Одинокий всадник - Караманулы Курмангазы - Страница 15

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая

Бойцы вылезли из укрытия и, не сговариваясь, побрели на вершину ближайшего бархана. Небо было совсем черным, но далеко на западе пробилась полоска угасающего света. Ветер пронизывал до костей, мокрая одежда леденила тела. Но недавнего светопреставления будто и не было: вода впиталась в песок, лишь кое-где остались маленькие лужицы.

Спустя какое-то время снова полил дождь, но теперь без той ярости, лишь далеко-далеко, там, куда ушла гроза, по-прежнему полыхали зарницы да что-то тихо бормотал гром.

На востоке сверкали молнии, разрезая небо на множество черных кусков, даже сюда доходил их мертвенный свет.

Беглецы, успевшие уйти за пределы песков, не без радости оглядывались на безудержно буйствующую стихию и подстегивали коней.

До вчерашнего дня Кулбатыра почти ничего не тревожило. Двигались не торопясь, приходило время отдыха — расседлывали коней, выставляли наблюдателя, раздумчиво перекусывали и ложились подремать. Ночи тоже были спокойными. Всадники успевали вдосталь выспаться и дать отдых лошадям, поднимались, завтракали и снова пускались в путь.

План Кулбатыра был прост: попетляв по пескам еще два-три дня, скрыться в густых зарослях Калдыгайты и по ним дойти до песков Тайсойган-Буйрек, и, если бы до этого ничего не произошло, путь в Туркмению был бы открыт.

Но вчера выяснилось, что за ними идет погоня. Теперь Кулбатыр ломал голову, где он мог допустить ошибку, ведь все было учтено в тот вечер, когда Раис принес пугающую новость о том, что за ним снаряжают людей.

Он не сомневался, что его будут преследовать, а потому и не стал рваться туда, куда хотел. Если красные узнают, куда он в самом деле направляется, достанут где угодно, не только в Туркмении, но и вообще на краю света или у черта на рогах.

Нужно было маневрировать, запутать погоню, сбить с толку. Так начались скитания. С Танатом они двинулись сначала к Аккумам, которые лежали в стороне от дороги, избранной Кулбатыром, оставили позади и Карагандыкумы. Он надеялся, что преследователи поверят — он скрывается где-нибудь в аулах, многочисленных на той стороне, начнут обшаривать их (на это уйдет несколько дней), а они тем временем будут уже далеко.

Стараясь не попадаться никому на глаза, они прошли по окраине песков верст десять, снова углубились в пустыню и тут же напрямик поехали в Батпакты, где к ним и присоединились Аккагаз и Раис.

Кулбатыр понимал, что погоня может не поверить в его первый маневр, а потому двинулся в глубь песков и не спеша совершил переход до Сосновых рощ. Здесь можно было еще немного попетлять и уйти на заранее намеченную дорогу.

Начало вроде складывалось удачно. Погоня, если даже она нашла первый след, теперь наверняка потеряла его. Он уже радовался, что все идет как ему хотелось, и вдруг вчера они нарвались на следы двух всадников.

Сначала Кулбатыру не хотелось верить, что это и есть следы тех, кто отправился за ним. В погоню должны были собрать хоть небольшой, но отряд, а тут — всего двое, вряд ли кто-то решился гнаться за ним таким малым составом. Может, это какие-то случайные путники? Сбивало с толку и другое: почему они шли не по следам, а шарили наобум, где просто не могло быть ни одной приметы его пребывания... Однако вскоре они опять обнаружили следы: поверхность песка была сплошь испещрена ими. Теперь уже сомнений быть не могло. Если те двое всадников и были случайными, то здесь наверняка прошло несколько конных.

Кулбатыр встревожился не на шутку: из-за своей неторопливости он чуть было не угодил преследователям прямо в лапы. Его утешало лишь одно: погоня двигалась на север, он же шел в противоположном направлении — на юг. А это означало: пока они повернут за ним, у него будет немалый запас времени. И все-таки надо было торопиться. Кулбатыр приказал не жалеть коней.

Тревога терзала душу. И вчера вечером Кулбатыр отправил Таната на разведку. Тот далеко обошел оставленные беглецами следы, спрятался за одним из барханов и через несколько часов ожидания обнаружил вдалеке отряд. Когда, догнав своих, он сообщил об этом Кулбатыру, тот даже зубами скрипнул: на пятки наступают.

