Одинокий всадник - Караманулы Курмангазы - Страница 9

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая

Отряд съехался. Все поглядывали на Салыка: лишь он может подсказать, как поступить дальше. Но и Салыку, до боли в глазах вглядывающемуся в землю, трудно углядеть следы беглецов в великой пестроте отпечатков копыт и копытец постоянно выпасаемого здесь домашнего скота.

Пока ничего не оставалось делать, как последовать совету все того же одноглазого Баймагамбета: отправиться в ближайший аул, чтобы как следует напоить и накормить коней, самим отдохнуть и запастись едой в дорогу.

К аулу они приблизились уже в ночной темноте.

Аул назывался Курайлысай и принадлежал соседней Киндиктинской волости. Народ здесь жил оседло. Занимались не только скотоводством, но и пахали землю, растили хлеб.

Чтобы не тревожить спящих людей, свернули к крайнему домику.

Хозяином его был пожилой, лет пятидесяти, мужичонка, отнюдь не храброго десятка. Услышав топот и голоса всадников, внезапно появившихся среди ночи, он не скоро открыл дверь, выспрашивая, кто да откуда, и успокоился лишь тогда, когда воочию увидел знакомых ему Баймагамбета и Салыка.

Обрадовался, поднял жену, велел ей ставить самовар, выкатил из угла и поставил посредине комнаты низенький столик, набросал вокруг него одеял и подушек и, как те ни противились, усадил усталых гостей.

От чаю приехавшие отказались наотрез: слишком много беспокойства хозяйке, а время уже позднее. Съели по куску лепешки, выпили по большой пиале кислого молока, вышли во двор и прямо под звездами растянулись кто на поданной хозяином кошме, кто на попоне, а кто и просто на копешке соломы: казаху не привыкать спать там, где захватит ночь.

Поднялись рано. Теперь уже вволю напились чаю, приготовленного хлопотливой хозяйкой, наполнили свои бурдюки шалапом[12] и тронулись в путь.

Ночью хозяин долго донимал расспросами Салыка. Узнав про гибель Ураза и Алдабергена, разохался: весть об этом еще не дошла сюда, но больше всего напуган был тем, что в окрестностях опять появились бандиты.

— Ох ты, господи, — причитал он, — ведь уверены были уже, что с бандами покончено, что наконец-то можно спокойно пожить. Только-только начали приходить в себя от этих банд и бесконечных кровопролитий, в артель вот объединились, чтоб совместными усилиями растить урожай, — и опять кому-то неймется. Проклятый Кулбатыр! Знаю я его, этого негодяя. Во времена алашордынцев не раз налетал на аул со своими молодцами — дань требовал: мол, не хотите помогать нам лошадьми и продовольствием, дома спалим и скотину перебьем! Такого страху нагонял, кровопийца проклятый!

Хозяин вспомнил и рассказал Салыку, что один из аульчан видел вчера в степи, километрах в десяти отсюда, двух незнакомых всадников, направлявшихся в пески, может, это и был Кулбатыр с кем-то из своих. Салыку хотелось бы знать подробности, но аульчанин, как на грех, уехал по каким-то своим делам в волостной центр Киндикты.

Салык не сомневался, что виденные вчера аульчанином люди — действительно Кулбатыр с кем-то из подручных. Все-таки ему удалось схитрить и сбить погоню со следа, выйдя из песков в степь. Но Салык был уверен и в другом: что в степи он долго не задержится — там и пастухов много, и проезжих, — а попадаться кому-то на глаза Кулбатыру было не с руки. Поэтому ему опять одна дорога — в пески. В глухие пески.

Он поделился этими соображениями со своими спутниками, и они согласились с ним. Отряд решил тоже двинуться наискосок к северу, пройти по степи верст десять — двенадцать, а потом уже вновь войти в Карагандыкумы. Примерно так должен был действовать и Кулбатыр.

Оснований для такой уверенности было довольно много. Правая часть песков тянется в сторону Каратюбинской волости и упирается в густые заросли на берегу реки Калдыгайты. А вот в левой их части, километрах в шестидесяти отсюда, среди песков растут сосновые рощи.

Полоса их узка, но простирается довольно далеко. За ними уже нет той пустыни, которой преследователи успели вчера с тоской налюбоваться вдоволь. За рощами же пустыня чередуется со степью. Кулбатыр, может, конечно, схитрить и на этот раз: во-первых, укрыться в роще, которая однажды когда-то уже спасла его; во-вторых, пройти ее вдоль, углубиться в степь и снова в неожиданном месте войти в Карагандыкумы. В прошлый раз он проделывал такие штуки, почему бы и теперь не воспользоваться тем же приемом?

По дороге преследователи заезжали в попадавшиеся на пути аулы в надежде узнать что-то новое. Но нигде никто ничего не видел и не слышал — Кулбатыр как сквозь землю провалился.

Когда они снова вошли в пески, здоровяк Баймагамбет остановил коня.

— Командир, предложение есть, — сказал он.

Салык и остальные попридержали коней.

— Если будем продолжать держаться вместе, опасаясь подвохов с его стороны, он совсем оторвется от нас. Слишком хитер, собака. Пески большие, лощин и оврагов хватает, и многие из них поросли таким кустарником, что если заляжет в них, пока не наступишь на спину — не обнаружишь. Будем ехать скопом, он вряд ли нападет, но и не обнаружит себя. А мы ведь с самого начала знали: идем на риск. Надо разбиться на группы, по два-три человека, и действовать по отдельности. Расстояние между группами — пять-шесть верст. Я думаю, что так толку будет больше.

Салык сказал, что сам подумывал об этом. Но тут вмешался коротышка и пузан Шанау:

— А как мы узнаем, обнаружил кто-то Кулбатыра или нет? А если он перебьет тех двоих или троих? Что, на овечьих катышках будем гадать или по падающим звездам судьбу определим?[13] — ехидно затараторил он.

С Баймагамбетом они были ровесниками, а потому могли и поддевать и вышучивать друг друга. До этой минуты напряжение не покидало отряд — слишком памятен для всех был день, когда Кулбатыр беспрепятственно расправился с Уразом и Алдабергеном, а потому никому и в голову не приходило шутить. И вдруг этот Шанау с падающими звездами... Все невольно заулыбались.

— Можешь не беспокоиться, с тобой ничего не случится, — оскалил крепкие зубы здоровяк. — Если бы случилось, так в прошлый раз бы не уцелел. Но видно, Кулбатыровы пули мимо тебя летают.

Киикбай и Куспан уже не сдержались, прыснули со смеху.

Видно было, что Шанау разозлили и слова Баймагамбета, и смех парней.

— Если я за кого-то и боюсь, то лишь за тебя, косоглазого, — бросил он. — Какого тебе будет? Ты же только с одной стороны видишь. А вдруг Кулбатыр с другой окажется, тогда что? Трахнет тебя по башке чем-нибудь, ты и вспомнить не сможешь, какое у тебя сейчас предложение было.

И Шанау захохотал, тряся своим большим животом. Последняя фраза с намеком на слова Баймагамбета: «Командир, предложение есть» — показалась Шанау очень удачной. У него как будто захохотали все морщинки широкого лица с приплюснутым носом. Но лишь один Абдулла присоединился к Шанау, да и тот, заметив, что остальным не понравился намек Шанау на физический недостаток Баймагамбета, тут же оборвал смех.

— Чтобы получше видеть, я возьму с собой остроглазого Киикбая. Вдвоем, я думаю, мы все разглядим.

Баймагамбет говорил спокойно, давая понять противнику, что препираться не намерен. Тут и Шанау посерьезнел — догадался наконец, что нападки его неуместны.

— Тогда нужно вечерами сходиться, — уже по-деловому предложил он.

— Я как раз об этом и хотел сказать, — посмотрел на всех твердым взглядом Салык. — Верстах в двадцати отсюда есть рощица Котантал. Во-он в той стороне. Ее отовсюду видно издали. Там вечером и встретимся. — Подождал, не возразит ли кто, но все закивали, соглашаясь. — Тогда вот что, — продолжил он, — если кто-то нападет на след — непременно сразу сообщит остальным... по цепочке. Ясна задача?

Отряд разбился на три группы. Самое крайнее и долгое, обходное, направление выпало на долю Баймагамбета и Киикбая. Посредине должны были идти Шанау и Куспан. Салык же со своими милиционерами двинулся прямо к туранговой роще. Командир распределил людей с таким расчетом, чтобы возле молодого обязательно оказался человек постарше и поопытнее.

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая