Привычное проклятие - Голотвина Ольга - Страница 18

И вдруг все изменилось. Разом и резко.

Приказчик Авиурши вместе с товарами привез письмо. У Жамиса тряслись руки, когда он это письмо читал.

Конечно, он знал, что есть у них в Джангаше богатая родня… ну, не у него, у жены-покойницы. Да какая разница, если эти родственнички не хотят видеть их с Руритой!

А тут новость: умер старый Оммурат-стеклодув. Так и звали его «стеклодувом», хотя уже лет пятьдесят как не работал он сам в мастерских, только присматривал за делами. Цветное стекло его обогатило – не хуже наррабанского, а куда дешевле!

Прямых наследников у старого богача не было, со столичными племянниками он разругался. Взял да и вспомнил на смертном ложе о правнучке из далекого Шаугоса, да будет за это милостива к нему Бездна.

Все – Рурите! И обе стекольные мастерские, и дом в Джангаше, и землю южнее столицы, и рабов, и деньги, и драгоценности, что остались от жены Оммурата!

Это бы великолепно и расчудесно, однако вредный старик оговорил два условия.

Во-первых, заявил, что мастерские нельзя долго оставлять без хозяйского глаза. Пусть правнучка изволит принять наследство не позднее чем через месяц после кончины Оммурата. А если опоздает хоть на один-единственный денек, то ей, дурехе нерасторопной, наследство оставлять незачем. Пусть тогда племяннички забирают добро ко всем демонам.

Это бы ничего, это не страшно, в месяце сорок дней, можно трижды съездить в столицу и обратно. А вот как быть со вторым условием? Богач ни на медяк не доверял женскому уму. Считал, что не родилась на свет баба, которая видит дальше кухонного котла. А потому правнучку допустить к управлению мастерскими не намеревался. Только ее мужа! Причем чтоб был он Сыном Рода, не ниже. Нечего позорить кровь старого Оммурата!

Вот так. Успеть к сроку в столицу, да еще и мужа при себе иметь! А где его взять, мужа-то, об этом Оммурат не подумал?

Жамис так разволновался, что не сразу заметил еще один листок, приложенный к письму. Небольшая такая записочка от торговца Авиурши. Поздравительная. Мол, рады вашему счастью, весь Джангаш о нем знает. А если, мол, ваша девочка еще не замужем, так имейте в виду: у нас сын не женат, Авигир Чистый Ручей. Можем, если хотите, все для свадьбы подготовить. Чтоб, стало быть, с корабля – и под венец, не теряя времени…

Приказчик не задержался – сгрузил товары и уплыл назад, увозя с собой письмо Жамиса. Вежливое письмо, длинное, обстоятельное… но его мог бы заменить клочок бумаги с одним словом: «ДА!!!»

Рурита – редкий случай – была согласна с отцом. Покричала, правда, что Род Зиннифер ее совсем не уважает. Могли бы написать хоть пару слов про этого Авигира – может, он кривой, хромой или горбатый? Но это она так, по привычке…

Дочь и отец решили не тянуть с отплытием. Позволили себе задержаться лишь на пару дней – собрать вещи да пришить на старые платья новые ленты, чтоб не совсем нищенкой выглядеть наследнице старого Оммурата.

Но Серая Старуха за два дня может такое устроить!..

Какая-то сволочь сообщила Хранителю Шаугоса, что в городе якобы скрывается заговорщик Шадхар. Вздор, конечно. Что ему делать в городишке, где каждый приезжий на виду? Но Хранитель обрадовался случаю выказать бдительность и рвение: приказал, чтоб никто не смел покидать города.

Пока стражники прочесывали подвалы, чердаки, амбары и конюшни, хватая всех бродяг (откуда стражникам знать, как выглядит Шадхар?), несчастный Жамис потерял покой и сон. День за днем клянчил он у Хранителя разрешение на выезд из города – и ни с чем возвращался в комнатку за лавкой, где бедняжка Рурита валялась на полу, била ногами по половицам и во весь голос выла о заговоре столичных дядюшек, которые хотят перехватить наследство, и об эгоисте-папаше, который ничего не делает, чтобы ей помочь.

Другой бы на месте Жамиса рехнулся и убил кого-нибудь – возможно, любимую доченьку. Но маленький героический лавочник из Шаугоса был закален годами житейских тягот. Всю жизнь он следовал правилу: «Стисни зубы и держись!» И продолжал применять его даже тогда, когда зубов почти не осталось.

