Взломщики кодов - Кан Дэвид - Страница 27

• Предыдущая
• 27/88
• Следующая

Это замечание, по моему глубокому убеждению, справедливо только для оперативно-тактического звена советских войск, а определение «чрезвычайное» можно применить для характеристики действий русских в период их панического отступления под напором превосходящих сил противника.

Дешифрованные советские сообщения, как сообщалось в докладе об итогах работы немецкой дешифровальной службы за февраль 1944 г., «позволили получить сведения об оперативной обстановке, о районах сосредоточения, командных пунктах, потерях и подкреплениях, порядке подчинения и рубежах для атаки (смотри, например, радиограммы 122-й бронетанковой бригады от 14-го и 17 февраля). Кроме того, содержание этих сообщений дало возможность выявить семь танковых частей противника и их номера, а также установить наличие еще двенадцати танковых частей. За редким исключением, весь материал обрабатывался своевременно, и полученные сведения использовались на практике».

Эти сведения тактического характера могли в лучшем случае способствовать достижению успехов сугубо местного значения. Явная неспособность немецких криптографов вскрыть советские стратегические шифрсистемы, с помощью которых засекречивалась самая важная информация, вынудила одного немецкого криптографа признать, что, хотя Россия и проиграла Первую мировую войну в эфире, во время Второй мировой войны она сумела взять реванш за свое поражение.

В его изречении содержится доля правды. Советские криптологи достигли больших успехов как в обеспечении безопасности своей радиопереписки, так и в дешифровании немецких криптограмм. В 1942 г. они научились читать криптограммы, зашифрованные с помощью немецкого дискового шифратора «Энигма». Немецкие связисты отдали должное успехам советских криптоаналитиков, когда в решении, принятом на конференции офицеров связи в 1943 г., записали: «Запрещается каким-либо образом выделять передаваемые по радио послания фюрера».

В то же время Советский Союз надежно обеспечил безопасность своей дипломатической переписки, применяя для ее зашифрования одноразовые шифрблокноты, которые использовались начиная с 1930 г. Следовательно, важные сообщения Министерства иностранных дел СССР не читались ни врагами, ни нейтральными странами, ни союзниками. Поэтому любые планы, которые Советский Союз мог вынашивать против тех, кто в конце войны должен был стать их марионетками или противниками, так и остались наиболее неприкосновенными из его секретов.

В период Второй мировой войны агенты советской тайной полиции и ГРУ вели активные поиски ценной информации во многих точках земною шара. Три шпионские группы обеспечивали почти непрерывное поступление разведывательных данных в Москву. Легендарная сеть «Люси» в Швейцарии, «Красный оркестр» в Германии и группа Зорге в Японии добывали для Кремля нескончаемый поток подробных и достоверных разведывательных сведений.

Шифрпереписка советских разведчиков не поддавалась дешифрованию. Большинство из них использовало стандартную для советской агентуры того времени шифрсистему, которая была триумфом шифровальной техники. Она представляла собой доведенную до совершенства старую систему, применявшуюся русскими революционерами, и объединяла в себе шифр равнозначной замены с одноразовой «гаммой». В Москве обоснованно считали ее абсолютно стойкой.

Другие советские агенты пользовались слегка измененным вариантом стандартной агентурной шифрсистемы, который хотя и являлся более сложным, но в то же время был несколько ненадежнее. Этот вариант предусматривал получение знаков «гаммы» из текста обычной книги путем его шифрования с помощью шифртаблицы. В частности, данный вариант использовался агентами из «Красного оркестра». Он также применялся членами швейцарской сети «Люси» и Бертилем Эриксоном, советским агентом, арестованным в Швеции в 1941 г. Для шифрования Эриксон заимствовал тексты из книги Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», изданной в Швеции в 1940 г. Данный вариант стандартной советской агентурной шифрсистемы не является невскрываемым. Применение текстовой «гаммы» позволяет криптоаналитику восстанавливать как саму «гамму», так и первичный шифртекст.

Каким же образом эта стандартная советская шифрсистема, такая простая, но в то же время и столь надежная, использовалась советской агентурой за рубежом в годы Второй мировой войны?

Доктор Рихард Зорге, высокий, крепкого сложения человек с недоброжелательным взглядом, работал в Японии в качестве корреспондента германской газеты «Франкфуртер цайтунг». Член нацистской партии, он был в близких отношениях с послом Германии в Японии Ойгеном Оттом, с которым сдружился, когда Отт был еще только помощником военного атташе. Зорге даже состоял на службе в германском посольстве в качестве пресс-секретаря и каждый день, сидя за завтраком рядом с Оттом, просматривал газеты и обсуждал с ним последние новости и политические проблемы. После этого он передавал полученную информацию врагу Германии – Советскому Союзу. Опытные немцы как-то не обратили должного внимания на тот факт, что дед Зорге работал секретарем у Карла Маркса, а сам Зорге одно время был убежденным коммунистом.

С 1929-го по 1931 г. Зорге возглавлял советскую шпионскую сеть в Шанхае. Проявленные им способности и его интерес к Дальнему Востоку побудили ГРУ через два года направить его в Японию под видом журналиста. Задание Зорге состояло в выяснении стратегических планов Японии, которая обладала достаточным военным потенциалом, чтобы вести успешные боевые действия против СССР. Зорге кропотливо налаживал свои собственные каналы получения информации и вербовал агентов среди японцев. Самой важной его находкой оказался Хоцуми Одзаки, бывший в дружеских отношениях с принцем Коноэ, премьер-министром Японии. В дополнение к Одзаки более двух десятков других агентов-японцев поставляли ему важные сведения военного и экономического характера. Таким образом, Зорге черпал свои разведывательные данные в высших правительственных кругах Японии и одновременно имел прямой доступ к ценнейшей информации относительно планов ее европейского союзника.

Добытую информацию Зорге переправлял на фотопленках в СССР с помощью курьеров, а также передавал по радио. Его радистом был Макс Клаузен, приземистый немец с приятными чертами лица и вьющимися волосами, который в годы Первой мировой войны служил радистом в германских войсках связи и впоследствии работал вместе с Зорге в Шанхае. В качестве прикрытия Клаузен вел бойкую торговлю копировальным оборудованием. Он владел частным предприятием, имевшим такой большой коммерческий успех, что иногда Клаузену приходилось уделять делам своего предприятия больше внимания, чем заданиям Зорге. Например, в 1941 г Клаузенотправил всего лишь треть от общего количества сообщений Зорге. Однако найти полноценную замену Клаузену как радисту оказалось делом слишком сложным. Тем более, что тот проявлял чудеса изобретательности при поддержании радиосвязи на большие расстояния с помощью портативного передатчика, сконструированного им самим. Перед началом работы Клаузен собирал свой передатчик, а после окончания каждого сеанса радиосвязи разбирал его на части и укладывал в большой портфель, в котором переносил с места на место.

Однажды вечером Клаузен был на грани провала, когда его и другого агента остановил полицейский, а у них в портфеле был разобранный передатчик.

– вспоминал Клаузен. -

С приближением войны группа Зорге значительно активизировала свою деятельность. С 1938 г. ее радиопередачи стали вестись регулярно: по нечетным дням и воскресеньям сеанс связи начинался в 3 часа дня, в остальные дни – в 10 часов утра. Клаузен передавал информацию советской радиостанции, имевшей условное название «Висбаден» и находившейся где-то на Дальнем Востоке. Оттуда сообщения ретранслировались в Москву. Сначала Клаузен только передавал уже зашифрованные сообщения, но после того, как в 1938 г. Зорге на своем мотоцикле попал в аварию, из Москвы поступило распоряжение обучить Клаузена шифровальному делу. Впоследствии Клаузен писал:

• Предыдущая
• 27/88
• Следующая