Рыцарь в черном плаще - Капандю Эрнест - Страница 36

• Предыдущая
• 36/108
• Следующая

— Когда я вижу вас — такую прелестную, очаровательную, грациозную, — продолжал герцог, — мне кажется, что вы не знаете, зачем родились и для чего предназначены.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Антуанетта нерешительно.

— Что вы могли бы занять совсем другое положение в свете, а не то, которое вам отвел случай.

— Но… Чего еще мне желать от жизни?

— Спросите ваше сердце и ум, они дадут лучший ответ.

— Они молчат.

Ришелье наклонился к Антуанетте.

— Моя царица красоты и грации! — произнес он фамильярным тоном покровителя. — Неужели вы всегда будете со мной столь скрытной? Ах! Еще так недавно женщина, такая же молодая, очаровательная, остроумная, восхитительная и обожаемая, открывала мне свое сердце. Бедная герцогиня де Шатору! Она знала, каким верным другом я ей был.

Услышав имя бывшей фаворитки короля, Антуанетта вздрогнула.

— На что вы намекаете, герцог? — прошептала она.

— Я хочу вас спросить, моя красавица, помните ли вы тот день, когда стояли у обедни в версальской капелле?

— Помню, — отвечала Антуанетта, заливаясь краской.

— Вы никогда раньше не видели короля так близко, как в тот день?

— Это правда.

— И если вы видели короля в тот день, то и король вас видел.

— Но!

— Выходя из капеллы, его величество обернулся и бросил на вас последний взгляд. Я заметил внимание к вам короля и, когда он бросил на вас этот последний взгляд, сказал ему:

— Государь! Если герцогиня де Шеврез заметит этот взгляд, у нее заболит правая нога.

— Отчего это? — спросил меня король.

— Потому что из-за дамы, на которую вы только что бросили взгляд, герцогине де Шеврез чуть не раздавили ногу.

Король вспомнил эту историю: когда вы пели у мадам де Вильмюр, герцогиня де Шеврез так восхищалась вашим голосом и внешними данными, что герцогиня де Шатору наступила ей на ногу каблуком, чтобы та замолчала. Король при этом воспоминании тихо покачал головой и печально улыбнулся…

— Если ее пение сравнимо с ее красотой, то ее, должно быть, очень приятно слышать.

— Король так и сказал, герцог? — прошептала мадам д'Этиоль.

— Так и сказал. Он так и думает, уверяю вас! Вы, наверное, заметили, что оба раза при встрече с вами на охоте в лесу Сенар король не скрывал своего удовольствия.

— Не знаю, должна ли я верить этому…

— Зачем мне говорить вам это, если слова мои не соответствуют истине?

Антуанетта продолжала прогулку, все менее и менее скрывая волнение, овладевшее ею. Ришелье видел все, угадывал все и понимал все.

— Не наградите ли вы эту бедную Лебон, если ее предсказание осуществится? — спросил он вкрадчивым голосом.

Мадам д'Этиоль чуть не вскрикнула.

— Мадам Лебон! — повторила она с удивлением. — Как, вы знаете, что…

— Что она предсказала вам, когда вы были ребенком? Конечно, знаю. Я ждал в соседней комнате и слышал ее предсказание.

— О герцог! Молчите! Не говорите никому…

— Лебон вам предсказала, будто любовь короля сделает вас королевой Франции? Нет! Я ничего не скажу. Я предоставлю событиям идти своим чередом. Сегодня, — прибавил герцог, наклонившись к Антуанетте, — его величество охотится в лесу Сенар на кабана — вам это известно. Креки будет распоряжаться охотой. Вот список аллей, по которым король будет проезжать…

Антуанетта д'Этиоль хотела раскрыть рот, но Ришелье приложил палец к губам.

— Прощайте! — сказал он. — Оставляю вас зрело поразмыслить и решить самой. Я пошел искать Креки, нам пора ехать!

Герцог любезно поцеловал руку Антуанетты и удалился. Антуанетта осталась на том же месте, растревоженная и взволнованная. В душе ее происходила сильная борьба, безумные надежды мелькали в мыслях…

Давно уже странная мысль не оставляла ни днем, ни ночью эту прелестную женщину. Живя в роскоши благодаря неисчерпаемой щедрости своего крестного отца Турн-шера, Антуанетта поддалась лести, сыпавшейся на нее со всех сторон. Окрыленная похвалами, поощряемая зеркалом, оправдывавшим эти похвалы, Антуанетта погрузилась в мир мечтаний, мир вымыслов, подобный миру «Тысячи и одной ночи», где самые могущественные, самые храбрые и самые красивые принцы бросались к ее ногам и предлагали свою корону за один ее поцелуй.

Антуанетта стояла неподвижно возле живой изгороди, взволнованная бурным потоком мыслей. Держа в руке бумагу, которую отдал ей Ришелье, она развернула ее и стала читать названия аллей.

— Что делать? — прошептала она, как женщина, понимающая, что настала важная минута и что решается ее дальнейшая судьба. Ее взволнованное лицо отражало то, что происходило в ее душе. Она сложила руки и повторила, спрашивая сама себя:

— Что делать?

— Действовать сегодня же, не теряя ни минуты, — произнес чей-то голос.

Антуанетта поспешно обернулась; листья плюща раздвинулись, и показалась голова мужчины. Лицо его было скрыто черной бархатной маской. Антуанетта едва не закричала.

— Пусть звезда засияет сегодня! — сказал таинственный человек. — Такова воля судьбы!

Человек исчез, плющ скрыл его.

В тишине раздался громкий лай, затрубили трубы, и бешеный кабан ринулся по аллеям. Охота началась.

Она обещала быть долгой и трудной. Кабан был стар и хитер, он прекрасно знал лес; за ним уже охотились и прежде, но безуспешно. Король скакал невероятно быстро. По правую его руку, несколько позади, ехал маркиз де Креки, распоряжавшийся в этот день охотой. По левую руку короля ехали герцог де Ришелье и молодой герцог де Граммон. Другие приглашенные дворяне скакали позади — кто ближе, кто дальше, в зависимости от резвости их лошадей. На всех были щегольские охотничьи костюмы, но ни на ком костюм не сидел так хорошо, как на короле.

Людовик XV был очень хорош собой; он являл собой тот великолепный образец рода Бурбонов, которому так завидовал одряхлевший род Валуа. Черты лица его были безукоризненны, а стан чрезвычайно строен. Во всем его облике и во всех движениях сквозили истинно королевские фация и благородство. В этом отношении он был достойным потомком короля Людовика XIV, который, по словам мадемуазель Скюдери, «играя в бильярд, сохранял вид повелителя Вселенной».

И если король был действительно очень хорош собой, то в этот день, на охоте в лесу Сенар, он находился во всем блеске своей красоты. Его блестящий охотничий костюм, несколько измятый от быстрой езды, шляпа с пером, надвинутая на лоб, напудренные волосы, растрепанные ветром, портупея из душистой кожи, стягивавшая его стан, — все соединилось, чтобы сделать его неотразимым. Ловко сидя в седле, король управлял с удивительным искусством великолепной гнедой лошадью, которая шутя перепрыгивала через все препятствия.

Людовик XV считался самым лучшим наездником при французском дворе, так как обожал охоту. Когда король гонялся за оленем, за кабаном или за волком, он преображался, становился совсем не таким, каким его видели министры час тому назад в зале совета — скучающим, грустным, угрюмым. Живой, пылкий, горячий, он сосредотачивал все свои физические и умственные способности на том, чтобы быть непревзойденным охотником. Он подвергался всем опасностям на охоте, но никогда не ранил его бешеный зверь, не выбрасывала из седла норовистая лошадь. Искусный стрелок, Людовик XV убивал до трехсот птиц в один день. Книги королевской охоты свидетельствуют, что в 1743-м король убил девяносто девять оленей, в 1744-м — восемьдесят семь, а в 1745-м — семьдесят.

Ничего не могло быть привлекательнее, чем эта охота со знатными вельможами, на великолепных лошадях, в богатых костюмах, с прелестными амазонками.

Тут были прекрасная графиня де Тулуз, интересная мадемуазель де Шарола, остроумная мадемуазель де Клермон и хорошенькая мадемуазель Сан.

Эти милые амазонки скакали по лесу не в коляске, как мадам де Монтеспан или герцогиня де Лавальер, а верхом, в шляпках, кокетливо сдвинутых набекрень, с напудренными волосами, украшенными жемчугом и рубинами, в костюмах почти до земли, не скрывавших, однако, ножек, пришпоривавших лошадей золотыми шпорами.

• Предыдущая
• 36/108
• Следующая