В конце концов Хранитель то ли убедился, что заговорщика в городе нет, то ли надоело ему играть в неусыпного стража. Кораблям дозволено было покинуть Шаугос – и на первом из них отплыли папа с дочкой. Времени оставалось всего ничего: прибыть в столицу, быстренько обвенчаться, а на следующий день получить наследство.

А теперь, выходит, свадьба и наследство – в один день. Если, храни Безымянные, в пути больше ничего не задержит!

Жамис коротко, но выразительно объяснил хозяину ситуацию. Кринаш и все гости, слушавшие рассказ, согласились, что дела и впрямь невеселые.

Дождь тем временем зарядил основательнее. Стало скучно. У хозяина нашлась коробка для игры в «радугу». Стражники и разбойники, забыв на время о вражде, принялись увлеченно бросать костяные пластинки с рисунками. Играли на медяки: крупных денег ни у кого не было, к тому же предусмотрительный Кринаш потребовал, чтобы игроки заплатили вперед за постой и ужин.

– А ты, приятель? – обернулся бородатый стражник к незнакомцу в синем плаще, одиноко сидевшему в углу. Тот с улыбкой качнул головой – мол, спасибо, не хочу.

Кринаш, спохватившись, подошел к забытому в суматохе гостю.

– Пусть господин простит меня! Угодно ли что-нибудь?

– Ничего не надо. Посижу у огня да и спать пойду.

– Не могу припомнить: господин раньше здесь останавливался? Лицо знакомое…

– Нет. Я ни разу здесь не был. Меня зовут Эйнес Надежная Ограда из Семейства Шухлек. Я почти всю жизнь провел в Замке Серого Утеса – не приходилось слышать?

Кринаш мотнул головой.

– Он принадлежит одному из Соколов. Красивые места. Глухомань, но красивые. – Бледное, худое лицо гостя с впалыми щеками и залысинами над высоким лбом оживилось, тонкие губы тронула нежная улыбка. – Пахотной земли мало, зато прекрасная охота и два рыбных озера. Мой отец был в замке шайвигаром, а потом я его сменил… – Мечтательное выражение исчезло из серых глаз Эйнеса, он замкнулся и скороговоркой закончил: – Но это в прошлом, а сейчас я направляюсь в Джангаш.

Хозяин понял, что беседа окончена, и пошел выяснять, что загремело на кухне. (Оказалось, ничего страшного: Недотепка обрушила со стола металлическое блюдо.)

Но заноза осталась: еще одна загадка! Этот человек был шайвигаром? Но Левая Рука – должность высокая, на шайвигаре все хозяйство держится. С такого места по доброй воле не уходят. За что же выгнали Эйнеса? Проворовался? Спился? Лицо осунувшееся, отрешенное, словно человек перенес тяжелую болезнь…

Темнело. Вернулся невеселый Жамис, который под дождем бегал на пристань узнать, как дела на «Летящем». Передал Кринашу просьбу капитана – прислать на корабль ужин. Оказалось, есть и вторая пробоина, небольшая, но «хитрая», не сразу доберешься. Еще капитан передал, что он с матросами будет ночевать на сеновале: так дешевле… Кринаш плюнул, высказался насчет мелочных скупердяев, позорящих честное сословие речных капитанов, и велел жене подавать ужин. А Верзилу послал на берег с кувшином вина, котелком каши с мясом и глиняной миской, полной горячих лепешек.

Ужинали гости невесело: подействовало затяжное ненастье. Правда, все немного оживились, когда вернулись Арби и Уанаи.

Певец отнюдь не выглядел счастливым или хотя бы довольным. Он негромко извинился перед Кринашем, что не сможет петь (слишком много разевал рот, наглотался холодной сырости!), и устало опустился на край скамьи.

Уанаи без приглашения пристроилась рядом с ним. В глазах ксуури светилось неутоленное любопытство. Хрустальным голоском она продолжала пытать нового знакомого:

– Все понимаю, кроме одного: зачем? Зачем нужно это помешательство? Ты говоришь: сладчайший дар богов, животворный родник всего сущего. А рассказываешь о мучительном безумии, о душевной неряшливости, об ужасающей несобранности. И кончается это всегда плохо! У всех твоих баллад печальный конец, а ты говоришь: это прекрасно!