33 стратегии войны - Грин Роберт - Страница 86

Готовясь к решающему нападению на Верону, д'Альвинци получил обескураживающие известия: против всех ожиданий, Наполеон все же разделил свою армию, располагавшуюся в Вероне, но, вместо того чтобы двинуть отряды на Давидовича или д'Альвинци, он выступил с довольно многочисленным войском куда-то на юго-восток. На другой день его армия появилась у городка Арколе. Теперь, если бы французы пересекли реку, подошли к Арколе и продвинулись на десяток миль севернее, то уперлись бы прямо в линии коммуникаций д'Альвинци — и отрезали австрийцу путь к отступлению, а затем добрались бы до его провиантских складов в Вилла-Нова. Это был очень тревожный знак; д'Альвинци был вынужден отказаться от мысли о немедленной атаке Вероны и отдал приказ спешно двигаться на восток.

Он прибыл как раз вовремя и едва успел остановить французов, прежде чем они успели перебраться через реку и напасть на Вилла-Нова. В течение нескольких дней австрийская и французская армия вели ожесточенное сражение за мост через реку у Арколе. Наполеон, рискуя жизнью, лично возглавил несколько атак. Часть французских войск, блокировавших Мантую, были переброшены на север, к Арколе, но армия д'Альвинци подоспела наперехват, так что ситуация зашла в тупик.

На третий день битвы солдаты д'Альвинци — его армия понесла немалые потери в результате бесконечных французских атак — готовились к очередному бою за мост, когда с южного фланга до них вдруг донеслись звонкие звуки горнов. Французам как-то удалось форсировать реку ниже по течению, и теперь они направлялись к австрийскому флангу у Арколе. Звуки труб сменились криками и свистом пуль. Внезапное появление французов окончательно добило вымотанных трехдневным сражением австрийцев. Не пытаясь даже оценить численность французских войск, они обратились в паническое бегство. Французы хлынули через мост. Д'Альвинци как-то удалось собрать своих людей и увести их восточнее, в безопасное место. Однако битва была проиграна окончательно, и участь Мантуи решена.

Каким-то непостижимым образом Наполеону удалось обратить неизбежное поражение в победу. Битва при Арколе способствовала рождению легенд о его непобедимости.

ТОЛКОВАНИЕ

Наполеон не был волшебником, и поражение, нанесенное им австрийцам в Италии, выглядит обманчиво простым. Поскольку на него с двух сторон надвигались две армии, он рассудил, что д'Альвинци представляет более серьезную опасность. Бой за Кальдьеро вселил в австрийцев надежду — они были уверены, что Верону удастся отбить в лобовом столкновении. Наполеон же принял совершенно неожиданное для них решение — вместо того чтобы принять открытый бой, он разделил свою армию и двинул большую ее часть в обход, чем поставил под угрозу австрийские линии коммуникаций, складское хозяйство и отрезал интендантам путь к отступлению. Если бы д'Альвинци, пренебрегая этой угрозой, двинулся на Верону, он еще дальше отошел бы от основной базы, подвергнув своих людей серьезной опасности. Но и оставшись на месте, он мог оказаться зажатым между двумя французскими армиями. В данном случае Наполеоном руководил точный расчет: он понимал, что д'Альвинци обязательно отступит — слишком реальной была угроза, — а как только это произошло, он перехватил инициативу. При Арколе, почувствовав, что неприятель устал, Наполеон приказал небольшому отряду переправиться через реку, производя при этом как можно больше шума — звуки трубы, крики, стрельба. Атакующая сила была незначительной, но сам факт неожиданного появления противника вызвал растерянность и панику австрийцев. Уловка сработала.

Этот маневр — manoeuvre sur les derrieres, как называл его Наполеон, — стал впоследствии одним из его излюбленных стратегических приемов. Успех его базировался на двух истинах. Первое: командующие стремятся помещать свои армии в сильную фронтальную позицию, вне зависимости от того, готовятся ли они атаковать или обороняться. Наполеон частенько играл на этой их тенденции обращаться лицом к схватке — он проводил ложный маневр, делая вид, что идет в лобовую атаку; в пылу сражения трудно было заметить, что в бою участвует лишь половина его армии, а тем временем другая половина, незаметно подкравшись, атаковала с фланга. Второе: солдатам армии, подвергающейся внезапному нападению с фланга, трудно сохранить присутствие духа; к тому же приходится развернуться, чтобы встретиться с опасностью лицом к лицу. Сам момент разворачивания вносит еще большую неразбериху и смятение. Даже в том случае, если эта армия занимала более выгодную позицию, как у д'Альвинци в Вероне, в столь опасный момент она могла утратить сплоченность и уравновешенность.

Воспользуйтесь уроком великого мастера: бросаться в лобовую атаку не всегда разумно. Вас может встретить единая сплоченная армия, сильная, готовая к сопротивлению. Зайдите с фланга, ударьте по слабому, незащищенному месту. Этот принцип приложим к конфликтам или столкновениям любого масштаба.

Как часто можно судить о слабых сторонах человека, о его уязвимости именно по тому фасаду, который он показывает миру. Этот фасад может выглядеть как агрессивность, запугивание или третирование окружающих. В других случаях можно наблюдать иные, очевидные механизмы защиты, к которым прибегают с целью оградить свою внутреннюю жизнь от вторжения, сохранить стабильность. Это могут быть какие-то заветные верования, или идеи, или, например, попытки представить себя окружающим в выгодном свете. Чем больше люди выставляют перед нами свой фасад, тем меньше они заботятся о защите с флангов — неосознанных желаниях, глубинных тревогах, неверных союзниках, на которых нельзя положиться, неконтролируемых импульсах. Если только вам удастся добраться до этих флангов, ваш противник вынужден будет развернуться в вашу сторону, теряя при этом равновесие. Никто не защищен одинаково со всех сторон, у каждого есть незащищенные стороны. Против хорошо продуманного флангового маневра нет защиты.

ЗАНИМАЯ ФЛАНГ В молодости Юлий Цезарь (100—44 гг. до н. э.) однажды попал в плен к пиратам. Они потребовали двадцать талантов выкупа; он отвечал со смехом, что человек такого благородного происхождения стоит не меньше пятидесяти талантов, и пообещал, что деньги будут выплачены. За деньгами отправили его слуг, и Цезарь остался один в обществе кровожадных пиратов. За те несколько недель, что он провел с ними, он принимал участие в их забавах и попойках и даже рискованно шутил, обещая, что когда-нибудь распнет их. Пиратов забавлял живой и приветливый молодой человек, они стали относиться к нему, как одному из их среды.

Но вот наконец выкуп был заплачен, Цезаря освободили. Добравшись до ближайшего порта, он на собственные деньги набрал команду для нескольких кораблей, а затем отправился за пиратами вдогонку и настиг их в тайном убежище.

Вначале раздались приветственные крики, пираты обрадовались было видеть его вновь — но Цезарь со своими людьми схватил разбойников, отнял полученный ими выкуп, а затем исполнил свое обещание, приказав их распять. Впоследствии многим пришлось познакомиться — к восторгу своему или ужасу, — как воюет Цезарь.

Цезарь, однако, не всегда требовал возмездия. В 62 году до н. э. во время религиозной церемонии в его доме юноша по имени Публий Клодий был пойман среди женщин-участниц празднества — он был одет в женское платье и отплясывал с женой Цезаря, Помпеей. Выходку расценили как возмутительную, и Цезарь незамедлительно развелся с Помпеей, произнеся эпохальную фразу: «Жена Цезаря должна быть вне подозрений». Тем не менее, когда Клодия схватили по обвинению в святотатстве, Цезарь употребил свое влияние, не пожалел денег и добился того, чтобы молодого человека отпустили. Спустя несколько лет это окупилось сторицей, когда Цезарь готовился покинуть Рим для участия в Галльских войнах и нуждался в преданном человеке, который бы защищал его интересы в его отсутствие. Он позаботился о том, чтобы Клодию был присвоен официальный титул трибуна. Новоиспеченный трибун хранил верность Цезарю, отстаивая его интересы, и устраивал такие встряски в сенате, что ни у кого не было ни малейшей охоты даже пытаться плести интриги против отсутствующего полководца.