PR для братвы - Сергеевский Александр - Страница 37

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая

«Опоздал, — подумал он. — Этот придурок вырыл мне могилу»,

С трудом собрав разметавшиеся чувства, VlP-подлец все-таки попытался съехать:

— Хорошо. Скажи свои боевикам, что завтра привезу…

Нетерпеливый Ваня ничего про завтра дослушивать не стал, а, резко перебив, с угрозой захрипел:

— Олег! Не гони фуфло, вылезай из кровати, и чтоб через двадцать минут были лавэ, иначе до завтрева ты в своей хате и сгоришь. Встретимся у твоего дома. И не вздумай крутить задницей, — словно предчувствуя коварство, задуманное бывшим сержантом, шипел ублюдок и добавил: — Коснись чего, сидеть будем вместе, свидетелей и фактов немерено. Переданных тобой полученных от ментов бумаг с координатами ящеровских с лихвой хватит, чтобы объявить тебя «паровозом».

— У меня нет таких денег, — сообразив, что попал в западню, шептал трясущийся от безысходности VIP-прохиндей, наворованные запасы которого подходили к концу. Брал он много, но сказывалась безалаберная комфортная жизнь мерзавца и его жадной семейки. — Сто шестьдесят тысяч — это последнее, что у меня осталось, — от страха чинуша не врал.

— Хорошо! — согласился Череп. — Выноси, буду через двадцать минут. С остальными разберемся позже…

Сладко посапывающая, худющая, скелетообразная любительница гробниц и мумий перевернулась на другой бок, одеяло сползло, и Строгов увидел заметно округлившийся живот уже стареющей супруги…

Глазастый «мерсюк», со свистом рассекая ночной воздух, мчался по улицам. Сидящий рядом с Равилем Макарыч молчал, напряженно думая о произошедшем и предстоящей волнительной встрече с Мариной. Одиннадцать лет назад, после напряженных раздумий он решительно порвал с зеленоглазой возлюбленной, прекрасно понимая, что не захочет и не сможет поменять свою жизнь и непредсказуемую профессию гангстера, тем самым подвергая риску и долгим ожиданиям жизнь близкой женщины.

Но судьба распорядилась по-своему. Каким-то чудом красавица стала женой не менее отчаянного мафиози Винникова, ставшего объектом внимания воинствующих ублюдков, что и предопределило трагический поворот событий в ее доме…

По условному сигналу дверь распахнулась, и с нахлынувшими чувствами Макарыч увидел когда-то такие восторженные изумрудные глаза, теперь наполненные горем и слезами. Заранее подготовленные фразы вылетели из головы, в прошлом счастливые влюбленные бросились друг другу в объятия и замерли, на несколько мгновений забыв обо веем. Наблюдая безмолвную волнительную сцену, сентиментальный Равиль от избытка душевности пустил скупую мужскую слезу.

— Все будет нормально, Мариша, — наконец произнес Костров и, чтобы развеять напряженность, попробовал пошутить: — Ну, давай посмотрим, кого тут за справедливость ты покрошила в капусту.

Плавающий в луже собственной крови труп краснолицего Хряка не вызвал эмоций у повидавших виды парней. Невидящие зенки курносого покойника, выражавшие последнее предсмертное удивление, тупо уставились в потолок, как бы пытаясь рассмотреть витающего в небесах Бога.

— Славная смерть позорного воина! — прокомментировал Макарыч. — Это ты поторопилась, подруга, один нам нужен был живым, чтобы узнать, что творится и где нам искать Винни, — в свойственной ему иронической манере добавил он. — Рав, не в падлу, посмотри карманы кровавопузого рыцаря и конфискуй оружие, нам оно больше пригодится, — обратился к товарищу Андрей и заглянул в спальню.

От увиденных на кровати останков Кинг-Конга мог бы содрогнуться любой, если б не карикатурная поза сексуально озабоченного мертвяка, стоящего на коленях со спущенными в эротической истоме штанами, изуродованной головой, застрявшей в порванном, забрызганном мозгами, обрамленном массивной фигуристой рамой холсте.

— Этот тем более ничего не сможет сообщить, — заметил ошеломленный Костров. — Похоже, копия гениального Петрова-Водкина кисти твоего талантливого папочки, дополненная по сюжету изобретателем Калашниковым, реставрации не подлежит, — сказал он приходящей в себя Марине. — Кто бы мог предвидеть такую славную гибель купающегося Красного коня, более сорока лет служившего памятью о не нашедшем себя в отечестве старом художнике.

— Андрей, будь ты попроще, — грустно улыбнулась Марина, за годы отвыкшая от своеобразной манеры общения своего милого дружка.

— Попроще мы будем потом, когда разберемся в этом дерьме и найдем Винникова, — уже серьезно произнес Макарыч, извлекая из карманов Кинг-Конга не нужный тому пистолет, пачушку стодолларовых купюр и мобильник. — Ты не знаешь, куда в последний раз звонил усопший? — нажав кнопочку повтора, спросил он. На дисплее высветился номер модной трубочки, находящейся в кармане Черепа.

— Он общался с тем, фиксатым, и называл его шефом, — припоминала бывшая заложница и обрисовала, как выглядел ублюдок.

— Рав, что у тебя? — обратился Костров к татарину.

— Ого! Да тут типа «тэтэшка» с двумя запасными обоймами, два косаря зелеными и граната. Больше ничего как бы нет, — отодвигая затвор пистолета и наблюдая, как заходит патрон в ствол, отозвался Равиль. Негодующая душа его и вооруженное тело атлета были готовы к предстоящим битвам. — Кого мочить будем, Макарыч?

— Есть слабая наколочка, — запоминая номер трубы неизвестного шефа, заговорил старикаша, — но до мочилова еще далеко. Позвони кому-нибудь из парней, пусть подгонят катафалк, надо отдать последние почести безвременно ушедшим из жизни ублюдкам и проводить их в последний скорбный путь. Такие условности, как гроб на постаменте, венки, прощальный салют, похоронный оркестр, рыдающие над могилой вдовы и дети, да и саму могилу мы упустим, ограничившись поставленными за упокой невинно убиенных грешников свечами при очередном посещении храма…

Через полчаса поднятые по тревоге ящеровские пацаны взяли под контроль основные магистрали города, пытаясь по приметам опознать в одиноких прохожих и пассажирах редких машин шефа и Каравая, весьма точно описанных успокоившейся в присутствии парней Мариной.

Еще через несколько минут завернутые в холст трупы гориллообразного сексуально озабоченного Кинг-Конга и красномордого любителя боевиков Хряка, опущенные в прибрежную проталину, бесшумно пуская пузыри, увлекаемые холодным невским потоком, скрылись под тяжелыми льдами. Развернутый течением Красный конь, освобождаясь от омерзительной ноши, продолжил свое почти полувековое купание…

— Каравай, за мной! — хрипло распорядился только что переговоривший по телефону со Строговым ссученный ублюдок.

Забрав ключи от «Волги» у одного из упырей и инкассаторскую сумку с деньгами, хитроскроенный Череп рванул на выход. Но дверь подвала распахнулась, и в сырое помещение ввалился наемник. Завершив дело, гранатометчик очень спешил получить обещанные за кровавую акцию пятнадцать тысяч долларов. Такая цена была объявлена ублюдком за голову кандидата в депутаты в Законодательное собрание Кострова.

— Ты куда? — удивился террорист, оценив ситуацию. Своего шефа прошедший школу чеченской войны профессиональный убийца не уважал, справедливо считая Ваню дилетантом. — Работа сделана, отлистывай бабули! — угрожающе заявил он.

Первым желанием Черепа было выхватить «тэтэшку» и завалить наглеца, но, увидев морды подтягивающихся к месту конфликта других упырей, явно сочувствующих наемнику и ожидающих своей доли, червь сдержался.

— Конечно, конечно, — зашипел он, беззубо улыбаясь и светя единственной фиксой. Разделенные восемьдесят три тысячи награбленных долларов и двести пятьдесят тысяч рублей быстро растеклись по карманам довольных кровососов, и Череп снова, но не слишком уверенно стал распоряжаться: — Делюга не закончена, ждать здесь, упустите ящеровских — бошки сверну! Каравай, за мной!

До появления наемника ублюдок, забрав деньги, не особенно рассчитывал на возвращение в подвал. Задержка с расстрелом Ящера ставила под сомнение возможность добраться до общака бандитской группировки, и Ваня хотел кинуть своих отморозков, забрать деньги у Строгова и скрыться, поимев в общей сложности четверть миллиона.

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая