Выбери любимый жанр

Созвездие Видений - Грушко Елена Арсеньевна - Страница 72


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

72

Стены избушки, заколебавшись, растаяли. На секунду в глазах Трофимова сместились звезды, и Луна рухнула вниз, прорвав тучу. Отозвавшись в мозгу Трофимова грохотом, рухнул выставленный им барьер. Выговцев вступил на территорию «Шанхая». Он шел тяжелой поступью уставшего человека, не спеша. И только Трофимов видел, какие колоссальные силы клубились возле него. Но главное для Трофимова было понять. Понять, а потом встретить. Выговцева, как человек человека, лицом к лицу.

— А ты и этого еще не понял? услышал он ответ. — Я тебе объясню. Да, мы были вдвоем, но не против одного. Мы были вдвоем против всех. Люди по-разному понимают добро, но это человеческая игра слов. Только для себя или для многих — все равно добро. Только свое или общее совершенство, все равно совершенство. И вместе люди порождают единое поле стремления к добру и совершенству. Оно — само по себе сила, почти равновеликая Силам. Именно она приходила тебе на помощь.

«А я бы скрыл…» — совсем по-человечески подумал Трофимов и получил мгновенный ответ.

— Вот именно поэтому опасны для вас Силы!

Выговцев уже вышел из-за поворота дороги и стоял у калитки. Трофимов поднялся с кровати, открыл дверь и долго всматривался в лицо своего бывшего врача. У него и было лицо врача— немного печальное, с искорками надежды в глазах. Такое, какому положено быть у постели больного.

— Но ведь это значит, что победа будет за мной? — голосом нарушил тишину Трофимов. — Человечество растет численно, все больше задумывается о добре и справедливости, значит, наши силы растут?

Выговцев кивнул.

— И значит, я несомненно одержу победу?

— Да. Но тогда человечеству уже не понадобятся наши Силы. Его путь станет прямым.

— А я могу помочь, ускорить выпрямление пути, и вы хотите меня лишить этого права?

Выговцев ссутулился и сел на скамейку у калитки. Он не ответил на вопрос, но мир вокруг стал стремительно меняться. Видимые в оптическом диапазоне предметы потеряли четкость контуров, все заколебалось, сместилось. Струящийся столб освещения въехал в лачугу неподалёку и она расплылась бесформенной кучей. Забор зыбкой полосой поплыл направо, дорога сначала круто пошла вверх, потом постепенно загнулась вовнутрь, нависая над избушкой. Все это длилось недолго и все предметы приобрели прежний вид. Но Трофимов понял, что время сделало скачок назад. «Шанхай» наполнился писком и шорохом. Прямо у ног Трофимова отчаянно дрались кот и крыса, а вокруг из каждой щели, из-за каждого кустика глядели горящие злобой глаза.

— Это было, пока ты спал. Понял?

— Нет, — ответил Трофимов, пытаясь мысленно разогнать это сборище. Но в прошедшем он оказался только наблюдателем.

— Пока ты спал, в тебе пробуждались Силы. В человеке перемешано добро и зло — вероятности равны. Вот такая слепая игра! Силы были еще не велики, а последствия ты видишь. Пойми, что я прав и не мешай.

— А что ты сделаешь?

— Ты опять будешь только человеком. Нормальным, обычным человеком. Женишься, родишь детей, а Живая Мысль пройдет свой цикл снова, вот и все.

У ног Трофимова кот сбил с ног крысу, и по всему «Шанхаю» вспыхнула битва. Трофимова передернуло. Он вспомнил дуло автомата у лица человека, только что спасавшего людей, увидел красные следы, оставляемые траками танка на камне двора, вдохнул тяжелый маслянистый дым, выходящий из полузасыпанного взрывом туннеля. А ведь это можно предотвратить. Хотя бы это.

— Нет, — ответил он. И в тот же момент почувствовал, как на него обрушилась невероятная тяжесть, оглушающая, придавливающая к земле. Застонав и падая на колени, Он взметнул вверх всю боль и горечь людей, которых видел и не видел, знал и не знал. Тяжесть ослабла, еще ослабла и словно скатилась с него. Трофимов вскочил и с места, свечой взмыл в разорванные тучи неба.

Никто из людей в этот момент, спящих и занятых своими делами, не знал, что все они, дети и старики, мужчины и женщины, участвуют в самой страшной битве, в которой когда-либо участвовал человек. Только гениальная фантазия пробудившейся на заре человечества «Живой Мысли» описала эту битву на страх всем живущим. Тогда ее назвали Армагеддоном.

Трофимов поднялся до границы тропосферы и почувствовал, как слабеет. Его Сила была слишком земной и не могла оторваться от родной планеты. Перевернувшись вниз головой и вытянув руки, как для прыжка в воду, он бурно ринулся обратно, по пути созывая, стягивая к себе Волю города, мирно спящего внизу, страны, континента… И Земля отозвалась.

Это была странная ночь на Земле. В эту ночь партизаны одной из стран Латинской Америки прекратили атаки на уже готовый пасть город. Президент некоей африканской страны отменил обращение к народу по радио, а полковник ВВС этой же страны неожиданно и необъяснимо отложил путч, когда танки уже выходили из казарм. Биржи всех ведущих стран испытали необъяснимое колебание курсов.

Стянутая в кулак Воля Земли обрушилась на «Шанхай» натолкнулась на щит. Выговцев по-прежнему стоял у калитки, он бросил навстречу бурно падающему Трофимову всю мощ Сил древней и могучей Цивилизации, которую была способна вместить его биологическая структура. Силы столкнулись и поглотили друг друга.

Трофимов у самой земли затормозил свое падение, перевернулся и приземлился на ноги. Светало. У калитки в предрассветной мгле, небрежно опершись на забор, стоял все тот же врач, слегка улыбающийся и довольный. Вторым, глубинным, зрением Трофимов видел, как мало человеческого осталось в оболочке Выговцева, и от этого еще сильней почувствовал себя человеком.

Он сделал выпад. В реальном мире выпад такой силы испарил бы море средней величины… Выговцев, не пошевельнувшись, отвел удар. Трофимов понял, что их силы примерно равны. Требовалась хитрость, обходной маневр. И он даже придумал такой маневр. Это заняло доли, секунды, но как раз те доли, за которые он упустил инициативу. Выговцев успел выставить вокруг Трофимова барьер Сил, окружить его, как волка флажками и сейчас медленно сжимал кольцо.

Трофимов бросался вправо, влево, пробовал взлететь и уйти в землю. Ему это удавалось, но его Силы и соединенная Воля Земли гасились этим барьером. Он напрягся, попытался сконцентрироваться, собраться в острие. Острие гнулось, упираясь в непроницаемую преграду. А барьер сдвигался, утолщаясь и каменея.

Но в грохоте, слышимом только им двоим, странно прозвучали колокола — в церкви, в двух кварталах от «Шанхая», начиналась заутреня. В другой… в третьей… в десятой — по всему городу и за его пределами, сотни, тысячи молящихся в этот утренний час согласно вознесли свои мысли к небу. А где-то далеко муэдзин прокричал с минарета азан, и новые десятки тысяч молящихся распахнули свои сердца миру и добру. Трофимов уже чувствовал сдвигающиеся прямо перед собой стены барьера, когда их неумолимое движение замедлилось и остановилось.

Новые потоки Воли вливались в Трофимова. Ободренный, он вдохнул полную грудь воздуха и рванулся во все стороны одновременно. Барьер Сил с грохотом развалился и на Выговцева обрушилось все стремление миллионов людей к добру и счастью, собранное в кулак. Но еще многие, слишком многие продолжали спать в это утро. Смятый, раздавленный, уже почти утративший биологическую структуру, Выговцев выпустил калитку и все же собирая остатки Сил, отчаянно закричал: «Помоги, помоги!». Крик его, взметнувшись вверх, отразился от туч и лавиной накрыл больничный парк.

Наполеон дремал, сидя на скамейке. Изношенное сердце то замирало, пропуская такт, то начинало стучать снова. Наполеону было хорошо, уютно и тепло, как когда-то в молодости. Призыва о помощи он не услышал — почувствовал. Он даже не понял, кто и нуда зовет. Им просто овладел тот азарт, тот восторг смертной минуты, которая решает жизнь. Именно такие минуты способны сделать генерала — императором. Старик молодо вскочил и каждой клеточкой своего тела, всей волей, некогда двигавшей сотнями тысяч, рванулся вперед.

Изношенная биологическая структура не выдержала. Сердце лопнуло, и прошедшая свой цикл Живая Мысль всей мощью невообразимо древней Цивилизации обрушилась на Трофимова. Трофимов, уже физически прыгнувший на падающего Выговцева, был остановлен в полете. Из его глаз пропало все — «Шанхай», небо, звезды… Он очутился в непроглядной темноте и, кувыркаясь, летел куда-то в невероятную даль и с каждой секундой… часом… столетием?.. забывал, забывал и уже не понимал куда и зачем, а — главное — почему летит. И так продолжалось до того момента, пока учитель средней школы Трофимов не очнулся от какого-то нелепого и кошмарного сна на своей кровати в общежитии. Но сон не мог испортить ему настроения — сегодня вечером у него было назначено свидание с Катей. Он собирался сделать ей предложение и почему-то знал, что она не откажет.

72
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело