Последний звонок - Воробей Вера и Марина - Страница 4
- Предыдущая
- 4/20
- Следующая
Лиза словно прочитала ее мысли. Впрочем, наверное, так оно и было. Они дружили так долго, что смогли научиться понимать друг друга без слов.
– Вот будет здорово, если ты станешь Джульеттой и утрешь Егору нос.
– Ты думаешь, у меня получится?
– Получится, – уверенно заявила Лиза. – Если надумаешь принять участие в конкурсе, считай, что один голос у тебя уже есть.
Уходя, Лиза оставила Тусе потертый томик. Весь вечер Туся занималась тем, что выбирала себе монолог, перечитывая «Ромео и Джульетту».
Эти строчки были так созвучны тому, что сама Туся испытывала несколько дней назад, когда лежала дома одна, а сознание медленно покидало ее и холодели руки и ноги. Поэтому она решила, что будет готовить именно этот отрывок. Лучше нее никто не сможет сыграть Джульетту. Туся это сердцем чувствовала. И она не ошиблась.
– Думаю, не надо спорить о том, кто победил в этом конкурсе, – сказал Кахобер Иванович с мягким грузинским акцентом, от которого так и не смог избавиться, а скорее всего, не захотел избавляться. – Роль Джульетты должна достаться Крыловой.
На первой же репетиции к Тусе подошел Егор. Она ждала от него поздравлений, но он сказал с нахальной ухмылочкой:
– Надеюсь, ты не думаешь, что из-за этого дурацкого спектакля я в тебя на самом деле влюблюсь?
– С чего ты взял, что мне это нужно? – как можно безразличнее ответила Туся.
Но ей это было нужно. Больше всего на свете Туся мечтала именно о том, что Егор увидит, как она хорошо играет, какой нежной, самоотверженной она может быть, и его сердце не сможет устоять перед такой любовью.
Только вот после самой главной репетиции – сцены свидания на балконе – вместо ожидаемых похвал Туся неожиданно услышала от режиссера.
– Ужасно! Никогда еще ты не играла хуже, – совершенно серьезно сказал Кахобер Иванович, а когда они остались одни, спросил без обиняков: – Егор тебе очень нравится, Наташа?
– Очень, – призналась Туся. Глупо было отнекиваться. И ей было не стыдно признаться в этом классному руководителю, скорее ее разбирало любопытство. – А как вы догадались, Кахобер Иванович?
– Это видно по тому, как он мешает тебе играть, – произнес преподаватель, шевеля верхней губой под пышными усами.
– Что вы! Наоборот! – принялась уверять Туся. – Только благодаря ему я…
Но Кахобер Иванович ее перебил:
– Нельзя видеть себя со стороны, когда ты на сцене. А я тебя вижу. И скажу, что ты выглядишь неестественно.
– А мне казалось…
– Это иллюзия. Шекспир сказал, что жизнь – театр, но я бы поспорил с классиком. Жизнь – это жизнь, а театр – это театр. Любить и изображать любовь – разные вещи. И ты должна это понять, если хочешь стать актрисой.
– Что же мне делать? – грустно спросила Туся.
Она была уверена, что именно реальная любовь к Егору делает ее игру такой блестящей, а оказалось, это чувство ей только мешает.
– Поменьше думай о себе на сцене, – подсказал Кахобер Иванович. – Джульетта оживает благодаря твоему таланту. Не своди трагедию влюбленной пары только к своим переживаниям, и весь мир откроется тебе.
«Легко давать советы, когда тебе под пятьдесят и ты не влюблен», – подумала Туся, но вслух сказала:
– Я попробую.
– И еще, – продолжил Кахобер Иванович, – тебе никогда не будет плохо, пока ты думаешь о других.
– Ну, не знаю… – засомневалась Туся. —
Я все время думаю о других, но мне часто бывает плохо.
– Не о других, а о другом. А это не одно и то же, – покачал головой классный руководитель.
– Вы меня совсем запутали, – растерянно улыбнулась Туся, – но я подумаю о том, что вы сказали.
И странное дело: когда она начинала думать о других, ей чаще всего приходил в голову Толик Агапов, которого в школе звали Сюсюка. Он был влюблен в Тусю, а она относилась к нему небрежно, принимая его восторженный взгляд как должное. И если бы Егор Тарасов не заболел тогда накануне спектакля и роль Ромео не сыграл Толик, кто знает, чем бы закончилась эта история с шекспировскими страстями. А закончилась она замечательно. Туся сыграла в спектакле на удивление хорошо. Ее талант рядом с Толиком развернулся во всю мощь, а потом они открывали танцы на школьном вечере. Наверное, именно тогда, на сцене, в Тусе стала просыпаться любовь к Толику – такому надежному, такому преданному. Настоящая любовь, а не иллюзия любви, как это было с Егором. Теперь они с Толиком неразлучны.
И все вокруг считают, что они замечательная пара. Он – подающий большие надежды баскетболист, студент спортивного университета, она – будущая актриса.
Да, много воды утекло с тех пор… Все изменилось, и они изменились. Стал совсем другим парнем и Егор Тарасов. Некоторые утверждали, что на него повлиял случай с аварией, когда Егор едва не погиб. Но Туся подозревала, что не последнюю роль в этом чудесном превращении сыграла Ира Дмитриева. Бывшая одноклассница Туси буквально заставила Егора подняться на ноги, ухаживая за ним в больнице. Она же заставила ожить его сердце. Недавно Туся видела их вместе неподалеку от Ириного училища. Егор нес тяжелый подрамник Ирины, и в каждом их жесте, в каждом прикосновении друг к другу чувствовалась любовь.
А Лизе Кукушкиной от всей этой истории с Егором на память достался шикарный породистый кот по имени Вильгельм Понтий Август.
– А теперь вот ты во ВГИК собираешься поступать, – услышала Туся звонкий голос Лизы. – Разве это не здорово, Тусь?
– Здорово, – подтвердила Туся, вернувшись из воспоминаний.
Она вообще легко умела переключаться с одного на другое.
Борьку Шустова никто в пример не приводил, но он тоже считал, что Лизка попала в самое яблочко. Он вдруг вспомнил, как новоявленный психолог, стремясь произвести впечатление на коллег и ребят, устроил в девятом «Б» один из своих психологических трюков. Романов провел тест, который выявлял дремавшие способности ученика. И по результатам этого опроса выходило, что Борька вроде как нераскрытый гений. На самом деле тест был настоящей подставой для учителей. Глупо вышло, но Борька узнал об этом, случайно оказавшись у двери кабинета психолога. А что ему оставалось делать, когда он услышал свое имя и подумал: «Опять я кому-то на хвост наступил?»
А вышло, что его хвалили.
– Он вообще-то здорово в этом году подтянулся, – говорил директор. – Я смотрю, у него и по русскому удовлетворительная отметка, а по литературе в четверти пятерка. Чудеса, да и только!
– Он и по физике у меня получит четверку, – поддакнула Кошкина Людмила Сергеевна, прежний завуч школы.
Ребята называли ее Кошкой за вредный характер, но тогда они еще не знали, что на свете существует Дондурей.
– А ведь это вы, Дмитрий Дмитриевич, открыли нам глаза на его внутренний резерв, – услышал Борька голос Кахобера Ивановича, акцент которого ни с чем нельзя было спутать. – Помните тест, что вы у нас проводили? Парень так упирался, не хотел в нем участия принимать, и вот посмотрите-ка, что из этого вышло.
– А знаете, коллеги, – насмешливо произнес психолог, – я ведь вас с этим тестом обманул. Развел на раз-два, как выражаются ребята.
– Как?! – воскликнула Кошка, не допускающая мысли, что ее кто-то может обвести вокруг пальца.
– А вот так. Я, разумеется, эти анкеты обработал и пришел к определенным выводам, но они разительно отличаются от действительности.
В принципе, я задумал провести эксперимент не столько с учениками девятых классов, сколько с вами, педагогами. И чтобы осуществить свой план, я взял несколько анкет наугад. Среди них оказалась анкета Бори Шустова. Потом я подсунул эти анкеты вам, сказав, что именно эти ученики обладают скрытыми возможностями, что у них неординарное видение жизни и очень сильно развито абстрактное мышление. И видимо, каждый из вас в ту минуту решил про себя, что вы просто обязаны помочь этим талантам раскрыться. Вот так.
- Предыдущая
- 4/20
- Следующая