Преступление в Блэк Дадли - Аллингем (Аллингхэм) Марджери (Марджори) - Страница 21

• Предыдущая
• 21/26
• Следующая

Альберт, переполненный восторгом и энтузиазмом, продолжал отдавать распоряжения своим товарищам. Он поручил Мартину сопровождать раненого и ещё не до конца пришедшего в себя Майкла Прендерби, а Джорджу и Вайетту велел позаботиться о Крисе Кеннеди. Затем расположил всю группу в определённом порядке, так что женщины оказались внутри группы вооружённых мужчин. Все двинулись к боковой двери, ближайшей к гаражу. Предвкушая скорую свободу, которая как никогда манила каждого из бывших заложников после трех последних дней, полных страхов, испытаний и переживаний, Альберт Кэмпион позволил себе немного расслабиться и снова, как в начале вечеринки, надел на себя маску шутника и вообще бесшабашного молодого человека.

— А теперь, господа, внимание! — торжественно произнёс он, открывая многочисленные запоры на двери. — Напрягите слух! В эту самую минуту, когда перед нами открываются двери свободы, на дворе, сначала тихо-тихо, но затем все громче, начинает играть оркестр, а встречающая нас публика в знак приветствия снимает шляпы.

Петли тяжёлой двери издали слабый, жалобный стон, и она распахнулась. На дворе была кромешная тьма, но приподнятое настроение у всех одержало вверх: эта ночь воспринималась ими как самая тёплая и ласковая из всех доселе пережитых.

Однако почти в тот же самый миг, всмотревшись в мрак, они различили неясные контуры гигантского автомобиля.

— Боже правый! — с отчаянием успел вскрикнуть Кэмпион, и через мгновенье в глаза всем ударил свет мощных фар. Узники Блэк Дадли невольно застыли, словно спутанные невидимыми сетями.

Из глубины сияния раздался голос с немецким акцентом, жуткий и леденящий:

— На прицеле моего пистолета рыженькая леди, а у моего помощника — стоящая слева от неё. Малейшее движение, кроме как по моей команде, — и я стреляю. Будьте благоразумны. Всем заложить руки за головы.

Мгновение, и все было кончено: свобода и все, что с ней связано, будто испарились…

Проверить правдивость заявления немца, что он не один, а с сообщником, разумеется, не представлялось возможным. Теперь правила игры диктовались новым хозяином положения — Доулишем. И маленькая компания замерла на месте с поднятыми вверх руками.

Доулиш врал, когда упоминал о присутствии своего слуги. Целью его, очевидно, было создать впечатление о наличии достаточных огневых сил, чтобы удержать группу от попыток предпринять какие-либо действия. На самом деле он послал единственного из находившихся с ним человека в дом, чтобы освободить остальных.

Вскоре по каменному коридору раздались звуки торопливых шагов, и вся компания была окружена сообщниками Доулиша.

— Мои люди проводят вас к месту вашего заключения, — строго сказал немец. — Любые попытки к бегству будут без предупреждения пресекаться выстрелами.

Очутившись в узком и длинном пустом помещении, группка совершенно пала духом. Зная теперь о наличии в замке множества потайных ходов, Джордж сразу же исследовал тёмную комнату. На этот раз их ожидало полное разочарование — никаких возможностей для побега. Очаг отсутствовал, единственное окно было забрано металлической решёткой, а дубовая толстая дверь обита железом. По некоторым признакам можно было догадаться, что здесь некогда располагалась домашняя часовня.

Некоторое время спустя перед погруженными в тягостное молчание пленниками предстали Бенджамин Доулиш в сопровождении Гидеона и двоих из его команды. Немец пристально всматривался в лицо каждого, будто взвешивая на своих внутренних весах способность сопротивления угрозам.

— Итак, — начал он, — не перестаю удивляться вашей безграничной глупости, хотя и оправдываю её молодостью, отсутствием жизненного опыта и бессмысленным геройством.

— Сударь! Если вы явились сюда только для того, чтобы оскорбить нас… — воскликнул Вайетт Петри, но Доулиш перебил его своим громовым и одновременно бесстрастным голосом:

— Прежде чем я объявлю вашу участь, вам будут представлены мотивы, которыми я руководствовался при принятии данного решения. Вернёмся, однако, к началу наших взаимоотношений. В пятницу вечером, в то время как вы забавлялись в темноте дурацкой игрой с кинжалом, в этом замке был умертвлен полковник Кумб. Кстати, кинжал и послужил орудием убийства.

Для части присутствовавших это сообщение немца явилось новостью, поэтому некоторые из молодых людей удивлённо переглянулись. Очевидно, Доулиш рассчитывал на такой эффект, потому что он торопливо старался уловить взгляд каждого.

— Мною и моими компаньонами были предприняты определённые действия к тому, чтобы сохранить факт убийства в тайне, так как ведение официального дознания по делу состоявшего у меня на службе Кумба было бы крайне нежелательно. Признаться честно, я не люблю постороннего вмешательства в мои дела. Само же по себе установление личности преступника меня также не очень занимало, поскольку, как выяснилось, полковник предал меня. Меня интересовало и продолжает интересовать лишь следующее: либо убийца, либо кто-то из вас похитил находившиеся у полковника документы. Между тем эти бумаги являются моей неотъемлемой собственностью, а их стоимость исчисляется суммой около полумиллиона фунтов. Во всем мире есть один-единственный человек, для которого эти бумаги представляют такую же ценность. Логично предположить, что один из вас состоит на службе у этого господина. — Тут Доулиш вновь сделал паузу, в течение которой его маленькие глазки буквально сверлили лица присутствовавших. — Будучи объективными, вы несомненно должны признать, что я сделал все от меня зависящее, чтобы получить свою собственность обратно, не причинив никому из вас серьёзного вреда. Однако пока желательных результатов я не имею. Тем не менее я предоставляю вам ещё один, но уже последний шанс. Завтра в 11 часов утра я вместе со своими людьми покидаю этот замок. Если до этого вы возвратите мне документы, я приму все меры к тому, чтобы вы без осложнений смогли выбраться отсюда. В противном случае мы подожжём особняк.

На мгновенье установилась мёртвая тишина, а затем вперёд выдвинулся с бледным лицом Джордж.

— Мистер Доулиш, — как можно более официально произнёс он, хотя его трясло от гнева и беспомощности одновременно, — я уже ставил вас в известность относительно участи разыскиваемых вами бумаг.

Из груди немца вырвалось полурычание-полустон, и на секунду все стали свидетелями того, как железное, непотопляемое самообладание тевтонца дало течь. Словно вырубленные из гранита неподвижные черты лица перекосились от злорадства.

— Доктор Аббершоу, если бы я поверил в то, что вы настолько глупы, чтобы уничтожить документы, ценность которых вы наверняка представляли, я бы посчитал, что вы более чем кто-либо заслуживаете тот особенно неприятный способ расставания с жизнью, который уготован вам и вашим приятелям завтра в 11 часов.

— Девять часов утра, — объявил Кэмпион.

И каким бы разным доселе ни было отношение заложников Блэк Дадли к угрозе расправы, теперь каждый из них во всей полноте ощутил опасность своего положения.

Через несколько минут Мартин, сидевший у окна, сдавленным голосом произнёс:

— Негодяй. Немец появился из гаража с канистрами в руках и направляется к дому. Похоже, что этот садист действительно собирается поджечь нас.

Джин, которую в очередной раз едва-едва успокоила Мегги, вновь содрогнулась тоненьким, как тростиночка, телом; её осунувшееся личико мучительно сморщилось, и она разразилась громким, истерическим плачем. Ей начала вторить и Энн. Атмосфера в комнате накалилась до предела.

Около половины одиннадцатого за дверью послышались шаги, а затем — голос Джесса Гидеона.

— Я, собственно, попрощаться. Через минуту мы покидаем замок. Об остальном вы уже поставлены в известность. Так что прикажете передать мистеру Доулишу?

— Пусть катится к черту! — в отчаянии выкрикнул Вайетт. Вновь воцарилась тишина, видимо, каждый молча обдумывал свою судьбу.

А затем, спустя какое-то время, определить которое было трудно, внезапно откуда-то издалека, с глади раскинувшихся перед замком полей, донёсся бодрящий, празднично-приподнятый звук. Звук, сразу узнанный всеми пленниками, заставивший вновь вскочить их на ноги и с разгоравшейся во взорах надеждой сгрудиться у узкого окна. Это был призывно певший охотничий рожок.

• Предыдущая
• 21/26
• Следующая