Эльфийская месть - Каннингем Элейн - Страница 41

• Предыдущая
• 41/79
• Следующая

Эрилин, несмотря на разочарование, не смогла удержаться от улыбки, представив реакцию лесных эльфов на появление Ганамеда.

– Твоя помощь будет гораздо больше, чем ты думаешь, – усмехнулась полуэльфийка. – Если твое появление не впечатлит лесной народ, мне останется только повернуться и идти обратно в город!

Дворец паши Балика был самым роскошным зданием в Зазеспуре. Основой его служил летний дворец, построенный Алехандро Третьим. По какой-то причине он уцелел, когда почти все здания, принадлежавшие верховной знати, были уничтожены. Паша Балик после прихода к власти забрал себе королевскую собственность, скупил несколько соседних участков и расширил дворец до огромного мраморного комплекса, окруженного не менее роскошными садами.

Одним из новейших сооружений был большой зал для заседаний государственных органов. Здесь встречались и члены Совета Лордов – дюжина мужчин и женщин благородного звания, – чтобы заслушать наиболее важные дела, обсудить политический курс и принять решения во благо жителей Зазеспура. Таким, по крайней мере, сначала, было назначение Совета, образованного вскоре после свержения монархии и устроенного по образцу Совета Лордов, правивших Глубоководьем. Хотя этот орган и задумывался как правящий, в последнее время Совет ограничивался только проведением в жизнь решений паши.

Балик обладал безмерным самомнением и все вопросы решал единолично. День ото дня он становился все более глух к голосам коалиции южан, роялистов и торговцев, которые привели его к власти. Теперь он уже редко принимал во внимание чьи-нибудь соображения, кроме своих собственных.

Но в тот день паша Балик, как никогда, был склонен выслушать мнение Совета.

– Все вы, без сомнения, знаете о растущей угрозе со стороны эльфийского народа, – заговорил паша. – На торговом пути совершаются нападения на караваны, торговля приходит в упадок, крестьянские фермы и фактории подвергаются разграблению. Нам придется отложить все остальные дела и заняться этой проблемой.

После выступления паши поднялся лорд Фаунс, один из немногих, кто действительно унаследовал свой титул от предков.

– А что по этому поводу говорят сами эльфы? – спросил он.

– Об этом никто не знает, кроме богов. Эльфийский Совет был уничтожен, все их поселение обратилось в пепел, – заметил Зонгулар, жрец бога Ильматера, с видом мрачного удовлетворения.

Тогда поднялся со своего места лорд Хьюн, мастер гильдии.

– Господа, надо ли напоминать, что когда-то люди уже пытались выдворять эльфов из страны? Их земли были заняты под сельскохозяйственные угодья, многие эльфы погибли, остальные были оттеснены далеко в лес. Я призываю вас проявить терпение и снисходительность. В конце концов, необходимо тщательно изучить все донесения и выяснить, не преувеличена ли опасность. Поспешные действия могут повлечь за собой гибель наших воинов и смерть многих невиновных эльфов!

Несколько присутствующих лордов насмешливо переглянулись. Во времена, о которых говорил Хьюн, он сам был еще слишком молод, но, тем не менее, многие помнили о его ревностном стремлении выполнить волю короля и ликвидировать эльфов во всем Тефире. Но вечер фортуны переменчив, и мало кто из окружающих мог соперничать с Хьюном в способности предсказывать изменения политического климата.

Маркиза де Моррето не удержалась от язвительного замечания:

– У эльфов очень долгая память. Возможно, что они только сейчас решились отомстить людям за прошлые обиды.

– Но мы даже не можем с уверенностью сказать, что именно эльфы несут ответственность за совершенные преступления! – обвиняющим тоном воскликнул Хьюн.

– Но если не они, то кто же? И кому понадобилось возводить ложные обвинения? – спросил лорд Фаунс.

– Именно это я и намерен выяснить, – угрюмо заявил лорд Хьюн. – Я узнаю все, что смогу, и доведу эту информацию до вашего сведения. – Он выдержал паузу, чтобы придать вес следующим словам. – Есть люди, от которых мало что может укрыться в нашем мире. Я прошу вас о небольшой отсрочке.

Совет встретил его слова молчанием. Все знали, что Хьюн поддерживает отношения с секретным и грозным орденом Рыцарей Щита, а кое-кто подозревал его в прочных связях с загадочным обществом. Так или иначе, члены Совета решили передать дело о беспокойных эльфах в руки Хьюна. Как заметила маркиза, никто из присутствующих не был заинтересован в скорейшем решении проблемы больше самого лорда.

К счастью для Хьюна, в огромном зале не было ни| одного человека, который бы догадывался, что он задумал.

Впрочем, такой человек был – это телохранитель лорда, высокий широкоплечий мужчина с черной бородой, холодными серыми глазами и шрамом в форме цветка на щеке. Слушая страстную речь лорда Хьюна, он постоянно прикрывал ладонью рот, чтобы скрыть гримасу, а может быть, усмешку.

Эльфов нелегко удивить, и уж почти совсем невозможно застать врасплох в собственном лесном доме. И все же литари не зря называли Серебряными Тенями. В волчьем облике Ганамед двигался быстрее ветра, но ни один листок не шелохнулся на его пути, и Эрилин, крепко держась за густой мех на его могучей шее, знала, почему так происходит. Литари передвигались между мирами, даже в тех случаях, когда их ноги твердо ступали по земле Торила.

На закате дня они достигли внешних границ Высокой Рощи и легко преодолели скрытые ловушки, подстерегавшие непрошеных путников, приближавшихся к эльфийской деревне. Ганамед рассказал Эрилин, что загадочные свойства лесной магии искажают чувства чужаков. Полуэльфийка прекрасно ориентировалась в лесу, но даже она растерялась, приближаясь к поселению эльфов.

Вокруг Высокой Рощи существовали не только магические преграды. Две дриады – прекрасные лесные существа, не принадлежащие ни к расе людей, ни к расе эльфов, выглянули из-за стайки белоствольных берез. Любой человек, приблизившийся к их убежищу, сохранил бы в мыслях образы красивейших созданий, прикрывающих смеющиеся губы нежными руками, как последнее воспоминание о путешествии в этой части Тефира. Мужчина, поддавшийся чарам дриад, обычно просыпался в растерянности в совершенно незнакомом месте. А когда он все же добирался до человеческого жилья, то с удивлением узнавал, что прошел целый год, который не оставил в его памяти ни малейшего отпечатка. Дриады весьма тонко ткали свою паутину, но она была очень крепкой.

Благополучно миновав дриад, осторожный Ганамед остановился. Они почти достигли цели. Вокруг поселения эльфов несли постоянную службу часовые. Они, а также птицы и белки, щебетавшие и резвившиеся в ветвях, давно послали сигналы, предупреждающие о появлении незнакомцев. Эрилин заметила едва уловимое изменение тональности птичьих трелей и теперь нисколько не сомневалась, что их заметили.

– Они знают, что мы здесь, теперь можешь спустить меня на землю, – тихо сказала она.

Литари остановился, и полуэльфийка, соскользнув с его спины, встала во весь рост. Она аккуратно расправила серебристую кольчугу, передвинула вперед меч и распрямила плечи. Эрилин была готова к новым испытаниям.

Затем, как подобало настоящему придворному, она высокомерно вздернула подбородок и положила руку на серебристо-серое плечо литари.

– Теперь пойдем, – почти прошептала девушка. – Все должно быть хорошо, но при первом же проявлении враждебности беги отсюда, как блоха от тритона.

Ганамед сердито взглянул на нее, и Эрилин ясно прочла в его голубых глазах возмущение. Она угрюмо усмехнулась и слегка расслабилась.

– Как неделикатно с моей стороны упоминать о блохах, – мрачно пошутила она. – Это все равно, что говорить красному дракону об изжоге!

– Ты закончила? – терпеливо спросил литари. – Или собираешься усугубить оскорбление и почесать меня за ухом?

Плечи Эрилин вздрогнули от неслышного смеха.

– Я сказала то, что думала, – неожиданно серьезно заявила она. – Уходи при первых же признаках враждебности.

– А что будет с тобой?

«А действительно, что?» – мысленно повторила она вопрос.

• Предыдущая
• 41/79
• Следующая