Тающий человек - Каннинг Виктор - Страница 9

• Предыдущая
• 9/59
• Следующая

Завтрак был доставлен мне прямо в постель моим вчерашним слугой. Я повернулся, сел, и моему затуманенному взору предстал томатный сок, два крутых яйца на тосте, кофе, джем и все остальное.

Слуга сказал:

— Доброе утро, сэр.

— Я так не думаю, — ответил я.

Он посмотрел на меня в недоумении.

Я пояснил:

— Я еще не видел ни одного доброго утра, начинающегося в шесть тридцать.

Помпезно, словно он зачитывал правило клуба, которое каждый его член должен знать наизусть, он произнес:

— Мистер О'Дауда, сэр, верит в раннее пробуждение. Завтрак всегда подается между шестью тридцатью и семью часами.

Я снова лег и кивнул на поднос.

— Унесите это и принесите опять без четверти восемь. И я люблю яйца всмятку, а не вкрутую. Варить две с половиной минуты. А если мистер О'Дауда следит за временем утреннего приема пищи, скажите ему, что так как у меня язва, доктора запрещают мне вставать и принимать пищу раньше семи сорока пяти.

Я повернулся и погрузился в легкий сон, полный неприятных видений по поводу миллионеров.

Я получил свои яйца всмятку в точно назначенное мною время.

В начале десятого я был у секретаря. Денфорд был не в настроении. Он, вероятно, уже выполнил весь объем дневной работы. Я изо всех сил старался поменьше смотреть на него, потому что для меня было еще слишком раннее утро, чтобы созерцать его постоянно моргающие, холодные агатовые глаза, крупные зубы и щетку усов, всю в желтых никотиновых пятнах. Мы оба инстинктивно поняли, что никогда не понравимся друг другу, что во многих отношениях было хорошо. Мы четко знали свои места и не стали тратить время на идиотскую чепуху признаний в братской любви.

Он уклонился от прямого ответа на мои условия, но я сделал резкий выпад и он их принял.

Он дал мне список передвижения О'Дауды, адреса и все остальное на две последующие недели, и напротив двух пунктов он поставил красную звездочку. Это были названия отелей, и если он мне понадобится, то мне следует установить личный или телефонный контакт в любое время до восьми вечера. После восьми его ни в коем случае нельзя беспокоить.

— Почему? — спросил я.

Денфорд пропустил мой вопрос мимо ушей.

Он описал мне продвижение Зелии на “Мерседесе” от Эвьена — то, что им было известно — и назвал ее настоящее местопребывание — яхта О'Дауды в Каннах.

Я спросил:

— Вы действительно считаете, что она утратила память?

Он ответил довольно жестко:

— Если мисс Зелия говорит, что это так, значит так оно и есть. У меня еще не было случая усомниться в ее словах.

— Приятно слышать. Кстати... какие у нее отношения с отчимом?

Он подумал какое-то время, затем сказал резко:

— Неважные.

— А какие отношения с ним были у ее матери?

Что-то шевельнулось в нем, мимолетно, но очень сильно, и я не мог не заметить продолжительную дрожь борьбы с этим шевелением, пока он пытался обуздать его.

— Я не понимаю, какое отношение к делу имеет этот вопрос. Вас нанимают, чтобы вы нашли машину.

— Что подразумевает выяснение причины утраты мисс Зелией памяти, которая могла явиться следствием множества вещей. Однако давайте поговорим о машине, раз вы не хотите обсуждать семейные отношения О'Дауды.

— Не хочу, — сказал он.

Он подробно рассказал мне о “Мерседесе”, дал его цветную фотографию, а также список заграничных банков, получивших уведомление о моей персоне, куда я мог обратиться за наличными. Затем он встал, давая понять, что со мной у него все. И хотя я собирался задать ему несколько вопросов об О'Дауде, его деловых интересах, я решил не делать этого. Я мог получить эту информацию и в другом месте. Поэтому я тоже встал и направился к двери. Открывать ее для меня он явно не собирался.

У двери я сказал:

— А что вы собираетесь делать с общественной тропой?

Впервые, и не потому, я был в этом уверен, что он проникся ко мне, в нем появилось что-то человеческое.

— Если вы думаете, мистер Карвер, что работать на такого человека, как мистер О'Дауда, — приятное времяпровождение, выбросите эту мысль из головы. Ему нужны результаты.

— И неважно, как они получены?

Он быстро моргнул, словно я неожиданно зажег слишком яркий свет, и сказал:

— Обычно, да. — Он посмотрел на свои часы. — Кермод отвезет вас на станцию. Вы спокойно успеваете на 10.10.

Я приоткрыл дверь.

— Кермод, — сказал я, — отвезет меня в Лондон. Иначе работа отпадает. Да или нет?

— В таком случае, да, — ответил он.

Кермод отвез меня в Лондон на фордовском фургоне. Я сидел рядом с ним, и он всю дорогу говорил о рыбалке, лошадях, охоте, женщинах и политике. Больше всего он говорил все же о рыбалке и ни единым словом не обмолвился об О'Дауде, и это было не просто уважение и восхищение. Тиш Кермод был человеком О'Дауды до самого кончика сигары последнего, которую он курил.

Я зашел в контору почти в полдень. Мне пришлось пользоваться своим ключом, потому что Уилкинз не было. Где она, я не знал. Отпечатанная на машинке записка сообщила: “Вернусь после обеда”.

На моем столе лежала четвертинка бумажного листа, на котором ею были напечатаны три следующих сообщения:

1. От Миггза, девять тридцать. Следующая информация, полученная им от Гаффи (Ярд). Владелец мотороллера ГН 4839 Джозеф Бована. Из Западной Африки. Фентиман Роуд, Маршкрофт Вилла, квартира 2.

2. От Миггза, десять тридцать. Гаффи сообщает о докладе Суссекской полиции. Джозеф Бована, находившийся за рулем мотороллера ГН 4839, был сбит неизвестной машиной на Укфилд-Форест Роу Роуд вчера в 18. 00. Свидетелей нет. На момент обнаружения Бована был мертв.

3. От Гаффи, одиннадцать тридцать. Пожалуйста, позвоните ему.

Я откинулся в кресле и уставился на листок. Джозеф Бована, из Западной Африки. Чтобы перекрыть общественную тропу, нужно время, даже если приказывает миллионер. А стереть с лица земли человеческое существо — это просто... если вы — О'Дауда и у вас всегда под рукой два-три человека из личной охраны.

Зазвонил городской телефон.

— Карвер слушает.

— А, Гаффи говорит, дорогуша. Тебе не стоит тратить время и идти ко мне. Я буду у тебя через пять минут.

Он повесил трубку, а я уставился в пространство. Я это частенько делал. Ты просто смотришь в него и через какое-то время обнаруживаешь, что ты абсолютно ни о чем не думаешь, и пока это длится, тебе хорошо и покойно.

Полное имя Гаффи было Джеральд Алстер Фоули. Если любого в Ярде можно было назвать моим близким другом, то он был самым близким, но даже это нас не слишком сближало. Однако хотя деловое общение со мной приносило ему сплошные напряги и катастрофы, он был всегда любезен и воспитан. Приятно осознавать, что кто-то, кто с готовностью запихнул бы тебя на угли и поджарил, постоянно улыбается тебе и бормочет извинения.

Официально он был старшим детективом в Отделе С, зарабатывая около двух с половиной тысяч фунтов в год. С его качествами и способностями он мог бы зарабатывать в производственной сфере раз в десять больше, но, мне представлялось, там бы он страдал от недостатка острых ощущений и забавных происшествий. А Гаффи любил острые ощущения и разнообразие. Даже при одной только мысли о них его зелено-желтые кошачьи глаза сужались, и он начинал мурлыкать. Он был похож на тощего бродячего кота, и если его уши и морда не были разодраны в битвах с другими кузьками и васьками, то только лишь потому, что он знал, как себя вести в драках, как и почти всякий известный мне мужчина. Никто из знакомых мне работников Ярда никогда не рассказывал о специфике своей работы. Но я точно знал, что Гаффи два года исправно посещал дом 26 по Рю Арненгод в столице Франции и, насколько мне было известно, все еще работал на Интерпол.

Он сидел у стола напротив меня, курил свою привычную “Датч Шиммельпенник”, улыбался и вообще выглядел так, словно был готов поверить каждому моему слову и, в свою очередь, ожидал, что я поверю ему.

• Предыдущая
• 9/59
• Следующая