Остров Панданго - Капица Петр Иосифович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая

Первыми прошли за электропояс два автоматчика, за ними цепочкой двинулись заключенные.

Реаль принялся считать шаги. Ограда на изоляторах здесь достигала десяти метров и высотой была в полтора человеческих роста. В нескольких шагах от нее начинались густые заросли.

Надзиратель Тумбейрос, разделив заключенных на небольшие группы, приказал начисто уничтожить буйную поросль, подступавшую к ограждениям.

Каторжники делали вид, что они с рвением выполняют его приказание, а на самом деле старались вырубать лишь зеленые побеги, оставляя корни почти нетронутыми, чтобы через две-три недели здесь вновь появилась молодая поросль.

День был жарким. Стражников, державших на коротких поводках овчарок, разморило на солнце. Один за другим они устраивались в тени деревьев и наблюдали из своих укрытий. Если кто из каторжников удалялся дальше канавы, прорытой для осушки болота, то его настигала выпущенная овчарка.

Реаль взмок в пиджаке, но не снимал его. Дождавшись, когда Диас потащит в общую кучу срубленные ветки, он схватил в охапку хворост и направился туда же. Сойдясь, они мигнули друг другу, и Реаль шепотом спросил:

– В каком состоянии ручей? Если что-нибудь бросить, уплывет в море?

– Навряд ли, – вода в канаве застоявшаяся. Но сегодня парит, – видимо, будет ливень. Тогда все поплывет. Кстати, если вечером начнется гроза, мы собираемся в панданусовой роще. Скажи слово от имени Центрального Комитета.

– Хорошо, – согласился Реаль. – Только условие: никто не должен знать, под каким именем я здесь скрываюсь. На собрание приду замаскированным. Не возражаешь?

– Правильно, до времени тебе незачем открываться. А почему ты интересуешься ручьем?

– Сегодня надо послать первую весточку Долорес. Если сумеешь, брось эту пустышку в канаву.

Реаль незаметно передал Диасу один из кокосовых орехов. Тот спрятал его за пазуху и ушел.

Работа по расчистке полосы болот у электропояса была не легкой. От тяжелых испарений и запаха трав кружилась и болела голова. Босые ноги то и дело попадали в муравьиные проходы и кучи. Крупные муравьи, величиной с финик, кусались до крови, а мелкие так жалили, что тело охватывал нестерпимый зуд. Часто встречались змеи, выползшие на солнцепек. Ядовитых гадов каторжники тут же убивали мотыгами и палками.

Реаль, орудуя мачете, шаг за шагом приближался к канаве. Пот заливал ему глаза, от жары пересохло горло. Пожевав сочной мякоти молодого бамбука, он сделал вид, что наткнулся на змею. Реаль яростно стал хлестать палкой по земле у насыпи канавы, а сам незаметно выбросил из карманов оставшиеся кокосовые пустышки в тинистую застоявшуюся воду. Чтобы орехи не плавали на поверхности, он палкой затолкал их под мясистые листья каких-то болотных цветов и, как бы с сожалением, громко сказал:

– Эх, ушла в воду!

Через некоторое время они вновь сошлись с Диасом около наваленных горой молодых деревьев и ветвей.

– Я не могу понять, – что ты нацарапал на скорлупе?

– Это наш шифр. Его поймет только одна Долорес. Мы с ней заранее условились.

– Что такое «Э – 1»? – поинтересовался Диас.

– «Э» – твое имя. Мы договорились, если единица – значит, жив; двойка – ты не обнаружен; «3» – побег возможен; «4» – ничего пока не придумано. В общем, четные цифры для нас не хороши. Дальше я сообщаю, что побег возможен в сезон дождей, если к нам в эту пору подойдет корабль.

– Что же ты ни слова о своих делах с Долорес? Неужели вы до сих пор не объяснились?

– Нет, – вздохнул Реаль.

– А я принимал тебя за решительного парня. Думал, поженитесь без меня.

– Моя жизнь проходит в скитаниях и тюрьмах. Зачем же Долорес делать несчастной?

– А так, ты думаешь, она счастлива?

Хосе помолчал, Диас был прав. Он зря не поговорил с ней откровеннее, но сейчас не время сожалеть об этом.

Ночную мглу озаряли далекие молнии. Ветер раскачивал пальмы. С просторов океана на остров надвигалась гроза.

Луч прожектора, скользивший по кругу, время от времени выхватывал из тьмы кусты, прибрежные скалы, рифы, вихрящиеся волны океана.

В рощу панданусов собирались коммунисты – руководители тайных пятерок. Еще до отбоя каждому из них связные передали, куда надо явиться. Обходя освещаемые маяком места, заключенные по одиночке пробирались к кустам чапараля. Там их опознавали связные и передавали Паоло и Паблито. Те вели в глубь рощи и велели усаживаться меж причудливо изогнутых воздушных корней панданусов. Сюда не могли пробиться лучи прожектора.

Многие из заключенных, предвидя ливень, оставили одежду в бараках и пришли на совещание в одних трусах. Поэтому все они при вспышках молнии с любопытством поглядывали на человека в черной маске, закутанного в грубую мешковину.

Ночь была душной и томящей. Порывы ветра, проносившегося по верхушкам деревьев, не приносили облегчения.

Наконец в листве зашумели первые капли дождя. Энрико Диас поднялся и сказал:

– Компанейрос! За всю историю каторги на Панданго не было еще такого многолюдного совещания коммунистов, как сегодняшнее. Это признак нашей силы. Надеюсь, что имена выступающих никто не назовет ни при каких обстоятельствах. Строгая конспирация – путь к свободе. Первому даю слово представителю Центрального Комитета партии, прибывшему к нам на Панданго со специальным заданием.

– Эге, значит, нас не забыли! Помнят еще? – послышались голоса.

– Помнят и ждут! – поднимаясь, подхватил последние слова человек в маске.

Сверкнула молния. Все увидели, что представитель Центрального Комитета высок и плечист: «Как он пробрался к нам? Отчаянный человек!» – мелькнуло в мыслях у многих.

Пророкотал гром; хлынувший дождь не заглушил голоса оратора. До всех явственно доносились его горячие слова:

– Лучшие сыны народа брошены в тюрьмы, томятся в лагерях. Но нас не запугают, не согнут. Мечту не закуешь в кандалы! Наши ряды растут, пополняются. Пришла молодежь, ее надо воспитывать. Каждый опытный человек дорог. Ваше место не на Панданго, а там, на материке. Мы не вечные каторжники, мы борцы за свободу. Поэтому никакая сила не удержит нас. Правда, система морской каторги продумана основательно. Первое впечатление остается такое, что побег невозможен. Но это может обескуражить лишь людей дряблых, безвольных. Кто осуществляет здешнюю систему насилия? Чинч, Томазо и прочий фашистский сброд, объединенный страхом перед расплатой. Главные подлецы прячутся на Уолл-стрите и под рясой Зеленого папы. Здесь же мелкие, спившиеся исполнители. Неужели мы, коммунисты, не одолеем их?..

– Одолеем, если с умом взяться, – поддержал его Мануэль.

– Побег с Панданго возможен. Это мы выяснили, – продолжал говорить Реаль. – Подпольный центр разрабатывает подробный план действий. Но пять голов хорошо, а сто – лучше. Прошу всех вас поломать голову и обсудить на пятерках, как лучше организовать побег. Предложения передавайте связным. С завтрашнего дня считайте себя мобилизованными. Беспрекословно выполняйте приказания центра, даже если они будут казаться иногда нелепыми. Деталей мы не раскрываем по известным причинам: не хотим провала.

– А вы хоть немного оружия привезли?

– Нет.

– Как же без оружия? Ведь пули, выпущенные идиотами, тоже убивают.

– Одно могу сказать: мы не полезем в лоб на автоматы. Наша сила в точном расчете, разумных действиях, дисциплине и сплоченности. Ждем ваших советов.

Поднялся Энрико Диас.

– Больше вопросов не будет? Нет? Прошу по одному разойтись. О совещании никому ни слова, даже очень близким людям.

Прямо над рощей панданусов сверкнула молния, прогрохотал гром и хлынул тропический, все затопляющий ливень.

Рядом с конторой, в которой работали учетчиками и регистраторами бывшие клерки, попавшие на каторгу, находился лагерный кабинет Чинча и веранда для отдыха. Веранда выходила в небольшой цветущий сад, огороженный от взоров заключенных двойной стеной колючих кустарников.

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая