Черная книга колдуна - Вихарева Анастасия - Страница 44

— Кир, ради всего святого, пойдем отсюда, меня бросает в дрожь от одного этого места, — взмолилась Мирка, испуганно поежившись.

— Капище здесь ни при чем, это страшные воспоминания пытаются выйти наружу, — едва взглянув на нее, произнес Кирилл.

Мирка снова погрузилась во тьму — один глаз ее стал каким-то замученным, второй наконец-то прокричал голосом Александра. Кирилл почувствовал ненависть брата кожей, словно вошел в зрачок и предстал перед ним. И не обрадовался. О Сашке он и думать забыл, пока пытался расположить к себе Мирославу, не особо задаваясь вопросом, что чувствует она. С другой стороны, двое были относительно свободны в своем выборе, пока их не беспокоили и не сталкивали лбами. Ни с кем ему не приходилось чувствовать себя так легко и уверенно, будто он знал Мирку всю свою жизнь. Пока из нее не вылазила тьма, с нею было тепло, и кажется, он понимал ее с полуслова. И тут же поймал себя на мысли, что мог ее себе придумать, обнаружив в ней что-то от брата, которого знал много лет, пока тот был для него примером для подражания.

— Я постараюсь вспомнить, — пообещала Мирка, задумчиво блуждая взглядом по земле.

— Не сможешь, — с мрачным видом покачал головой Кирилл. — Сдается мне, человеку, который не видит тьму, вспомнить то, что за гранью, не дано. Я вижу, а ты нет. Ты чувствуешь себя прямо противоположно.

— Кир, ты, случаем, не экстрасенс? — прищурилась подозрительно Мирка.

— По секрету?

Мирка кивнула.

— Наверное… Со вчерашнего дня. Я…

Кирилл запнулся. Рассказывать Мирке о книге и странном животном, которое как бы кот, но не кот, он был не готов. Сам он избегал даже думать о том, с чем столкнулся. И хорошо помнил полученное предупреждение, внезапно сообразив, что сама книга могла пожелать достаться ему, а не кому-то другому. Наверное, он был готов принять те знания, которые она таила. Если уж на то пошло, то он всегда слушал внутренний голос, который манил его ко всему запретному и необычному, и всегда чувствовал, что случится вскоре — и обман. Его давно раздражали голоса, не имеющие собственного мнения, но считавшие своим долгом писать историю. Какую? Это не история, а хвалебная ода угнетателям, державшим народ в безгласном повиновении более тысячи лет. Чем же прельщало святителей место, на котором приносились человеческие жертвы?! Бог распорядился осквернить святилище?! Историей могло быть капище, на котором строили церковь, чтобы стереть память о тех днях, когда народ не знал хомута на шее, но никак не церковь. Он и раньше подозревал, что сила древних была в знаниях, но каких?

Стоило копнуть, как тут же становилось понятно, что каждый день истории ведет к чему-то такому, о чем историки не договаривают. Был народ — обут, накормлен, горд, бесстрашен, умен и ловок — и вдруг объявлен варваром, который пугал своим видом, а убийцы, которые не гнушались не только кровью народа, но и отца с матерью, и кровью брата, вдруг объявлены героями, которые тащили на себе государство, поднимая перед всем миром. Войны, голод, нищета, болезни, безграмотность… Что же это за государство, и в чем заслуга царей? Неужели же народ, который сумел прославить себя свободным и бесстрашным, уже тогда прослыв хитрым и сильным, не построил бы город на Неве, или не создал флот за тысячу лет?!

И получил ответ. Но внезапно понял — знание никуда не ушло, оно лишь поменяло хозяина и стало доступно избранным, которые вели народ в огонь. Вряд ли кто-то из них пытался использовать его для себя, но с удовольствием испытывал на других, чтобы обогатится и подчинить людей, сделав их безвольным и послушным стадом, которое уже не мыслило иной жизни, потому что не знало другой. Он верил своим хозяевам, которые рубили ему голову, как верил Александр — тем, кто обобрал его до нитки и сделал посмешищем.

— Пойдем, это там, дальше… — Кирилл достал из рюкзака приготовленные фонари и два мотка белых ниток.

— А если что-нибудь случится? Нас может завалить, — спохватилась Мирослава.

— Ребята знают, если что-то случится, нас быстро найдут, — успокоил Кирилл. — Я взял продукты и воду. Но если ты боишься…

— С тобой? Нет! — Мирка решительно взяла фонарь из рук Кирилла и один моток ниток, надела куртку. — Показывай, мой рыцарь! Безусловно, мы делаем глупость, но мне это даже нравится!

— А, да, я же еще видеокамеру взял! — спохватился Кирилл.

Бинокль он повесил на шею, а видеокамеру, заняв капище со всех сторон, установил на камне, поймав ракурс и оставив включенной. Мирка должна была видеть, как они выглядят, целуясь, со стороны. Впрочем, ему и самому было любопытно.

Несомненно, на Александра это должно было произвести впечатление.

— Ты же не собираешься это оставить?! — отмотав назад и просмотрев отснятое, возмутилась Мирка.

— Напротив! Это наш первый день! Моя первая девушка! — ехидно заметил Кирилл. — Нет, файл обязательно пойдет в архив! Могу себе представить, как мои обрадуются! Еще не муж, но уже не мальчик. Честное слово, знал бы, как это классно, целовался бы с детского сада!

Мирка присвистнула, глядя в темноту, остановившись у входа. Кирилл привязал начало бечевки к дереву и подтолкнул девушку вперед, осматриваясь, сверяя направление с компасом, отметив начало пути на выкопировке местности. И слегка разочаровался, когда заметил засыпанную щебнем дорожку и ровно тесаные стены, укрепленные каменной кладкой.

— Наверное, ребята были правы, а озеро — заполненная водой шахта, — предположил он упавшим голосом.

— Ну, раз уж пришли… — Мирка решительно шагнула вперед.

Свободный проход в пещеру вскоре закончился, начались каменные выступы. Пещера петляла, то раздаваясь в стороны до причудливой залы с причудливыми каменными фигурами, то сужаясь, так что пробираться приходилось пригнувшись, то падала круто вниз, изрезанная трещинами и неглубокими впадинами, то поднималась. Пещера была сухая, и скорее искусственная, чем природного происхождения — стены ее слагались из твердых чередующихся между собой горообразующих пород, в том числе гранита, словно кто-то вырезал проход внутри его. И тогда стены таинственно мерцали в свете фонаря, а иногда порода становилась рыхлая, и снова Кирилл замечал, что кто-то здорово потрудился, укрепляя стены и свод гранитными плитами. И все же, за те сотни лет, пока пещеру не топтали стопы исследователей, в местах, где она «протекала», Мирка то и дело замирала перед образованиями из камня в виде цветов и розеток кальцитовых наростов. Очевидно, верхние породы горы слагались известняками и доломитами, а пещера располагалась чуть ниже уровня их залегания. Пока ничего особо ценного Кирилл не заметил, основной проход оставался широким, а нечастые узкие ответвления едва ли подходили для исследования. Он тщательно вымерял пройденное расстояние, продолжая двигаться по компасу. Здесь было холодно и затхло, он пожалел, что не оделся по-зимнему. Кое-где на стенах и на наростах, преграждающих путь, сохранилась наледь. Значит, воздух в пещере циркулировал, она замерзала и оттаивала.

И неожиданно вскрикнул, заметив отметины на скалах.

— Подержи фонарь, я сфотографирую, — Кирилл волновался.

— А что это? — полюбопытствовала Мирослава, рассматривая знаки.

— Думаю, ведическое письмо, — предположил Кирилл, счищая пыль кисточкой. — Без тети Веры не обойтись.

— Темно, съемка может не получиться, — Мирка покачала головой. — Я попробую срисовать, у меня неплохо получается…

— Давай, — сразу же согласился Кирилл. — А я поищу еще…

— Только не уходи далеко, а то умру от страха, мерещится черте что?

— Что именно? — насторожился Кирилл.

— Как будто мы не одни, и за нами наблюдают. И тени…

— В такой темноте?!

— Нет, но… Я чувствую, там, в темноте, и близко… Поворачиваются, встают, и даже будто касаются иногда… Ветер…

— Не молчи, я тебя слышу. Жаль, что не взяли факелы, чтобы зажечь в местах остановки… — пожалел Кирилл. — Было бы светло. Постой, — он вынырнул рядом с Миркой, направляя свет на ее лицо, — а как ты чувствуешь, как тень, или что-то живое?