Выбери любимый жанр

Где твой дом? - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 32


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

32

— Я слушаю, черт бы вас побрал! Слушаю!

— Так вот, с тех пор как у нас появились новые бригады, естественно, что они тоже потребовали и заботы, и внимания, и, конечно, кормов. До сих пор — как было? Все лучшие корма — Грамовой. Комбикорма — завались. Она к этому привыкла — обо всем за нее подумают, обо всем позаботятся, а нынче надо уже самой думать.

— Ну, уж о ней-то вы могли бы, Никанор Васильич, позаботиться. Вы же знаете, она на виду, всей области видна. Что теперь скажут о нас? Не помогли, не обеспечили.

— Сказать-то, конечно, скажут. Но это неверно. Помогать — это не значит все делать за нее: и корм распределять, и даже подстилку менять. Грамова видела, что у нее комбикорм кончается, — почему не потребовала вовремя?

— Ну, Никанор Васильич, если утки погибли, — директор грозно повысил голос, — из-за того, что кормов не хватило, — это вам позор. Вам! Вы должны были обеспечить кормами.

— И вам, Савелий Петрович, — спокойно возразил зоотехник. — Я не раз говорил, что в хозяйстве всегда должен быть хороший запас кормов, чтобы не зависеть от случайностей. А что вы на это? «Мышей разводить»! А теперь вот — ни корма, ни мышей… и ни уток!

Директор встал и нервно прошелся по кабинету. Потом открыл дверь к секретарше:

— Вызовите машину.

— А если по существу, — Никанор Васильевич увидел, как побледнело у директора лицо, сжалился над ним, — не из-за кормов это несчастье. Запас у Веры был, только расходовала она его как попало, без расчета. Пелагея, так та рассчитывает. И молодые тоже. А эта — и в кормушки и мимо, она — Вера Грамова, ей достанут!

— Но если не из-за кормов, то из-за чего же?

— Аспергилёз у них. От сырости. Оттого, что подстилки у них чистой не было. На сырой соломе утки спали — вот отчего. Солома заплесневела, а Грамова не видела, а может, и не управилась.

— Двести с лишним — за одну ночь!

— И пятьсот могут погибнуть. И тысяча. И все за одну ночь. А я не уследил — судите меня. Вы сочли необходимым послать меня в это время на курсы повышения квалификации. Это правильно, повышать квалификацию необходимо. А когда я вернулся, тоже не сразу к ней бросился. Считал более важным понаблюдать за молодыми бригадами, которые еще неопытны. А здесь что? Неопытность? Неумение? Незнание?

— А черт ее знает, эту бабу!

— Зато — звезда! — Никанор Васильевич пожал плечами. — Ведь вам звезды необходимы.

Подошла машина. Директор пригласил с собой Никанора Васильевича и вышел из кабинета.

Приехав к Вере на птичник, Савелий Петрович увидел, что утиное стадо в еще более плачевном состоянии, чем он думал. Многие утки ходили окровавленные.

— Это что такое, — упавшим от гнева голосом спросил он у Веры, — ты что же — не видишь?

— Почему не вижу? Вижу, — хмуро ответила она.

— Да как же ты допустила?

Вера холодно взглянула на него.

— А чего ж вовремя комбикорма с завода не привезли? Одной мукой кормлю — вот и жрут друг друга.

Савелий Петрович готов был испепелить ее своими яростными желтыми глазами.

— А чего ж ты молчала, что у тебя комбикорма нет? Я, что ли, должен обо всем знать и помнить?

— Да уж о моих-то делах могли бы и знать и помнить. Под вашу диктовку обязательства-то брала.

— Под мою?! А ты, значит, в стороне стояла!

Директор, задыхаясь, прошелся по берегу. Вон как щиплют друг друга — до крови.

Он снял свою белую полотняную кепку, провел рукой по густым влажным волосам, стараясь успокоиться.

— Эх, Вера! А я-то на тебя — как на каменную стену… Смотри-ка, стадо-то какое — ай-яй-яй! Эти в крови, те как пеплом посыпаны. Да что с тобой: видишь, что у тебя творится, или нет?

— Вижу.

— И тебе все равно? Как же ты с таким-то стадом свои обязательства выполнишь? Позор один, и все! Один только позор — и тебе, и мне, и совхозу. Вот и все, что я вижу.

— И все? — Вера подняла на него глаза, и Савелий Петрович оторопел: неодолимая ненависть глядела на него из этих больших, потемневших глаз. — И все?! — повторила Вера и шагнула к нему, будто собираясь размахнуться и ударить его.

Директор попятился.

— Вера, что с тобой, в самом деле? Ты что?..

— А почему это вы мне говорите «ты»? — Вера не спускала с него своего тяжелого взгляда. — Во-первых, мне не девять лет, из детства давно вышла. А во-вторых, я — знатный человек меня знают во всей области. А вы кто такой? Кто про вас знает-то? А все-таки я вам «вы» говорю. А вы мне — «ты». Почему это, а?

— Вера, Вера, что с… да разве в этом сейчас дело? Ну хорошо, если хочешь… если надо — я буду тебе «вы» говорить!

— Вот и говорите.

— Насколько я знаю, ссоры еще никогда ничему не помогали, — вмешался Никанор Васильевич.

— Ладно! — Директор нахмурился, голос его стал резким и грубым. — Ну, так вот, извольте, Вера Антоновна, хоть вы и знатный человек, ответить своему директору — думаете вы свои обязательства выполнять или нет?

— Нет.

— Это почему же, по-зволь-те у-знать?

— А потому, что я их уже провалила.

Она резко повернулась и ушла, глубоко вдавливая в мокрую отмель каблуки тяжелых сапог. Вся ее крупная фигура — руки в карманы, платок на затылке, пряди волос по ветру — была исполнена равнодушия и безнадежности.

Савелий Петрович чуть не ослеп от ярости. Расталкивая уток, попадавшихся под ноги, он круто зашагал к машине.

— Чертова девка! Зазналась. Выгоню к черту из совхоза! Кому это, к черту, такие работники нужны! Обленилась, подстилка сгнила — переменить руки отсохли. Утки сожрали друг друга. К чертям тебя с твоей знатностью…

Оставив Никанора Васильевича на птичнике, Каштанов бросился к машине. Всю дорогу он ворчал и ругался:

— О кормах и то не позаботилась. Привыкла, что люди за нее думают. Аспергилёз развела. А? Позор!.. К Колокольцевой заедем, — хмуро сказал он шоферу, — посмотрим, как там… что за «маяки».

— Да уж правда, носимся мы много с этой Верой, — подхватил шофер. — Первую птицу — ей. Все условия — ей. А вот ты попробуй, как все люди — и хорошая тут, скажем к примеру, утка, и плохая. А ведь другие, конечно, и обижаются. С них тоже требуется план. А если, к примеру, у нас в автобазе один шофер на новенькой ездит, а другой на рухляди волочится, — так как же он может равняться, если он эту свою рухлядь ремонтирует без конца?

Савелий Петрович хмуро молчал. Он никак не мог пережить удара, полученного от Веры. Как могло случиться? Кто недосмотрел, кто упустил?

Хотелось кого-то обвинить, с кого-то потребовать ответа. Но — он понимал — все его обвинения бумерангом обращались прежде всего на него самого. Отправил Никанора Васильевича на курсы повышения квалификации — не надо было отпускать. Понадеялся на Пожарова — не надо было надеяться: он еще молодой работник. Занялся осушением болота — не надо было только этим заниматься целый месяц, так что даже и к Вере заглянуть было некогда.

Но Вера-то, Вера! Что с ней-то сделалось? Почему она молчала, почему не била тревогу, не звала на помощь? Ведь ей-то он больше, чем себе, доверял. А она что? Покатилось дело под гору, а она, вместо того чтобы зубы сжать, да упереться, да подставить горб, чтобы воз не упал, махнула на все рукой — пускай катится. Разве так настоящие работники делают?!

В эту минуту, а может, и не только в эту, Каштанов никак не мог представить себе, что Вера не только работница, но и человек, что у нее могут быть не только срывы в работе, но и сердечные печали, когда не хватает ни физических, ни душевных сил противостоять неудачам и руки опускаются. И если не подоспеет никто в эту тяжелую минуту, не поможет, не подставит свое плечо, чтобы дать передохнуть человеку, то воз и покатится под гору, как покатился он у Веры.

«Много на себя взяла! — бранился он про себя. — «Я» да «я»! «Фотографируйте меня с утками»! Мания величия одолела. Медаль получила и думает, можно не работать…»

Девчонки — Руфа и Аня Горкина, — дежурившие на птичнике, всполошились, увидев директорскую машину. Аня замерла у корморезки с охапкой зелени в руках. Но Руфа тотчас овладела собой и вышла навстречу директору, незаметно окинув взглядом свой утиный участок.

32
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело