Тайная война против Советской России - Сейерс Майкл - Страница 7
- Предыдущая
- 7/86
- Следующая
Почти не встретив сопротивления, большевики заняли телефонную станцию, телеграф, государственный банк и министерства. Зимний дворец — место пребывание Временного правительства — был окружен.
Керенский в тот же день бежал из Петрограда в автомобиле американского посольства под американским флагом. Перед отъездом он наскоро сообщил послу Фрэнсису, что скоро вернется, приведет с фронта войска и «в пять дней все уладит».
В 6 часов вечера Фрэнсис телеграфировал государственному секретарю Ланстагу:
Большевики, по-видимому, завладели здесь всем. Не могу разыскать ни одного министра…
Наступила холодная, дождливая ночь. По мокрым улицам разъезжали грузовики, останавливаясь у костров, где грелись часовые. Из грузовиков летели белые пачки прокламаций:
Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства, это дело обеспечено.
Сотни красногвардейцев и солдат стянулись к ярко освещенному Зимнему дворцу — последней твердыне уже не существовавшего Временного правительства. Внезапно вся эта темная масса ринулась вперед, перекатилась через баррикады и хлынула в Зимний. Бывшие министры Керенского были арестованы в огромной, богато убранной комнате, где они весь этот день просидели, совещаясь, за длинным столом. Стол был завален смятыми листами бумаги — остатками недописанных прокламаций. Одна из них начиналась так: «Временное правительство обращается ко всем классам с предложением поддержать правительство…»
В 10.45 вечера 7 ноября открылся II Всероссийский Съезд Советов. Происходил он в актовом зале Смольного института, где раньше воспитывались дочери русских аристократов. В огромный прокуренный зал с мраморными колоннами, белыми люстрами и инкрустированным полом пришли выборные представители русских солдат и рабочих. Грязные, небритые, усталые депутаты — солдаты с запекшейся на шинелях грязью окопов, рабочие в кепках и смятых черных костюмах, матросы в тельняшках и бескозырках — жадно слушали членов Центрального Исполнительного Комитета, которые один за другим поднимались на трибуну.
Съезд длился два дня. К концу второго дня в зале послышался многоголосый шум — на трибуне появился невысокий коренастый человек в мешковатом костюме, с блестящей лысой головой. Он держал пачку бумаг в руке.
Шум не смолкал несколько минут. Наконец, слегка наклонившись вперед, оратор начал: Теперь мы приступаем к построению социалистического общества!
Это был Ленин.
На съезде было сформировано первое советское правительство — Совет Народных комиссаров, во главе которого стал Владимир Ильич Ленин.
4. Непризнание
На утро после образования советского правительства посол Фрэнсис послал письмо своему другу Мэддину Саммерсу, американскому генеральному консулу в Москве.
«Говорят, — писал Фрэнсис, — что Петроградский совет рабочих и солдат создал кабинет, в котором Ленин — премьер, Троцкий — министр иностранных дел, а мадам или мадемуазель Колонтай — министр просвещения. Но я считал бы такой опыт желательным, ведь чем нелепее ситуация, тем быстрее можно ее изменить».
В Вашингтон Фрэнсис сообщил, что, по его мнению, советский режим не просуществует и месяца. Он убеждал государственный департамент не признавать русское правительство, пока большевики не будут свергнуты и их не сменят «русские патриоты»…
В то же утро Рэймонд Робинс вошел в кабинет полковника Томпсона в петроградском штабе Красного Креста.
— Начальник, — сказал Робинс, — нам надо поторапливаться! Все эти разговоры, что Керенский где-то соберет армию, что с Дона идут казаки, а из Финляндии — белая гвардия, — все это вздор. Им не дойти сюда. Слишком много вооруженных крестьян преграждают им путь. Нет, эти заправилы из Смольного еще продержатся!
Робинс просил у своего начальника разрешения сейчас же отправиться в Смольный для беседы с Лениным.
— В общем, это добрые, достойные люди, — сказал Робинс о большевиках. — Я и сам занимался политикой и имел дело с американскими политическими лидерами и уж не думаю, чтобы в Смольном нашлись люди, более продажные и скверные, чем некоторые наши политиканы!
Вместо ответа Томпсон показал Робинсу только что полученные из Вашингтона распоряжения. Его немедленно вызывали туда для личных разговоров.
Он согласился с мнением Робинса, что большевики представляют массы русского народа, и сказал, что по приезде в Америку попытается убедить в этом государственный департамент. А пока Робинс возводится в чин полковника и назначаемся начальником американской миссии Красного Креста в России. Полковник Томпсон пожал руку своему бывшему заместителю и пожелал ему удачи.
Робинс не стал терять времени. Он поехал в Смольный и был принят Лениным.
— Я стоял за Керенского, — откровенно признался Робинс, — но когда передо мною труп, я это понимаю, и я вижу, что Временное правительство умерло. Я хочу выяснить, может ли американский Красный Крест служить русскому народу без ущерба для наших национальных интересов. Ваша программа внутренней политики мне не нравится, но внутренние дела России меня не касаются. Будь у власти Корнилов, или царь, или еще кто, я бы раз говаривал с ними.
Энергичный, общительный американец приглянулся Ленину. Он попытался разъяснить Робинсу, что такое советская власть. Ленин коснулся в беседе экономических задач советской власти.
— Мы покажем миру республику трудящихся. Мы не посылаем в советы людей, которые владеют собственностью. Мы посылаем туда трудящихся. Донбасс будет представлен теми, кто добывает уголь; железные дороги — работниками транспорта; почтовое ведомство — работниками связи и т. д.
В беседе с Робинсом Ленин коснулся еще одного существенного пункта программы большевиков: разрешения «национального вопроса». Царизм безжалостно угнетал многочисленные национальности, населяющие Россию, и низводил их на положение подчиненных народностей. Все это нужно изменить, говорил Ленин. Нужно искоренить антисемитизм и другие подобные ему предрассудки, которые царизм использовал, чтобы натравливать одни группы населения на другие. Всем национальностям, всем национальным меньшинствам в России следует дать полную свободу и равные права.
Ленин сказал Робинсу, что заниматься этой сложной и чрезвычайно важной проблемой будет один из руководящих большевиков, специалист по национальному вопросу, Иосиф Сталин.[3]
Робинс спросил Ленина, можно ли надеяться, что Россия будет продолжать войну с Германией.
Ленин ответил вполне откровенно. Россия уже вышла из войны. Она не может воевать с Германией, пока не будет создана новая армия. На это нужно время. Всю прогнившую систему русской промышленности и транспорта придется перестраивать сверху донизу.
Советскому правительству, сказал далее Ленин, нужно и признание и дружеское отношение Соединенных Штатов. Он не закрывал глаза на враждебность, которую его режим вызывал в официальных кругах США. Он предложил Робинсу минимальную практическую программу сотрудничества. В обмен на техническую помощь со стороны Америки советское правительство берется эвакуировать с Восточного фронта все военные материалы, которые в противном случае неизбежно попадут в руки немцев.
3
В ноябре 1943 г. полковник Рэймонд Робинс писал авторам настоящей книги: «Впервые я услышал о Сталине, когда Ленин излагал мне свои планы создания Федеративной Социалистической Советской Республики… Он говорил, что они со Сталиным хотят объединить для общей работы все национальные группы населения Советской России, и добавил, что Сталин только что занял пост народного комиссара по делам национальностей… Пожалуй, величайшим историческим вкладом Сталина в дело объединения и усиления советского народа была его блестящая работа на посту народного комиссара, по делам национальностей. Его политика способствовала искоренению расового, религиозного, национального и классового антагонизма и дала различным группам советских людей то единство и сплоченность, с каким они сражались и, не щадя своей жизни, защищали Ленинград, Сталинград и всю Русскую землю». В последней фразе полковник Робинс, разумеется, говорит об исторической роли, которую во вторую мировую войну сыграл советский народ, вынудивший к отступлению и разгромивший нацистских захватчиков. (Примеч. авторов)
- Предыдущая
- 7/86
- Следующая
