Боевая единица - Каменистый Артем - Страница 15

• Предыдущая
• 15/107
• Следующая

– Ты чем-то недовольна? – немедленно уточнила настоятельница.

– Никак нет! Я… я думала, что смогу вас увидеть лично… Перед отлетом.

– Понятно, – смягчилась настоятельница. – Я бы пришла, но мне сейчас нельзя отходить от этих трахнутых телефонов. Но не переживай, долго отлеживаться на песочке я тебе не позволю. Скоро вернешься, и уж тогда я за тебя возьмусь всерьез. Ты у меня на луну будешь выть, гарантирую.

Лина непроизвольно улыбнулась, но тут же подавилась улыбкой.

– Ветрова, что тут смешного?

– Я не смеюсь! – чуть не закричала девушка, потрясенная прозорливостью настоятельницы.

– Это ты врачам расскажешь после того, как я до тебя доберусь. С такой улыбкой тебе в дурдоме место, даже смотреть тошно. Ладно, некогда мне с тобой разбираться. Марш в вертолет! И ты это… В общем, счастливого полета. И отдохни там хорошенько. Поняла?

– Да. И вам удачи и всего хорошего, надеюсь, здесь все будет нормально.

– Ветрова, без тебя здесь обязательно будет все нормально. Ты же у нас эпицентр всех неприятностей, так что пусть с тобой южные филиалы разбираются. Все, до связи.

Лина положила трубку в карман, повернулась к вертолету. Она вдруг подумала, что всего второй раз покидает Монастырь, ставший ей домом. Причем в первый это закончилось плохо. Настолько плохо, что даже спустя более чем два месяца ей стыдно будет показываться на пляже в открытом купальнике, выставляя на всеобщее обозрение пятна шрамов, оставленных хитиновыми шипами высшего демона. Они небольшие, да и со временем их залечат до конца, но пока это время не наступило. Впрочем, можно купаться в сумерках или даже ночью, при луне. Лина слышала, что это принято среди отдыхающих. В общем, на месте будет видно. Если дорога пройдет без осложнений, то уже вечером следующего дня она будет на месте и впервые в жизни увидит море. Девушке заранее казалось, что оно ей понравится.

Она была уверена, что полет пройдет нормально.

Настоятельница проследила за удаляющимся вертолетом, вернулась к столу, аккуратно положила мощный бинокль в средний ящик. В который раз подумала, что стоит сменить его на что-то новенькое, с более мощной оптикой. То, что Алина улыбалась при разговоре, она смогла различить с превеликим трудом, скорее все же догадавшись, чем действительно увидев.

Ну что ж, еще с одним делом покончено. Оно скорее личного характера, но настоятельница давно уже не принадлежала себе: личного как такового у нее нет – вся ее жизнь служение, и не стоит забивать себе голову судьбой любимой воспитанницы в это непростое время. В дверь коротко постучали.

– Войдите.

Начальница канцелярии здороваться не стала – хотя они сегодня и не виделись, но у них не принято было приветствовать друг друга. Присев напротив настоятельницы, Буренка протянула из предложенной пачки первую утреннюю сигарету, поднесла ее к настольной зажигалке, затянулась, с удовлетворением констатировала:

– Первая затяжка, что-то я сегодня поздно.

– Вставать раньше надо, – буркнула настоятельница.

– К чему? До обеда дел все равно не будет, если бы не твоя секретная планерка, то спала бы спокойно до восьми.

– И так ты уже поперек больше, чем ввысь, еще и спать собралась полдня.

– Не клевещи, – спокойно возразила Буренка. – Я почти до двух ночи разбиралась с новым персоналом.

– И как?

– Плохо. В северном секторе нет условий для размещения такого количества людей. Им нелегко приходится.

– Ничего, неженок там нет, потерпят.

– Может… часть все же перебросить на другие объекты? Хотя бы женщин из боевых групп. Замаскируем их среди техников и воспитанниц…

– Нельзя! – отрезала настоятельница. – Я уже практически не надеюсь, что все эти приготовления удалось сохранить в секрете, но и окончательно отказываться от маскировки не намерена. Любое хорошее дело губят мелочи, это закон. Я не стану совершать глупые поступки, и без меня найдутся желающие этим заняться.

– Успокойся, – усмехнулась Буренка. – Ты еще голос на меня повысь, Мюллер в юбке.

Настоятельница снисходительно покачала головой:

– Тебе ли не знать, что я никогда в жизни не носила юбки.

– А слухи ходили, – не сдавалась начальница канцелярии.

– А их распускали такие кликуши, как ты, – парировала настоятельница и, мгновенно отреагировав на стук в дверь, рявкнула: – Войдите!

Кобра, осторожно просунув голову, подобострастно поинтересовалась:

– Можно?

– Нужно! – сурово ответила настоятельница. – Где тебя носит, ты должна была прийти еще четыре минуты назад!

– Часы остановились, – виновато ответила инструктор. – Только сейчас заметила.

– Бывает, – кивнула настоятельница. – Заходи уж, раз все же соизволила прийти.

Кобра открыла дверь пошире, внесла стул, поставила его на приличном удалении от хозяйки Монастыря, села, умудрившись на протяжении всего процесса держаться чуть ли не по стойке «смирно». Настоятельница поморщилась, увидев привычное приторно-подобострастное выражение лица подчиненной. Как и все, она недолюбливала эту стерву, что, однако, не мешало относиться к ней с определенным уважением. Кобра во многих отношениях была просто незаменимой помощницей, отличалась редкой исполнительностью и не задавала лишних вопросов. Кроме того, она была по-собачьи предана настоятельнице, что зачастую было очень удобно.

Настоятельница уже собралась было поспешно уточнить с соратницами ряд щекотливых вопросов до прихода остальных участниц планерки, из-за опоздания Кобры времени для этого осталось совсем немного. Однако в этот момент пронзительно зазвонил крайний левый телефон: Мюллер знала каждый из четырех по голосу, а этот тем более, так как в последние дни он беспокоил ее больше других. То, что на дисплее определителя не высветился номер, ее нисколько не удивило – не первый раз.

Подняв трубку, она не успела ничего сказать, так как неизвестный собеседник опередил ее единственным словом, ударившим, будто молотом:

– Нельма?

Подавив смятение, настоятельница покосилась на пустой дисплей определителя номера и спокойно ответила:

– Да.

– Вас сейчас начнут убивать. Простите, больше ничем помочь не могу. Постарайтесь выжить.

Настоятельница несколько мгновений сидела не шелохнувшись, вслушиваясь в короткие гудки. В голове шла титаническая работа, она перерабатывала десятки вариантов, но все решения исходили из двух предположений. Первое: неизвестный собеседник соврал из каких-то своих соображений. Второе: он сказал правду, и сейчас должно произойти нечто ужасное. Так что это? Провокация или предупреждение неизвестного друга? Что следует предпринять?

Не обращая внимания на собеседниц, настоятельница подняла трубку другого телефона, нажала кнопку дозвона. На другой стороне провода отозвались почти мгновенно:

– Да?

– Мне только что кто-то сказал, что всех нас сейчас начнут убивать, – без предисловий заявила настоятельница.

– Кто? – не понял собеседник.

– Не знаю. Анонимный звонок по открытой линии. Этот телефон известен многим.

– Бред какой-то! Может, шутка? Кто-то из наших решил повеселиться?

– Не знаю. Все может быть. Ничего подозрительного не было?

– Тишина полная. После событий прошлой ночи все тихо. Даже странно, такое ощущение, что там работали не наши оппоненты, а неизвестно кто. Мы даже гипотезу разработали о…

– Ладно, – перебила его настоятельница. – Я позже перезвоню. У меня планерка, некогда разговаривать.

– Я сам перезвоню, через полчаса, как обычно.

– Хорошо. До связи.

Настоятельница не знала, что ее разговор был перехвачен. После звонка анонима те, кого ее последний собеседник назвал «оппонентами», не на шутку встревожились. Это событие могло отразиться на реализации их планов – подобного предупреждения в них не предусматривалось. Однако теперь они вздохнули спокойно – все обошлось. Если бы они смогли заглянуть не только в кабель связи, но и в душу настоятельницы, то их оптимизм бы существенно убавился.

• Предыдущая
• 15/107
• Следующая