PR для братвы - Сергеевский Александр - Страница 9

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая

А майоры:

— Не напирай, на нас напирать не треба, быстро по закону ответите. Извольте выполнять.

Торгашки вспомнили, что правоохранители на страже закона поставлены, испугались и заплатили…

Старшие оперы утром на службу вернулись и на Чернявенького оперативку размножили, что, мол, разыскивается по подозрению…

Такая вот хрестоматия.

Трудно представить себя в роли обложенного со всех сторон дикого хищника. К тому же хищника хоть и хитрого, но достаточно мелкого, какого-нибудь падальщика типа шакала. Причем отчаявшегося, голодного и готового впиться своими мелкими, но острыми зубками даже в шею льва.

Захлопнув за собой металлическую дверь, трясущийся от страха и своей наглости Чернявчик пересчитая вырванные из рук таких же испуганных юристок зеленые купюры. До тысячи не хватало семидесяти баксов.

— И здесь скрысили! — сквозь зубы прошипел шантажист, обдумывая способы безопасного получения остальных девяти тысяч, и добавил: — Ничего, я вам потом все припомню! Козы!

Но надо было что-то делать, и в первую очередь искать приют. Юрик нисколько не сомневался, что попарившиеся в бане с телками обворованные майоры наверняка объявили воришку в розыск, поэтому появляться в гостиницах, а тем более использовать свой паспорт нельзя. Но на то прохиндей и был мошенником, чтобы уметь избегать критических ситуаций. Дождавшись темноты, он пробирался к своей пустующей квартирке и внимательно осматривался. Никого, похожего на ментов и отморозков, вблизи дома не крутилось, хотя как в наше время можно отличить мусора от бандита, если мусор не в форме.

Сердце бешено колотилось, когда он по-кошачьи просочился в подъезд. Выпрыгивающий из дрожащих пальцев ключ никак не хотел влезать в скважину. Наконец удалось, и дверь, слабо скрипнув, открылась. Но Юрику показалось, что прогремел фейерверк.

Ну вот он и дома. Ящик с приспособами для подделки документов находился под ванной, там же порядка дюжины разных ворованных удостоверений. Чернявчик осторожно достал свои сокровища.

Паспортов подходящих по возрасту лоханувшихся парней в коллекции было только два, на каких-то Топтыгина И. И., уроженца Гусь-Хрустального, и Лифтера М. С, родившегося в Одессе.

Чернявенькому захотелось присвоить себе медвежью фамилию, но, сравнивая оттиски на своей и Топтыгиной фотографиях, он пришел к выводу, что более-менее прилично совместить их не удастся. Пришлось становиться представителем еврейской национальности.

Тонкая, ювелирная работа по отделению фотографий заняла несколько часов, и к утру морда афериста незаконно заняла место Михаила Самуиловича Лифтера, женатого и отца двоих детей, девочек Розы и Фриды.

После кропотливой работы Чернявенький наполнил ванну и с блаженством опустился в теплую жидкость…

Через несколько минут дверь в квартиру открылась. Вошла родная женушка Наташка и вздрогнула, не ожидая увидеть своего любимого.

— Юрочка, родненький мой! — вдохновенно заворковала младшая Репкина. — Если бы ты только знал, как я ждала, сколько я натерпелась за эти месяцы разлуки и неизвестности! Сколько слез я пролила! ГДЕ МОЙ СЕЙФ, ПОДОНОК!!! — резко переходя на баритон, закричала она и стала превращаться в судью Репкина, протягивающего руки к горлу Юрика.

— Вы не имеете права! Я теперь не ваш муж! — со странным одесским акцентом зашептал ошарашенный Чернявчик. — Правда-правда, спросите у моей жены Сары…

Гремучник прожужжал угрожающей трещоткой и даже ткнул своей тупой башкой, предупреждая об опасности заблудших козочек, отхватил шерсти клок и поспешно отполз, хлопнув металлическими дверьми, отделяющими шикарную квартиру от остального мира.

— Что будем делать, подруга? — переведя дыхание, спросила Галя. Подвергнуться третий раз шантажу по одному и тому же поводу было уже слишком! — Хорошо, что хоть в этом случае обошлось без грязных сексуальных домогательств в извращенной форме, — добавила она и перекрестилась.

Таня тоже вспомнила голого Равиля, обмазавшего себя сметаной и с ехидной рожей следившего, чтоб все было слизано до капельки… «Энергичней, курицы! — глумился тогда татарин. — А че вы, девки, хотели? Ну я Кроту позвоню, типа посмотрим, что через двадцать минут здесь будет. Общак — это как бы святое! Крысы…» И Танюшу передернуло от явственно нахлынувших воспоминаний. «Даже склонный к садизму Строгов до такого не додумался», — размышляла нежнейшая из юристок. Потом в памяти пронеслась такая же сцена с вялым и медлительным Макарычем, отличавшаяся только отсутствием кисломолочного продукта.

— Надо подключать кого-нибудь из ментов, — заявила она, облизнув с губ не существующий, уже с отвращением проглоченный коктейль. — Другого выхода я не вижу.

— И собирать чемоданы, — с головой Галя, как помнится, дружила. — Давай уж сразу сообщим Вадиму, а еще лучше Кротову, мол, парни, извините, мы ваш общак раздербанили и попилили. Будьте добры, не калечьте и живьем не закапывайте. Даже если Чернявенький по вымогаловке сядет, он найдет способ сообщить кротовским о наших делишках, перед тем как в камере его опустят. А сам судебный процесс ты себе представляешь? Вот будет спектакль для всей адвокатуры, когда Юрик язык развяжет.

— А если Макарычу позвонить? — пытаясь продумать последствия, задала вопрос Таня. — Ведь до сих пор он ничего не сообщил Жоре.

— Ага, скажем: «Андрей Дмитрич, ваш Чернявенький у нас деньги требует. Давайте мы лучше вам отдадим. Приезжайте, заодно и подмахнем по старой памяти», — ехидно передразнивая дольщицу, рисовала картину Галя. — Помнишь, подруга, чем кончилось, когда мы его хотели к стенке прижать?

Макарыча она ненавидела больше всех за то, что последующие взятки Репкину проходили через него, тем самым обрубив девочкам возможность перспективной разработки богатой кротовской жилы.

— К тому же не будет он сейчас заниматься мелочугой, его вон чуть ли не каждый день по телеку крутят. «Костров — наш кандидат!» — На этот раз Галя передразнила популярную дикторшу. — В лучшем случае пришлет отморозков или, не дай бог, Равиля, этот из нас от души все наружу вывернет. Нет, от пролета на бабки этот ход нас не спасет.

— Ну что же делать, — безвольно сдалась хрупкая Таня, даже боясь думать о последствиях, попади они в лапы Жориных быков. В этом случае ставка была больше, чем жизнь…

— Надо посоветоваться с Олегом, — после минутной паузы произнесла Галя.

С этой фразы позиции дамочек диаметрально поменялись.

— Дура! Тебе-то что! Он тебя почти не трогает! А мне после его запросов неделю со свечками ходить! — бешено заорала Таня.

Дело в том, что начальник отдела юстиции Олег Отрогов, скрытый садист-карьерист, из обеих юристок для реализации своих сексуальных фантазий обычно предпочитал более мягкую и податливую Таню. Посещал он бывшую еврейскую квартиру не чаще двух-трех раз в месяц с нужными влиятельными чиновниками для проведения обоюдоострых переговоров на благо договаривающихся сторон.

После распития коньяка хозяин жилплощади, удовлетворенный исходом беседы, угощал своего гостя экзотическим блюдом, а именно уже облачившимися в сбруи и вооружившимися плетками шикарными адвокатессами на выбор. Обычно гость выбирал более яркую Галю. Строгова это устраивало, так как сам по-своему любил неженку Таню. Потом, конечно, партнеры менялись, но до Гали Олежек добирался уже никакой, то есть ни на что недееспособный, оставляя свою садистскую страсть на возлюбленной. Гале из всех удовольствий доставалось только массировать своего утомившегося бывшего преподавателя юриспруденции.

После таких посещений бедная избранница своего наставника и спонсора Танюша часами отмачивалась в ванне. Олежек предпочитал, извините за некрасивую правду, жесткий анальный секс с переходом в оральный. Но из песни слов не выкинешь, такие вот у них нравы. С другой стороны, хочешь красиво жить — надо чем-нибудь поступиться.

— Да и чем он может помочь? — продолжала орать Таня, нервно облизывая губы, словно чувствуя на них канализационный запах. — Ты думаешь, что ему под силу извести всех ящеровских и кротовских? Да он нам еще по башке надает за такие выходки! — Ох, как не хотелось ей лишний раз назначать свидание Строгову…

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая