''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства - Кандыба Виктор Михайлович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/180
- Следующая
В приказе перед боярином Василием Семеновичем Вольским пред стал бравый молодец поморец Евтюшка. Он, мол, доподлинно знает эту бабкуведунью.
Предшествуемая Евтюшкой разъяренноликующая толпа броси лась туда, куда он повелел, и выволокла из избы некую Марфушку. Та все отрицала. Тогда было решено дать ей 32 удара кнутом. Но и это не помогло добиться от нее признания. Она ни в чем подобном сознавать ся не желала.
Народ, в извечной своей жажде справедливости, стал громко требовать ее "огнем жечь крепко". Так и было бы, если бы вдруг она не скончалась сама, не выдержав пытки.
Спустя двадцать лет то зло, которое было сотворено Евтюшкой, вернулось к нему. Другой наветчик, выкрикнув "слово и дело", показал под пыткой, будто давал Евтюшка дворцовой постельнице два кусочка воску наговоренного, чтобы та налепила, где знает, да еще упоминал Евтюшка при том "имя государево неведомо для чего".
Поморец тут же был схвачен и посажен в застенок для дознания, но, так и не успев ни в чем повиниться, умер. Жена же его на трех пытках держалась упорно, отвергая все обвинения против мужа своего, не зная даже, что это ничем уже не могло помочь ему.
Под стражей она пробыла до лета 1700 года. Именно тогда пришла из Преображенского приказа бумага, в которой значилось: "Бояре при говорили: Анютку, жену Евтюшки, освободить, потому что она в том деле очистилась кровью".
Перемены Петра Первого, рушившие вековой образ жизни, многими воспринимались как катастрофа их собственного бытия. Именно по этой причине впал в уныние стольник Андрей Безобразов, когда был назначен воеводою неизвестно куда, на дальний Терек, где-то на краю земли.
Однако ослушаться он не посмел, но сколько мог, постарался вся чески задержаться в пути, при этом все время посылая с дороги на имя государей Петра и Ивана Алексеевичей слезные прошения: "Едучи на службу, я в пути заскорбел, и от той скорби стал дряхл, и глух, и беспа мятен, и в уме крушился, и глазами плохо вижу, потому что человечен ко старой и увеченной, руки и ноги переломаны, и иные многие беды и болезни во мне есть, и на Коломне меня, холопа вашего, поновляли и причащали, и маслом святым святили. Умилителя, государи, надо мною, аки Бог! Не велите, государи, меня на Терек посылать".
На то время шел Безобразову 69-й год, и жалобы его были вполне обоснованы. Посылал Безобразов особые письма и жене своей Агафье Васильевне: "Бей челом Авдотье Петровне, Авдотье Аврамовне. Съезди к Федоровым детям Полуектовича, к Артемонову сыну к Андрею Артемоновичу и им челом побей; да съезди к Автамону Ивановичу и ему побей челом…"
В другом письме Безобразов пишет: "За чачу не за что стоять, лише б только меня поворотили. Ведаешь ты и сама, что мне есть что дать: запас у меня есть… будет деньги, я и денег дам, ржевскую деревню продам, я и тысячу дам! А будет и деревня кому понадобится, я и деревню дам".
Обратился он тогда за помощью к волхвам и ворожеям, намеренно ссыскивая таких на своем пути, прося, чтобы те наслали по ветру тоску на царя Петра по нему, Андрею Безобразову, чтоб захотел бы царь его видеть при себе и вернул бы его в Москву.
Дошло это до государя. По доносу тут же был схвачен "волхв До рофейка". После пристрастного допроса его и сам Андрей Безобразов был доставлен в приказ Розыскных дел.
"А на очной ставке Андрей Безобразов во всем запирался ж: что он его, Дорошку, и не знает. И с пытки Дорошка, после двух подъемов и одного удара, показал: Андрей Безобразов говорил ему ехать в Москву и там сделать, чтоб великие государи были до него добры".
Вскоре разысканы были и другие волхвы и ворожеи, к которым в отчаянии своем пытался прибегнуть старик. Все они были приговорены к отсечению головы. Волхвов же Дорошку и Федьку решено было "сжечь в срубе". Сделано это было в Москве, на Болотной площади, там, где традиционно совершались казни.
В день, когда были сожжены волхвы, был казнен и сам Безобразов. "А жену его, Андрюшки Безобразова, Агафью, приговорено было, сослать в ссылку в Новгородской уезд, в Введенский девичий монас тырь под начало, и быть ей в том монастыре по ее смерть неисходно". Все так и свершилось.
Артемон Морозов также стал жертвой доноса. Лекарь его и "карла Захарка" донесли, что господин их, запершись, читал "черную книгу". И хотя никакого дурного умысла замечено в том не было, за само чте ние "черной книги" Морозов был отправлен в ссылку, лишен боярского звания, а имение его было отобрано в казну.
В 1738 году в Подолии распространилась моровая язва. Желая пре дохранить свое село от заразы, жители села Гуменец предприняли ночью крестный ход по своим полям.
Между тем в соседнем селе у дворянина Михаила Матковского пропали лошади. Матковский ночью отправился на поиски и наткнулся на крестный ход. Жители вообразили, что неизвестный им человек, ходящий ночью по полям с уздечкою, есть не что иное, как олицетворе ние моровой язвы.
Подозревая, что Матковский упырь, парубки бросились на него, жестоко его избили, порвали на нем одежду и полумертвого оставили на земле.
Едва возвратился Матковский домой, как из Гуменца прибежал человек, чтобы узнать, жив ли он. Узнав, что он вернулся домой, жители Гуменца целою толпой, вооружившись ружьями, пиками, косами, цепями, пришли ночью и окружили дом Матковского.
Разбив стекла и высадив двери, они схватили хозяина дома и увели в Гуменец. Здесь у дома дворянина Кочковского собрались все жители села.
Арестованному дали 50 ударов, пытаясь узнать о его связи с моровою язвою. Несмотря на то, что тот клялся, что ни в чем не виноват, большинством голосов было решено его сжечь. Несколько человек высказали сомнение в юридической правильности приговора.
Дворянин Выпршинский протестовал, что дворянина нельзя жечь без приговора Городского суда. Тогда большинство потребовало от него чтобы он подписался под тем, что несет ответственность за все бедствия, которые могут возникнуть вследствие того, что Матковского оставят живым. Выпршинский уклонился, отговариваясь сначала от сутствием чернил, а после сказал: "Некогда мне писать жгите!" Однако общественность задумалась, боясь судебной ответственности.
Дворянин Скупский прибыл верхом на сборный пункт и бросил в толпу: "Жгите скорее! Я готов уплатить сто золотых, если за это будет штраф".
После явился священник и, исповедовав Матковского, объявил: "Мое дело заботиться о душе, а о теле ваше. Жгите скорее".
Из толпы раздались крики: "Нужно жечь!" Матковского передали в руки экспертов. Один из них, дворянин Лобуцкий, вырезал пояс из сыромятной кожи, окружил им голову жертвы, заложив ему в уши под повязку камушки и затем, сложив в узел пояса палку, стал его сильно стягивать.
Другой, Войтех Дикий, замазывал свежим навозом рот Матковского, а дьяк Андрей Софончук, смочив большую тряпку в дегте, обвязал глаза Матковского.
После этого сложили костер из сорока возов дров и двадцати возов соломы, втащили на него Матковского и поспешно сожгли. После этого послали в дом Матковского за его одеждой и ее также бросили в огонь.
В XVII-XVIII веках было весьма распространено кликушество, напоминающее во многом одержимость бесом на Западе.
Кликуша (от слова кликать) или, как в старину также называлась, икотница это испорченная женщина, в которую вселился бес.
Обычно с кликушами случаются припадки в многолюдных местах, особенно в церквах. Кликуша не может переносить запаха ладана, слышать молитвы и проповеди. Во время припадка она говорит от имени дьявола и его языком.
Приписывая свою болезнь "порче", кликуша обычно выкликает имя того, кто чародейством напустил на нее болезнь. В XVII веке такие лица, чьи имена когда-либо выкликивали кликуши, привлекались к суду по обвинению в чародействе и предавались пыткам.
Самих же кликуш отсылали для изгнания поселившихся в них бесов. В допетровский период под пытками погибло немало людей благо даря таким выкликиваниям кликуш.
- Предыдущая
- 33/180
- Следующая