Сразу же после этого он решил уйти из песков. Но было пока рано. Приближалась гроза. Кулбатыр кожей чувствовал, что она непременно разразится, и продолжал плутать в песках. И ушел из них незадолго до ливня.

Гроза на какое-то время избавляла их от преследования. Кулбатыр решил использовать эту передышку с пользой. Поначалу он хотел повести своих к аулу Таскудук, где жили родственники его матери. Там можно было некоторое время скрытно передохнуть. А самое главное — раздобыть для Раиса и Таната хотя бы по винтовке или по берданке: преследователи, это было ясно, продолжат поиски и рано или поздно опять обнаружат след. Может так случиться, что им не избежать столкновения, тогда-то оружие очень понадобится. Но потом передумал. Нет, на время им придется разъединиться.

Для принятия такого решения причины были: не верил он ни в Раиса, ни в Таната. Случись настоящая заваруха — от них пользы мало будет.

Позавчера, устраиваясь на ночлег, Кулбатыр решил было поговорить с ними откровенно, без остатка выложить все, даже рассказать про засаду в Айкай-шагыле, чтобы они поняли, на что идут и что их может ждать впереди. Но только лишь заговорил о возможности за ними погони, как сразу же заметил страх на лицах Раиса и Таната. Они старались спрятать этот страх: один сидел отрешенно отвернувшись, другой опустил голову и ковырял песок рукояткой камчи. Кулбатыр понял: пока лучше помолчать. Но после того как была обнаружена погоня, оба окончательно скисли.

Уже перед самым ливнем Танат отозвал Кулбатыра в сторону и, не пряча, как обычно, глаза, сказал:

— Разговор есть, сотник.

Обычно при Раисе и Аккагаз он обращался с Кулбатыром на равных и называл его просто Батыреке, но, оставаясь один на один, никак не мог отвязаться от давившего на него прошлого и называл почтительно сотником, как звал его когда-то в бытность в Алаш-Орде.

Кулбатыр, конечно, догадался, о чем тот хочет вести речь, но не подал вида.

— Чего тебе? — небрежно спросил он.

Танат на секунду замялся — видно, подыскивал нужные слова.

— Сотник, — наконец заговорил он, — ты знаешь, как я уважаю тебя. Да и как иначе? Сколько вместе пройдено, сколько пережито, какого только лиха нам не пришлось хлебнуть. Но... что прошло, то прошло... Прости, но я покончил с теми делами безвозвратно. Тебе известно, меня простили... Да я и уверен сейчас, что тогда мы затевали бесполезное дело. Но ты, видно, смотришь по-другому. Что ж, я уважаю твое мнение. И не уговариваю тебя: кончай! Молю аллаха, чтобы в степи побольше нарождалось таких неустрашимых сыновей...

Еще отъезжая вместе с Танатом в сторону, Кулбатыр дал себе слово выслушать до конца все, чего бы тот ни наговорил. Но последние слова все-таки вывели его из себя.

— Эй, Танат, — зло сказал он, — перестань городить чушь. Что ты мелешь, что ты ходишь вокруг да около, как лиса возле норы тушканчика. Выкладывай, чего тебе надо!

— Что ж, скажу, сотник, — не спрятал глаза Танат.

Кулбатыр рассчитывал окриком согнуть Таната, заставить его смешаться, но оказалось, это лишь придало ему смелости.

— Скажу, сотник, — говорил Танат. — Кто первый предупредил тебя об опасности? Я! Не отказался я и проводить тебя, и вовсе не считаю это услугой, за которую взыскивают долги. Я тебе — товарищ и сделал все, что было в моих силах. Теперь я хочу возвратиться к себе в аул: не дай бог там меня уже хватились! Не поздоровится мне тогда, подозрений не избежать. Но если пока не хватились, найду чем отговориться. Это несложно. А если все-таки дознаются, что я был с тобой, будет и мне, и моим детям... Гроза смоет следы. Пройдет немало времени, пока они тебя опять обнаружат, а может, не обнаружат и совсем. Так что, думаю, теперь ты и без меня обойдешься.

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая