Выбери любимый жанр

Привычное проклятие - Голотвина Ольга - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

Высокий, плечистый раб принес все, что было велено. Люди, превратившиеся из спасенных в спасательную команду, принялись разбирать веревки и мешки.

– Хоть лепешек возьмите! – Длинное, с квадратным подбородком лицо Дагерты хмурилось. – А лучше послали б Верзилу гонять чужаков от лодки, а сами поели бы по-людски!

Гости разом загомонили: им, мол, кусок в рот не полезет, пока не узнают, кого река обобрала дочиста, а кому удастся вернуть хоть что-то из своего добра. Хозяйка махнула рукой – мол, как угодно! – и велела растрепанной девчушке-служанке уложить в холщовый мешочек лепешки.

– И я пойду! – сообщил из-за спины Кринаша властный голосишко. Не попросил разрешения, просто поставил старших в известность.

– Да куда ж ты, сыночек! – всплеснула руками Дагерта. – Не покушал, и от реки холодом тянет!

– Пусть идет, – вступился за своевольного мальчишку отец. – Все равно из дому сбежит и за нами увяжется. А так хоть у меня на глазах…

Кринаш замолчал, оборвав фразу. Застыл, напрягся, словно матерый котище, заслышавший под лавкой подозрительное хрупанье. А затем грозно выдохнул:

– Ну, я ж его!..

И ринулся в распахнутую дверь сарая.

Послышалась возня. В дверь, протестующе кудахча, вылетели две возмущенные курицы. Наконец появился хозяин, волоча за шиворот упирающегося тощего, востроносого человечка, к потрепанной одежде которого пристало сено.

– Я тебе, зараза, покажу, как от меня прятаться! – приговаривал Кринаш.

– Я от троллей! – визгливо оправдывался востроносый. – Я не привык! У меня тонкая натура! Я не могу работать, когда вокруг чудовища!

– Врет! – отозвалась с крыльца Дагерта. – Он на пару со своей тонкой натурой еще с утра от меня запрятался. А то б я его хлев чистить отправила.

– О боги! – воззвал человечек в небеса. – Служителя высокого искусства – чистить хлев?! Да мои картины украшают дворцы и замки трех стран!

– Тогда почему мой постоялый двор до сих пор не украшает вывеска? – взрычал Кринаш. – Другие, у кого денег нет, не ленятся честно отработать ночлег и еду, а этот… Я же ясно-понятно сказал: намалюешь вывеску – и мы в расчете!

– «Намалюешь»… О Безымянные, вы это слышите?!

– Что ты с ним нянчишься, с прохвостом? – вознегодовала хозяйка. – То ему солнца мало, освещение неправильное, то сыро – краски, мол, не так ложатся! Врет он все, Кринаш, никакой он не художник. Спер где-то кисти-краски, а рисовать не умеет.

От такого оскорбления человечек онемел, запустив длинные пальцы в растрепанные светлые волосы.

– Не умеет – и впрямь отправлю чистить хлев! – посулил хозяин. – Но уж больно мне вывеску захотелось! Доски я сколотил? Сколотил. Чтоб большая была, чтоб от самой излучины видно! – Лицо утратило жесткость, стало мечтательным. – Чтоб во-от такими буквами: постоялый двор Кринаша!

– Завтра с утра и начну, – примирительно пообещал художник.

– А сегодня – бездельничать? – встрепенулся хозяин. – Ну уж нет! Пойдешь с нами разгружать корабль.

– Мне руки беречь надо. У меня ремесло тонкое. Я сегодня доску загрунтую.

– Тьфу! Ладно. Но чтоб завтра у меня…

Владелец постоялого двора шагнул к воротам. Вслед ему рванулось негромкое, молящее:

– Кринаш!

Хозяин обернулся к незадачливому постояльцу.

Художник, бледный, чуть не плачущий, беспомощно протянул к нему руки:

– Кринаш, ты пойми! Я не могу, я учителю слово дал! Он говорил: будешь размениваться на всякую мазню – талант уйдет, как вода в песок. Это как тигра заставить ловить мышей – сдохнет он, Кринаш! Не от голода сдохнет, так от стыда! И дрова колоть мне нельзя, и хлев чистить – я же обязан беречь руки! Это мой инструмент! Ну, ладно, я сейчас на мели, но я и вправду могу создать шедевр! Я чувствую, знаю это… но нельзя осквернять мою кисть малеваньем трактирных вывесок!

Кринаш был почти растроган, но последняя фраза все испортила. Его постоялый двор, его владение, его империю сравнивают с жалким трактиром! Вывеску, которой он заранее гордился, объявляют недостойной мазней! Кисть она осквернит этому проходимцу!

– Шедевр? – тяжело прищурился Кринаш и помолчал, словно пробуя на вкус незнакомое слово. – Шедевр… Вот тут его и создавай, раз такой мастер! Если завтра к вечеру вывески не будет – вышвырну тебя за ворота на ночь глядя! Слыхал небось, каково в наших краях ночевать под открытым небом? В деревню можешь не соваться. Хозяин «Жареного петуха» бесплатно родную мамашу не приютит.

Художник побелел, отшатнулся. А Кринаш сплюнул и вернулся к своим заботам, постаравшись выбросить из головы востроносого чудака с его капризами.

* * *

– А у тебя хорошо идут дела, приятель, – сказал капитан Фержен хозяину постоялого двора, выходя вместе с ним за ворота.

– Не жалуюсь, идут кое-как. На хлеб хватает.

– Не скромничай. Все-таки трех рабов купил.

– Трех? Я? Всего-то двух, и тех с изъянцем, по дешевке.

– Ну как же! Вон тот, здоровенный, что впереди вышагивает, – раз! Тот, что дома остался, купцу руку лечит, – два! И девчонка, которая нам лепешки…

– Недотепка? Она не рабыня. Так, прибилась, неизвестно чья, сирота вроде. Ей всего-то лет двенадцать. И она с придурью. Заговорит – несет несуразицу. Работать начнет – все из рук да вдребезги! Я поначалу хотел согнать со двора, да жена что-то к ней привязалась. Мол, погоди, муженек, из служаночки выйдет толк. Ха! Толк из нее давно вышел, а бестолочь осталась.

Фержен отвернулся, чтобы скрыть ехидную улыбку. Нетрудно догадаться, почему хозяйка так терпелива с девочкой. Для Дагерты, с ее лошадиной физиономией, была сущей находкой служанка еще более некрасивая, чем она сама. Девчонка, Недотепка эта самая – такие и с возрастом не расцветают!

– А теперь и подавно не выгоню, – вздохнул Кринаш. – Задолжал я ей.

– Задолжал? Ты? Девчонке этой?

– Ну да. Не усмотрели мы весной за Нурнашем. Убежал, негодник, на берег, влез на старую иву – и сорвался в реку. Там такое течение, что не всякий взрослый выгребет. А Недотепка – дура дурой, а плавает, оказывается, как щука! Сиганула в воду…

– Пап! – прервал рассказ детский крик, в котором звенели слезы. – Пап, мой тополек!

Отец тут же прервал беседу, махнул спутникам – мол, идите, я вас догоню! – и поспешил к сынишке, который стоял неподалеку, сжав кулачки.

– Пап, смотри! Это Битая Рожа! Зря мы его живым отпустили!

С первого взгляда отец понял причину такой кровожадности своего отпрыска.

Меж камней рос молоденький, чуть выше Нурнаша, тополек, дерево в здешних местах редкое. Должно быть, клочок пуха с семенами добрался сюда на плаще какого-то путника. Нурнаш обнаружил деревце летом и почему-то к нему привязался. Даже, пыхтя от усердия, поливал из добытого на кухне ковша. Весь дом знал о новой забаве хозяйского сына. А теперь тополек сломан! Мальчик прав: деревце попало под ноги кому-то из удиравшей стаи.

Кринаш глянул в покрасневшее от горя и злости личико сынишки и бодро заявил:

– Поможем! Не до конца деревце сломалось! А ну-ка, я сейчас…

Выломать в кустах сухую прямую ветку, в два счета очистить ее ножом от мелких веточек… И вот уже четыре руки бережно прилаживают на место вершинку. Теперь надо примотать чем-нибудь к деревцу палку, как приматывают дощечку к сломанной руке…

Увы, у Кринаша не оказалось с собой веревки. А «спасательный отряд» успел далеко отойти по берегу.

Отец не успел даже огорчиться – малыш уже развязал свой поясок:

– На, пап, держи!

Когда у человека так гордо и счастливо светятся глаза, ни к чему напоминать ему, что красивый пояс с красными кисточками куплен у бродячего разносчика отнюдь не задаром и что мать за этот пояс им обоим еще задаст.

– Подержи вершинку, сынок, чтоб ровненько… Вот, вот… и вот!

Двое мужчин, большой и маленький, отступили, чтобы полюбоваться своей работой. Тонкое деревце, туго обмотанное детским пояском, неуверенно расправляло ветви на легком дразнящем ветерке.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело