Столичная штучка - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/29
- Следующая
Глава 4
Несчастный случай
Черешню Леся продавать не стала. Просто высыпала оставшиеся ягоды в пакет и отдала милой, скромно одетой женщине с забавными мальчишками-погодками. Тощие, вихрастые и беззубые, они смотрелись двойниками Маши с Дашей.
Мальчишки радостно повизгивали, вытягивая из пакета крупные сочные ягоды, женщина смущенно благодарила, а Леся уже неслась вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Спускавшиеся к морю курортники невольно оборачивались ей вслед: девочка бурно рыдала.
Больше всего на свете Лесе хотелось умереть: ее никогда так не унижали. Никогда!
Леся вспоминала надменное лицо троюродной сестры, ее презрительный взгляд, брошенную в миску мятую купюру – будто нищей милостыню подала – и сердце мучительно сжималось, а дыхание перехватывало от обиды.
– Какое право она имела ТАК на меня смотреть, – лихорадочно шептала Леся, сглатывая горькие, соленые слезы. – Словно на ничтожество! Сделала вид, что мы не знакомы. А ведь…
Леся поймала любопытный, сочувствующий взгляд немолодой женщины и нырнула под поручень, подальше от всех. Отбежала от лестницы и бессильно упала в сухую, давно выгоревшую траву.
Она казалась себе сломанной куклой.
«Сверху я и смотрюсь так, – равнодушно думала девочка. – Тощие ручки и ножки-палочки, в спутанных волосах травинки, пустые глаза. Поиграл кто-то и выбросил за ненадобностью…»
Леся всхлипнула, перевернулась на спину и невольно зажмурилась: высокое крымское небо куполом стояло над миром, вбирая его в себя. Единственное крошечное облако кружилось у солнца, будто на привязи. Изредка подбиралось к нему поближе, и тогда на землю падала благословенная тень. Травы начинали остро пахнуть, птицы оживленно перекликаться, цикады звенели громче, а небо темнело, наполнялось синевой и сливалось по цвету с морем.
Леся лежала, разбросав руки в стороны, и не обращала внимания на коловшие спину травинки. Воздух, насыщенный солью и йодом, запахами полыни, шалфея и барбариса, кружил голову. Где-то внизу звонко кричали дети. Чайки плавно скользили над волнами, караулили неосторожную рыбу.
Леся рассматривала знакомый с раннего детства каменистый склон горы и понемногу успокаивалась. Скудное летом разнотравье, сама тусклая и, в общем-то, неплодородная почва Керченского полуострова, яркий лоскут моря внизу – завораживали. Они властно вторгались в Лесину душу, незаметно вытесняя нанесенную обиду. Слишком ничтожной, мелкой она казалась здесь, в Крыму.
Леся знала: этот дивный край пережил множество катаклизмов. Он становился поочередно то греческим, то скифским, то киммерийским, то татарским…
Терпеливо пережидал периоды безвременья. И постепенно врастал в сердца новых своих жильцов, явственно томясь мечтой о настоящих хозяевах.
Леся любила Крым! Она родилась здесь. Росла на сглаженных временем керченских холмах. Носилась по крутым тропам, собирая сердолики и редкие тут прозрачные, чуть мутные кристаллы горного хрусталя. Падала, разбивая колени, и кровь ее мешалась с землей, прорастая следующей весной шалфеем, мятой, чабрецом или нежными крымскими подснежниками. Они были одной крови, Леся и этот древний мир.
Над Лесиным лицом зависла стрекоза. Девочка резким движением выбросила руку, и теперь пленница неистово била крыльями в ее кулаке.
«Как мое сердце, когда Ритка спросила – почем стакан? И посмотрела сквозь меня, будто ни разу не встречала, – грустно подумала Леся. – И подругу со мной не познакомила…»
Леся разжала пальцы и улыбнулась: прозрачные голубоватые крылья неподвижно замерли, стрекоза не могла поверить внезапной свободе. Круглые фасеточные глаза показались Лесе бессмысленными, инопланетными. Тонкое гибкое тельце – слишком хрупким.
Леся легонько подула на недавнюю пленницу, и та задрожала. Быстро и щекотно перебирая лапками, побежала по указательному пальцу и сорвалась с него, как с трамплина. На мгновение зависла в воздухе и исчезла, будто растаяла.
Растаяла почему-то и Лесина печаль. Девочка засмеялась, на душе стало удивительно легко.
– Все будет хорошо, – громко сказала себе Леся и стала выбираться наверх, к улице, огибая колючие кусты шиповника и продираясь сквозь разросшуюся сирень.
Ей хотелось домой. Увидеть дедушку и… Богдана! Он обещал прийти сегодня к четырем и привести сестер.
Лесины губы смешливо дрогнули. Она представила, как расскажет Машке о недавней сценке на рынке. Ехидная девчонка обязательно пройдется на ее счет – ах, ах, торговка, какой позор семье и друзьям! Клубника, черешня – вот кошмар! А уж на Риткин счет выскажется…
Леся озабоченно нахмурилась: маленькая Маша вдруг невзлюбила Риту и постоянно ее передразнивала. Очень похоже, кстати.
Цедила слова сквозь зубы. Гордо вскидывала подбородок. Выставляла на всеобщее обозрение тощую расцарапанную ножку и задумчиво оглаживала ее, откровенно любуясь. Ритиным движением отбрасывала на спину свои выгоревшие кудряшки. Недоуменно рассматривала за столом обычную вилку и высокомерно сообщала всем, что привыкла пользоваться серебром. Брезгливо отталкивала кувшин с кипяченой водой и требовала минеральной без газа. Дефилировала по песчаным дорожкам сада, выступая так же, как Рита, даже отсутствие бедер и талии Машке не мешало обезьянничать.
Леся уговаривала ее не безобразничать, мама сердилась, а дедушка, Дашка и Богдан откровенно веселились.
«Столичная штучка» – так звали между собой гостью бессовестные девчонки. И вряд ли додумались до этого сами, скорее – с подачи брата подхватили.
Обычно Леся укоризненно грозила сестрам пальцем. Но сейчас только усмехнулась и пробормотала едва слышно:
– Точно. Столичная штучка.
Леся не ошиблась, калитку перед ней распахнули смеющиеся девчонки и весело, в один голос закричали:
– А у нас сюрприз!
Леся впервые порадовалась, что Рита возвращается домой ближе к вечеру. А пока ее нет, можно на время забыть о московской гостье. Вести себя как всегда, без оглядки на нее. Не думать, как говоришь или смеешься. И не выслушивать снисходительные поучения, как должна вести себя девушка их возраста.
Леся на секунду крепко прижала к себе взлохмаченные головенки и добродушно поинтересовалась:
– Опять котенка подобрали?
Маша с Дашей переглянулись и дружно возмутились:
– Вовсе нет!
– Вечно ты на нас наговариваешь, – проворчала Машка.
– А сюрприз и не наш, – простодушно призналась Даша.
Покраснела, испуганно покосилась на сестру и сунула палец в рот. Маша стукнула ее по затылку и неохотно буркнула:
– Богдана сюрприз. А Дашка болтушка. Язык как помело.
Даша покраснела еще сильнее, у нее запылали даже уши, и надулась. Леся с любопытством спросила:
– Какой?
Маша напыжилась, открыла было рот. Потом оглянулась на дом и обиженно протянула:
– Не знаю.
– Сами же кричали – сюрприз! – весело удивилась Леся.
– Ага, – сосредоточенно угрызая палец, пробубнила Даша. – Богдан так и сказал: «Поехали, у меня для Леси сюрприз».
– А еще родной брат! – сурово осудила Маша. – Только смеяться умеет.
– Над родными сестрами, – пискнула Даша, за что получила одобрительный Машин взгляд.
– Кто бы говорил, – хмыкнула Леся.
Она пошла к дому, мысленно перебирая все возможные сюрпризы, выпавшие когда-либо на ее долю. Как-то: поездка в Киев с классом; коробки конфет от Богдана и его родителей; книги; цветы; билеты в кино и на концерты; прошлогоднюю вылазку на неделю к Азовскому морю…
У Леси даже голова закружилась!
Спросить Богдана о сюрпризе она не успела. Маша с Дашей увидели брата, выносящего из кухни тяжелый газовый баллон. Вытолкали Лесю вперед и радостно закричали:
– Вот она! Говори быстрее!
Богдан сбросил пустой баллон в траву. Смахнул ладонью со лба капли пота, и ухмыльнулся:
– Что, прямо сейчас выкладывать?
– Ага, – закивала Даша.
- Предыдущая
- 9/29
- Следующая
