Выбери любимый жанр

Созвездие Видений - Грушко Елена Арсеньевна - Страница 70


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

70

Не сразу и не без борьбы было принято это решение. Существование Разума не может протекать иначе, чем по его законам. Существование же Разума в материальном теле должно происходить по законам компромисса, ибо, целесообразно и разумно — не одно и то же. Естественное желание любого высшего Разума — организация такой формы существования, при которой он максимально способен к самоутверждению. Именно таким максимумом стала любая материнская планета. Но ни один Высший Разум не смирится с унизительным существованием тела. И тогда, впервые за миллиарды лёт, был выработан запрет: ни одна Живая Мысль не возвращалась на материнскую планету со своим могуществом и своей памятью. Только выросши от первого крика младенца до старца, закалившись, обретя форму, которой не страшны никакие переходы с уровня на уровень, она возвращалась в общий Разум и вновь обретала все знания Цивилизации и ее возможности.

— Ну, хорошо, — думал Трофимов, сидя на продавленной кровати, — а я? — Ответ не пришел, ответ он уже знал. Итак, Цивилизация обрела стойкость вновь, но… потеряла монолитность. Когда-то, миллиарды лет назад они были мужчинами и женщинами, добрыми и злыми, трусами и храбрецами. Человеческое существо формирует биология и социальные условия. В Цивилизации не было ни того, ни другого. Живые Мысли различали друг друга совсем по иным критериям. Приходящие же с планет, приносили с собой признаки тех, чьей частью они были… И все чаще биологическая особь настолько сливалась с Живой Мыслью, что овладевала частью, ее Силы и Знания. Только частью — никакая клеточная структура не способна выдержать их в полном объеме. Но даже часть таила в себе угрозу. Биологическое и социальное несовершенство приводили к тому, что очень редко Силы использовались на благо, а Знаниям верили.

Все материнские планеты избирали техногенный путь. Некоторые, краешком прикоснувшиеся к Знаниям, осознавали его тупиковость, но не в силах были остановиться, хотя именно в этом крылся ответ. Техногенный путь был не тупиком, не ошибкой; а естественной стадией, необходимой, как детство вслед за рождением. Овладевший частью Силы и Знания, пытаясь повернуть материнскую планету на другой путь, мог принести неисчислимые бедствия. И, случалось, приносил.

Внимательно слушавший себя Трофимов уже все понял. Он не сомневался в своей правоте. Конечно, прекрасные и могучие, ваше дело — вечность. Ваши возможности — отсутствие невозможности. А мы для вас — только детский сад, инкубатор? Да, именно, инкубатор, птицефабрика. Он как-то водил девятый класс на экскурсию по одной из таких фабрик. Есть ли оператору дело до того, каком курице сносить яйцо? А если не менять пути развития, а просто порочь? Помочь здесь, помочь там. Чтобы не гибли люди, не рушились в пламени памятники человеческого гения и труда?

Трофимов мысленно вырвался из избушки Потапыча и взмыл над городом, страной, континентом. Он невероятно расширился, обволок всю землю тонкой пленкой своего духа. И в сердце его, в Разум его разом вошли все счастье и все горе, переживаемое человечеством в этот миг. Трофимов задохнулся от восторга и боли. Всё это настолько превосходило возможности его, пусть и неимоверно расширившегося восприятия, что с грохотом разлетелись созданные им вокруг Земли структуры и он снова оказался на кровати. Но виденное и слышанное — запомнил. Он видел, как элегантный террорист оставляет чемоданчик с бомбой в купе и выходит на перрон, улыбаясь встречным девушкам. А неподалеку от вокзала рельсы уходят в туннель, и взрыватель тикает… Он видел, как вздымается пыль, влетает во двор дома танк и, не снижая скорости, проносится сквозь него, оставляя за собой то, что еще секунду назад было песочницей с играющими в ней детьми. Он видел, как полуголые рабочие, стремясь заработать на прокорм своих многочисленных семей, без отдыха рубят деревья Амазонской сельвы, и как задыхается от нехватки кислорода старик на первом этаже бетонного дома. Он видел, как мечется от боли и бьет крыльями по льдине большая белая птица, проглотившая вместе с рыбой кусок полиэтиленового пакета. Он видел, как медленно-медленно, но неотвратимо-неотвратимо разрушается микроорганизмами крепкая упаковка подводного хранилища радиоактивных отходов. И еще кровь, и еще боль, крик, голод, глупость, жадность… И все это, точнее многое» он мог бы исправить, восстановить, спасти! Почему мог бы? Может! Он может! От охватившей его бурной радости, Трофимов последние слова не подумал, а прокричал. Вы называете нас «материнской планетой»? Плохие вы дети! Что за сын, который спокойно смотрит, как мучается его мать? Он, Трофимов, будет настоящим сыном. Ну где, например, сейчас угрожают человеку? Хоть в одном месте, хоть одному…

Джонн Смолл открыл дверь и в изнеможении рухнул на кровать. Эта чертова жара не для европейца. Есть же в конце концов и другие специалисты! Слава богу, медицинские колледжи в мире кончают не только люди, прожившие всю жизнь в Канаде. Он вспомнил уполномоченного ВОЗ Анри Ришара, вечно улыбающегося, такого щедрого на посулы, и мысленно пожелал ему поперхнуться. Слов нет, госпиталь действительно оборудован по последнему слову техники науки. Даром, что это единственный, такой госпиталь в стране. Но какие кондиционеры помогут, если в полдень можно зажарить яичницу, просто вылив яйцо на мостовую? Тем более, что повстанцы то и дело выводят из строя линии электропередач. Он, Джонн Смолл, ни за правительство, ни за повстанцев. Он за людей, чем он отличается от веселого русского Смирнова, так же присланного сюда в рамках международной помощи. Как это он сказал: «Коллеги, а не перенести ли нам операционную в морг? Здесь можно нормально работать только в холодильнике…» Они, конечно, посмеялись, но в шутке, было больше горечи, чем хотелось бы. Страшная штука — пуля со смещенным центром, а ведь их чаще всего употребляют повстанцы и правительственные войска. Ладно, солдаты, они знали на что шли, а мирные жители? Джонн вспомнил сегодняшнюю операцию. Какая красивая была девочка! Пуля попала в голень, а вышла в тазу. Да пока довезли, да жара… Прийдя в сознание, девочка смотрела на него и молча плакала, даже не плакала, просто катились слезы. К черту, он же нейрохирург, а не мясник. Какое ему дело, что в этой чертовой, сошедшей с ума стране, не хватает врачей?

Впрочем, подобные монологи Смолл произносил каждый день. Произносил и знал: как только спадет жара, превратившая его кости в желе, он встанет и пойдет сменять Смирнова. А Смирнов не поедет домой, потому что его дом на три квартала дальше, а по машинам стреляют, не взирая на красный крест. И толстый Смирнов упадет в кресло здесь же, в дежурке, расплывется в нем и будет бурно острить по поводу всего — госпиталя, жары, господ правительства и господ повстанцев. Сейчас, только спадет жара…

Смолл, задремал, когда дверь бесшумно открылась и в комнату вошли трое, с завязанными тряпками лицами и длинноствольными автоматами в руках. Один из них бесшумно подошел к кровати и потряс Смолл а за плечо.

— А… что? Раненый? — вскинулся Смолл, увидев вошедших. — Что вам надо?

Один из вооруженных на ломаном английском, тщательно подбирая слова, торжественно ответил:

— Мы чрезвычайно обязаны пригласить вас сопровождать нас до определенного места.

— Инструменты взять? Какое ранение?

— Инструмент есть, вот! — выкрикнул второй из вошедших. Он занял позицию у двери и качнул дулом автомата. Его развеселило сказанное, и он раскатисто заржал. В перерывах между приступами хохота, второй что-то выдавливал на местном языке третьему, стоящему у окна и тот тоже смеялся. Первый же легонько ткнул Смолла дулом автомата в плечо, но речь его была по-прежнему изысканна:

— Уполномочен прискорбно заявить, что здесь состаивается взятие заложника.

— Что за чушь! — возмутился Смолл. — Я нонкомбатант. Я представляю международную гуманитарную организацию. Я протестую, я лечу ваших же соотечественников.

— Наших соотечественников эффективнее спасет отсутствие кровавой банды премьера Нгоро. Посредством вас мы взовем к мировому общественному мнению…

70
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело