхимик. — В любом случае, ваша мать — очень мудрая женщина.

— Да, это точно, — рассеянно сказала я и сонно моргнула.

Предыдущая бессонная ночь и насыщенный событиями день все настойчивее напоминали о себе. Глаза предательски слипались, мысли путались и ускользали от меня, словно юркие рыбки в речной заводи… Я пыталась ловить их руками, и наконец поймала одну. Рыбка посмотрела на меня янтарно-желтым глазом с черным вертикальным зрачком. «Ты мне и в подметки не годишься!» — насмешливо заявила она и плеснула хвостом. От этого всплеска вода вокруг меня вдруг закружилась, словно смерч, и потянула меня на дно. В глубине водоворота замаячили странные тени. Я в страхе оглянулась, и увидела на берегу барда, медленно перебирающего струны суарилла. Он посмотрел на меня такими же желтыми, как у рыбки, глазами и отвернулся. Рядом с ним растянулся на траве серебристо-серый волк. «Помоги мне!» — взмолилась я. Волк неожиданно поднял голову и завыл. Вой был таким тоскливым и полным страдания, что я…

… проснулась!

Отголоски воя продолжал звучать в предрассветной тишине. Я мигом слетела с кресла и, не обращая внимания на встрепенувшегося травника, жадно прильнула к окну. Похоже, на улице был туман. Серебристо-серый сумрак за окном был таким плотным, словно на дом набросили пыльный холщовый мешок, и как я ни старалась, разглядеть ничего не смогла. Звук повторился — вой на высоких нотах отчаянно взрезал тишину и внезапно оборвался жалобным скулежом. Теперь стало понятно, что доносится он с другой улицы. Я торопливо вызвала «драконье око», тут же окрасившее ночной мрак серым сумеречным светом.

Там вдалеке, за стенами доброго десятка домов, глаз уловил неясное метание смазанных серых теней. Еще секунда, новое зрение сфокусировалось… и я увидела.

Три огромные волчьи тени то разбегались в разные стороны, то снова неистово сплетались в многоцветный, клокочущий первозданной животной яростью клубок, двигаясь так стремительно, что было невозможно различить, где тут свои, а где — чужие… Мне показалось, что даже отсюда я слышу их жуткое яростное рычание, от которого волосы на голове невольно начинали шевелиться… Бросок. Рывок. Снова бросок. Яростное клацанье зубами… В воздухе разлетаются веером черные бисеринки крови.

И снова все тот же жуткий, выворачивающий душу наизнанку, вой…

— Кто же это?.. — хрипло пробормотала я, по-прежнему напряженно, до боли в глазах, вглядываясь в темноту. Вой был исполнен жгучей, нестерпимой боли, однако кому он принадлежал — росненскому волколаку или одному из истинных оборотней?

Мне оставалось только гадать. Пальцы руки, державшей занавеску, беспокойно сжались в кулак, оставляя на ладони красные полукружия от ногтей.

Травник встревоженной тенью молча маячил у меня за спиной. Усилием воли я заставила себя отойти от окна и снова забралась в кресло, нервно подобрав под себя ноги.

Леший его побери, этого Сева! И зачем он только в это ввязался? Мало ли, что я там говорила…

Часы на стене монотонно тикали, каждым движением маятника отсекая все новые и новые бесконечно долгие минуты ожидания.

В дверь громко и решительно постучали. Травник поспешно кинулся к засовам. Я застыла в кресле, словно изваяние, неотрывно глядя в дверной проем.

В отворенную дверь, пригибаясь под притолокой, уверенно шагнул Сев, за ним Хират. Позади всех маячил Грейн, с моего места мне была видна только его рыжеватая макушка. Я выскочила из кресла и бросилась им навстречу, машинально пытаясь при этом на глаз определить наличие-отсутствие ранений.

— Вы целы?!

Сев молча кивнул и, подойдя к столу, залпом выпил травяной чай, к которому я так и не притронулась.

— Воды, — глухо обратился он к травнику.

Тот кивнул и скрылся за внутренней дверью.

— Целы, целы, — бодро ответил мне Хират, на ходу застегивая куртку. — И даже невредимы.

— Говори за себя, — буркнул из-за его спины Грейн.

Я тут же быстро обернулась к нему. Куртка оборотня на груди была залита кровью.

— Это не моя, — быстро сказал Грейн, заметив выражение моего лица. — Просто куртку жалко. Просил ведь их — близко не подгонять…

— Ну, извини, — ядовито откликнулся Хират. — В следующий раз сделаем меловую разметку и попросим его за линию не заступать.

— Ну, как все прошло? — настойчиво спросил у Сева вернувшийся с кувшином воды травник.

Сереброволосый оборотень молча забрал у него кувшин и жадно припал прямо к горлышку. Я смотрела на него почти с восторгом. Вот это я понимаю — жажда после трансформации! Потом он поставил кувшин на стол и с облегчением вздохнул.

• Предыдущая
• 51/132
• Следующая