Шантаж - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 21

Через минуту Квинс опомнился и с опаской посмотрел на дверь. Он знал, что секретарша частенько прислушивается к тому, что происходит за дверью шефа. После первого прочтения письма он, естественно, испытал потрясение, после второго — с недоверием посмотрел на листок. И только после третьего раза реальность происходящего стала проступать с большей или меньшей отчетливостью. Губы Квинса стали мелко подрагивать, а по щекам потекли слезы. Невероятным усилием воли он заставил себя собраться с силами, чтобы не заплакать навзрыд, ведь это мгновенно стало бы достоянием недремлющей секретарши.

Квинс швырнул письмо на пол и стал кружить вокруг стола, стараясь не думать о жене, детях, отце и всех своих знакомых. Однако их злорадные рожи так и мелькали перед глазами, наводя на него ужас. Он даже вспомнил школьную фотографию всего класса и фамильные портреты предков, висевшие в один длинный ряд на стене в его доме. Не выдержав напряжения, он подошел к окну и посмотрел на снег, тонкими струйками завихрений опускающийся на побелевший тротуар под окном. Как он ненавидел этот снег, этот город и весь штат Айова в этот момент!

Раньше он лелеял надежду уехать в теплые края, насладиться общением с красивым парнем и потом принять решение никогда не возвращаться сюда. Впрочем, ему все равно придется покинуть этот мерзкий город, но уже при совершенно других обстоятельствах. Какое-то время Квинс тешил себя надеждой, что все это шутка, чудовищное недоразумение, происки недоброжелателей, но внутреннее чутье подсказывало: это самый что ни на есть мерзкий шантаж с целью выудить у него довольно приличную сумму. Более того, это же чутье говорило ему, что он попался на крючок не мошенника-любителя, а самого настоящего профессионала, хорошо знающего все тонкости своего дела.

Всю свою жизнь Квинс боролся с различного рода соблазнами, подавлял в себе не совсем обычные сексуальные желания и всегда мечтал, что рано или поздно найдется человек, который поймет особенности его душевного склада и удовлетворит нетрадиционные желания. И вот тебе пожалуйста — получил удар не в бровь, а в глаз. Да еще от какого-то Рикки, которому поверил с первого слова и которого боготворил последнее время. Дурак! Идиот! Кретин! Что теперь делать? Как быть? Как выпутаться из этой идиотской ситуации? С кем посоветоваться? На кого можно положиться?

А снег падал и падал, усиливая мерзкое ощущение безысходности и отчаяния. И чем больше Квинс смотрел на него, тем больше ему хотелось решиться на последний шаг и враз избавиться от всех проблем. Самоубийство было лучшим выходом из создавшегося положения, но его врач сейчас в отъезде, да и умирать, откровенно говоря, не очень хотелось. Во всяком случае, сейчас. В конце концов, выход из этой темной дыры все-таки есть, но где достать сто тысяч баксов, не вызывая подозрений? Старый идиот отец держит его на коротком поводке, платит копейки и придирается к каждому неверно потраченному, на его взгляд, доллару. Жена? Она тоже свихнулась на экономии и готова удавиться из-за сотни, не говоря уж о тысяче баксов. Конечно, у них есть немалая сумма на совместном счете, но Квинс не может взять оттуда ни цента без разрешения супруги. Фактически жизнь богатого человека в городе Бэйкерс означала владение дорогим «мерседесом», огромным домом и женой, которая свихнулась на благотворительности. Господи, как же ему хотелось бросить все и умчаться куда угодно, только бы подальше отсюда!

В любом случае придется ехать во Флориду, найти следы отправителя этого письма, поговорить с ним как следует, разоблачить его гнусные мошеннические планы и восстановить справедливость. Ведь он, Квинс Гарб, не сделал ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться сотней тысяч долларов.

Чем больше он раздумывал над всей этой историей, тем больше убеждался, что другого выхода нет. Даже если он найдет сто тысяч и отошлет этому Рикки, или как там его, это не решит проблемы. Где гарантия, что через некоторое время мерзавец не захочет снова поправить свои финансовые дела за счет Квинса? Что может остановить негодяя? Только справедливое возмездие и решительный отказ платить.

Однако для этого требуется определенная смелость, которой у Квинса, к сожалению, нет. Если бы она была, то он давно уехал бы куда-нибудь на юг, где тепло и нет снега, а там зажил бы спокойно и в свое удовольствие. И пусть бы в этом идиотском городке судачили и сплетничали насчет его пристрастий и наклонностей. Но он об этом может только мечтать, вот что самое ужасное.

Квинс представил на мгновение своих детей. Они хитро улыбаются, подмигивают друг другу и искоса посматривают на отца. Нет, надо во что бы то ни стало найти деньги и отослать этому мерзавцу. Нельзя выставлять детей на всеобщее посмешище, позорить жену и отца, подрывать добрую репутацию семейного бизнеса.

Финансовые ресурсы банка составляли почти десять миллионов долларов, но все они так или иначе находились в ведении отца-старика, зычный голос которого уже был слышен в коридоре. Ему недавно стукнуло восемьдесят один, но даже в таком преклонном возрасте он был достаточно энергичен, чтобы контролировать все проходящие через банк финансовые потоки. После его смерти Квинсу, конечно, придется поделиться с сестрой, которая неплохо устроилась и проживала с семьей в Чикаго, но сам банк, в чем он ни минуты не сомневался, останется в его руках. И как только это произойдет, он тотчас же продаст это чертово учреждение и навсегда покинет Бэйкерс с несколькими миллионами в кармане. А до того момента ему придется считаться с мнением отца, терпеть унижения, делать все, что он должен делать, и всячески ублажать старика.

Если папаша, не дай Бог, узнает о том, что его надул на сто тысяч баксов какой-то неведомый мошенник, он просто сойдет с ума и может вовсе оставить Квинса без наследства, передав все права на наследство своей дочери.

Когда голос отца стих, Квинс осторожно протиснулся в дверь, прошел мимо секретарши, налил себе чашку кофе и так же тихо вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Усевшись на диван, он в четвертый раз перечитал письмо и собрался с мыслями. Конечно, он найдет нужную сумму, отправит по указанному адресу, а потом будет молить Бога, чтобы гнусный мерзавец никогда больше не напоминал ему о своем существовании. Если же Рикки и потом будет приставать к нему с назойливыми требованиями выслать деньги, то он просто-напросто попросит своего врача дать ему определенное количество таблеток, и все проблемы будут решены раз и навсегда.

Агент по продаже недвижимости, с которым он договорился пообедать в два часа, тоже производил впечатление отпетого мошенника. Он был каким-то скользким, старательно обходил все острые углы и предпочитал не давать никаких обещаний. Во время беседы с ним у Квинса мгновенно созрел свой план. Оба они берут кредит в банке, проводят переоценку земли, продают ее по завышенной стоимости и получают прибыль. Конечно, это своего рода мошенничество, но другого выхода сейчас не было. Квинс знал только одно: ему нужно срочно отыскать сто тысяч долларов и отправить по назначению. И он найдет их, эти проклятые деньги.

Президентская избирательная кампания Лэйка достигла апогея и чуть не завершилась катастрофой. С одной стороны, все опросы общественного мнения показывали резкий рост популярности и известности новоявленного кандидата, рейтинг которого поднялся с двух процентов до двадцати, а с другой — большинство избирателей заметно устали от столь агрессивной и пугающе неприятной телерекламы. Люди не хотели думать о войне или ее угрозе, о террористах, взрывающих дома и захватывающих в заложники ни в чем не повинных туристов, о ядерных и термоядерных взрывах, сотрясающих бедную землю. Конечно, они смотрели рекламу (не могли не смотреть, так как она была слишком навязчивой и вездесущей) и слышали спасительное послание нового кандидата в президенты, однако в душе большинство нормальных избирателей совершенно не хотели, чтобы им досаждали подобными ужасами и нарушали их привычное и весьма удобное спокойное существование. Они желали заниматься только одним — зарабатывать как можно больше денег и как можно больше тратить. Если же на экранах телевизоров появлялись какие-то неприятные или грустные репортажи, они тотчас же вспоминали о семейных ценностях и сокращении налогового бремени.