Fata morgana (Мираж) (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 15

Утро началось со скандала. Ну, может и не скандала, но шумных препирательств - хватало. Проблема состояла в том, что Оливия отвыкла сообщать кому-то о каждом своем шаге, что раньше делала весьма охотно. Габриель же, ранее не предъявлявший подобных требований, теперь отказывался выпускать ее из комнаты, если он не идет с ней.

- Да пойми же ты, Габриель. У меня есть работа, друзья, дела. Мы же с Мадлен не знали, что я обладаю достаточными средствами. Мама, как-то не удосужилась сообщить нам номер моей кредитки. - Оливия честно пыталась быть сдержанной. Она даже, не очень удачно, старалась не повышать голос. - И я не могу заявиться на работу в твоем сопровождении. Я только сообщу, что увольняюсь, и быстро вернусь.

Все равно, тебя бы не пустили в кабинет директора. Неужели это сложно понять?

Габриель поднял бровь, словно говоря: " Да ты что, и кто меня остановит?" Оливии захотелось расцарапать ему лицо от злости, но, хоть он бы и позволил ей это, она сомневалась, что получит удовольствие от созерцания результатов своих действий. Она опять начала его уговаривать.

Но мужчину ей убедить не удалось. Он так же спокойно стоял возле двери, не желая ее выпускать, пока она не смирится с неизбежным.

Он даже внес свое предложение:

- Просто позвони, все равно ты их больше не увидишь, или вообще, не сообщай, какая разница?

Нет, она все - таки, может не сдержаться.

Положение Оливии, так же, осложнялось отсутствием какой-либо одежды. Очевидно, предвидя ее сопротивление, Габриель куда-то задевал ее вещи, и делал вид, что слыхом не слыхивал ни о какой одежде. Так что, сейчас девушка гордо дефилировала по комнате в белье и его рубашке, на которой, к сожалению, не осталось ни единой пуговицы, опять-таки, его стараниями. И, только представьте себе, этот нахал, наотрез отказался дать ей еще одну свою рубашку, заявив, что у него их всего три.

Одна в крови, другая на ней, ну а последняя - на нем. Вот бы сам и походил без рубашки, ей-то и надо, что добежать до Мадлен. Но Оливия не была настолько глупой, чтобы даже попытаться выйти в столь скромном одеянии, в коридор дома, наполненного ликанами мужского пола. О нет, она не собиралась становиться причиной мужских разборок, им и без того, проблем хватало.

- Это просто - смешно! - Топнула девушка ногой.

- Ты так думаешь? - внезапно напрягся Габриель. - Смешно? Думаешь, это смешно, когда мчась, домой к любимой, ты обнаруживаешь, что она пропала, а ее отец мертв?

- Мужчина отошел от двери и приближался к ней, вынуждая отступать к стене. - Или ты считаешь, что это смешно, не иметь ни малейшего представления, где смысл твоей жизни, не знать, жива ты или нет?

Оливия почувствовала, что уперлась в стенку. Она была поражена реакцией Габриеля, но так понимала его. Сейчас, она представила, что он чувствовал все эти годы.

Все таки, ей было несравнимо легче, она не помнила. А забвение - это благо, если не можешь ничего изменить. Он же помнил все.

Мужчина подошел, практически, вплотную, упираясь руками в стену над ее головой.

Его глаза стали еще чернее, а зрачки начали вытягиваться, принимая вертикальную форму. Он склонился над ее лицом, и его низкий рокочущий голос отдавался во всем теле девушки.

- Это смешно, терять все, что держало тебя над безумием и тонуть в нем? Смешно знать, что этого никогда бы не случилось, если бы я не гнался за тем, чего никогда не хотел, и заплатить за это потерей единственного, чего желал? Жить в аду день за днем, и быть готовым опуститься еще глубже, лишь бы найти тебя?

Смешно совершать поступки, за которые ты можешь возненавидеть меня, и, не иметь сил остановиться, потому что одна мысль о том, что может происходить с тобой в эту минуту, заставляет крушить все вокруг? - Она почувствовала, как ей на плечи посыпалась каменная крошка со стены. О нет, ей было вовсе не смешно теперь. Ей было больно от того, что он так страдал все это время. Слезы выступили в ее глазах, но она сдержала их.

- Это смешно, Оливия? Что ж ты не смеешься?! - Его голос был пропитан болью, и она не могла больше сдерживаться. Она обвила его шею руками и прижалась к его губам, она целовала его щеки, скулы, веки, девушка пыталась забрать часть его боли, которая должна была быть общей, а досталась только одному. Она шептала " прости", извиняясь за то, что ее не было рядом, и от того он так страдал, хоть в том и не было ее вины. И продолжала целовать его, а он целовал ее в ответ, жадно, подавляюще, словно пытаясь убедить себя, что она реальна, и сейчас, рядом. Его руки приподняли ее, прижимая еще ближе к себе, впечатывая в него. А она обхватила его ногами, запутываясь пальцами в его волосах, почти выдергивая их, но он не был против.

Внезапно, Оливия осознала, что очутилась на диване, а Габриель… захлопывал дверь. Боже, она даже не слышала, что кто- то пытался зайти! Теперь, слегка придя в сознание, она уловила запах Берта. Наверное, парень решил зайти, поинтересоваться как у них дела, решила она, возможно, он даже стучался.

Голове бедного мальчика помогло лишь то, что увидев несущегося на него Габриеля, он не застыл на месте, а вовремя отпрыгнул, получив захлопнувшейся дверью по своему чувствительному носу.

- Попробуешь еще раз так зайти - совать в дверь больше будет нечего. Все ясно? - Голос Габриеля был жутким. Бедный Берт, подумалось Оливии, так нарваться с самого утра. - Пока я не сказал, что входить можно, даже не суйся. - Подойдя к любимому со спины, она успокаивающе погладила его, и прислонила голову к нему.

Габриель успокоился, слегка…

Берт нервно сглотнул, черт, ему не хотелось обострять отношения с братом, дернуло же его зайти. Знал же, каков его брат. Наверное, он совсем отупел, не выпив кофе с утра.

Но тут, он услышал смех Оливии, и ее голос.

- Сам виноват, надо было двери запирать. - Так, это, очевидно его брату. Тут девушка обратилась к юноше. - Берт, будь добр, сходи к Мадлен, и принеси мои вещи. Ой, и еще, раздобудь что-нибудь поесть, а то, этот изверг, решил заморить меня голодом. - Ну, судя по всему, ничего страшного не предвиделось, голос Оливии был абсолютно спокоен. Правда, Берт не был уверен, что там, где Оливии можно смеяться, ему вообще, стоит дышать. А посему, решил выполнить поручение девушки.

Все еще улыбаясь, девушка обняла мрачного Габриеля.

- Я бы сам мог принести еду. - Обиженно сказал он.

- Серьезно, - притворно округлила глаза Оливия, - и оставил бы меня в комнате одну. Не верю. На меня же потолок мог упасть и торнадо обрушится. - И она щелкнула его по носу, радуясь, что он воспринял ее шутку нормально.

В конце - концов, девушке удалось заполучить свою одежду, и поесть. Так как на работу она уже опоздала, и предупреждать никого не имела смысла, Оливия решила последовать совету Габриеля, и уйти по-английски.

Берт, на этот раз громко и заранее топающий, и долго стучащийся, сообщил им, что Марк хочет выехать через час, чтоб еще сегодня вернуться домой.

Поскольку возражений не было, в восемь вечера они въехали на территорию своего клана. Всю дорогу они ехали в машине вдвоем.

Марк холодно кивнул Оливии, когда та спустилась на крыльцо, сопровождаемая Габриелем. Девушка ответила ему тем же. Осмотревшись, она поняла, что никто не будет набиваться к ним в попутчики. Стоило Габриелю выйти на улицу, как все, насторожившись, начали отходить от них. Даже Берт сел с Мадлен и Анитой в другую машину, мотивируя это тем, что не хочет оставлять дам одних, а в машине Габриеля не так много места, чтоб с комфортом вместить всех. В воздухе начал расплываться запах страха и злобы. На нее смотрели как на умалишенную, очевидно, только сумасшедший человек, по их мнению, мог находиться так близко к " монстру".

Габриель же, держался так, словно не происходило ничего необычного. Он, вообще, не замечал никого, кроме Оливии, даже с Марком не удосужился поздороваться.

Девушке захотелось закричать на них всех, а лучше прибить, за их жестокость и бездушие, можно подумать, что они идеальны. Она надменно вскинула голову и еще сильнее прижалась к любимому, а он просто улыбался, не отрывая взгляда от нее.