Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 30
- Предыдущая
- 30/132
- Следующая
– Да? А то мне привиделось…
– Это, наверное, сон – злой сон…
– Да, сон, конечно, сон, – выдохнула она слова, как заклинание. Уткнулась ему в грудь – слегка задрожали плечи…
– Да что случилось, что с тобой?
– Я видела тебя… ты висел – где-то. Кровь на руках, в волосах… Откуда такое…
– Бывают же и просто сны, – усмехнулся Аллор как можно беззаботнее. – Ничего со мной не станется.
– Берегись.
– Побережемся. Я обещаю. Ну попытаемся хотя бы.
– Попытаемся… А с кем ты говорил сейчас?
– Я?
– Ты.
– Почему ты так думаешь?
– Это твое состояние задумчивости сильно смахивало на мысленный диалог.
– Как тебе сказать…
– Прямо. Понимаешь, тезис «меньше знаешь – дольше живешь» в данном случае ко мне неприменим: я должна знать то же, что и ты, чтобы быть рядом, хотя бы приблизительно представляя себе, что происходит.
– Ты уверена, что тебе это необходимо?
– А тебе зачем звездные Пути видеть надо было?.. Вот то-то же. Мы все равно вместе. Если за это можно схлопотать, я по-любому в стороне не окажусь. Так уж хотелось бы заранее знать, за что именно.
– С логикой у тебя все в порядке, Эльди. Ладно, – Аллор движением головы отбросил волосы с лица, – отвечаю: за задушевные беседы с Врагом. То есть – с Мелькором.
– Да ты что? – Пораженная Эльдин чуть отшатнулась от него, широко открыв глаза.
– Вот видишь… Не думала, что я… такой?
– Какой?
– Связался с Учителем Гортхауэра…
– Связался? Что-то на связь это пока не похоже. И… я тебя где-то понимаю – сама в свое время много читала о Тьме, даже отцов тайник в библиотеке разворошила. Интересно было. Так там и про более давние вещи рассказывалось. Ну и что? В конце концов, без этого разве я поняла бы тогда, что ты такое?
– Всестороннее образование – это прекрасно! – усмехнулся майа.
– А как ты смог общаться с ним? Он же ТАМ…
– И туда можно дотянуться. Точнее – оттуда. Сам удивляюсь.
– Поразительно! А что, раньше никто не пытался?
– Не знаю. Возможно, нет. К чему?
– А с чего бы это он с тобой решил пообщаться?
– Вот такой я светоч, – ухмыльнулся Аллор. – Ему, видите ли, интересно стало, кто так Гортхауэра взбесить умудрился.
– Да уж, Кольцо в Ородруин забросить – это даже не дешевкой обозвать. А что, Гортхауэр ему все это рассказал? Они что – вместе ТАМ?
– Да. Любезность Манвэ. Кстати, при всем пакостно-ехидном подтексте – действительно милость. Что бы там оба ни ощущали…
– Пожалуй. Ну и что он из себя представляет? Ты знал о нем что-то до знакомства?
– Нечто занятное. В Черной Книге описан этакий мученик за идею… По-моему, он просто жил, как хотел, но… нечто занятное в нем есть, что ли? Или просто – располагающее… Как-то приятно поговорили. – Аллор пожал плечами.
– Давно?
– До твоего появления. Этот раз – второй.
– А что за Черная Книга?
– Намо записал – с рассказов Мелькора, эльфов Тьмы и, конечно, от себя добавил.
– А – почитать? Или ты уже отдал ее?
– Нет, не успел. Держи. – Аллор вынул из-под горы бумаг объемистый фолиант. – Только она на Высоком Квениа. Справишься?
– Я же читала… И потом – ты на что, господин всезнайка?
– И правда… Я счастлив, что мне нашлось применение…
– Я не буду углубляться в перечисление оных…
– Уже покраснел и смутился.
– Заметно. Давай сюда.
– Прямо сейчас начнешь?
– А что? Чем быстрее прочту, тем лучше… На самом деле интересно было бы взглянуть на него, да как? И еще если Гортхауэр там… Впрочем, пусть его…
– Что-нибудь придумаем. – Аллор погладил ее по голове. – Нам еще разбираться с местной публикой надо.
– А куда мы денемся? – лениво потянулась Эльдин, отхлебнув вина из стоящего у кровати бокала.
Глава 6
После разговора с Вардой Манвэ окончательно пришел в дурное расположение духа. В чем дело, о чем она? Что там – за Порогом? И что делать с Эонвэ?
Манвэ решительно встал и направился в глубь чертогов, где в одной из зал и находился сейчас опальный герольд.
Безошибочное чутье майа подсказало Эонвэ, что где-то за стенами Ильмарин занялся рассвет. Он пошевелился, сменив позу. Звякнула цепь – майа вздрогнул, вспомнив с тоской, где он и что произошло.
«Манвэ, наверное, меня не простит теперь, – тоскливо подумал он. – А все Аллор – и что я так из-за него встревожился?» Эонвэ невольно вспомнил странного майа. Дерзкие, насмешливые глаза, но так же искрящиеся, как у… Златоокого? Мятежного менестреля, его, Эонвэ, брата. Казненного за бунт против Замысла… Он и видел-то Златоокого раза два, но это запомнилось… Да, глаза чем-то неуловимо похожи, только у Аллора они, словно льдом, подернуты какой-то отрешенностью, даже безразличием. И все же он почему-то вызывал сочувствие, только чем тут поможешь? «Нашел кого жалеть! – подумал, мысленно обращаясь к себе, Эонвэ. – Как будто не ты здесь сидишь, а этот Аллор».
Чтобы отвлечься от мрачных размышлений, он попытался вспомнить что-нибудь хорошее, но память самым бессовестным образом подсунула иное… Ровные ряды воинов и бело-лазурно-золотые стяги, реющие над валинорским воинством, шагающим по осенней земле, расцвеченной медью и пурпуром. В свете факелов алые листья казались залитыми кровью.
Навстречу им вышли наскоро обученные эльфы с тонкими разномастными клинками, скорее пригодными для тренировок. Вышли нестройно, как придется, и замерли в оцепенении, словно не веря еще, что война реальна. Хотя дрались отчаянно, до конца, и немногих удалось взять в плен…
Напрягая память, Эонвэ попытался вспомнить что-то более спокойное и приятное, но ничего путного из этого не вышло, мысли не становились ровнее, а тем более правильнее, уносясь к событиям конца Предначальной эпохи.
– Да что это со мной? Что за наваждение? – Эонвэ попытался сосредоточиться, вспоминая золотой свет Лауреллина: это всегда помогало успокоиться. Но не сейчас: мысли бешено метались в замкнутом круге, он видел и слышал давно прошедшее – и не ощущал ныне ни гордости, ни хотя бы чувства исполненного долга. Зайди сейчас сюда Манвэ, он узнал бы много нового о своем майа.
На очередном витке, включавшем в себя уже и конец Первой эпохи, Эонвэ словно очнулся.
– А все же я ему верил… – пробормотал он себе под нос и тут же запнулся, поймав себя на том, что говорит в прошедшем времени.
«А сейчас?» – вопрос возник сам собой, и Эонвэ вынужден был признаться себе в том, от чего (он понял это сразу) давно уже пытался спрятаться, но не мог, хотя и отгонял, как самое страшное из возможных наваждений…
«Не верю. И давно, с конца Первой эпохи. Нет! Не ври себе – с конца Предначальной. Я, Эонвэ, Уста Манвэ, не верю своему Вале… Не верю… А кому я верю? Да никому… Сколько можно лгать себе, выдавая имеющееся за желаемое, а желаемое – за действительное? Вот Манвэ и разгневался: он же меня насквозь видит… – уныло подумал Эонвэ. – Теперь сиди тут, размышляй, а подобные размышления понравятся ему еще меньше…»
«Что же теперь делать? Куда деваться? Не верю – значит, ненадежен, хотя… для него ведь главное, чтобы было так, как правильно, как положено, а остальное его мало волнует. В таком случае что изменится? Если покаюсь, может, простит, то есть примет покаяние и позволит вернуться к исполнению обязанностей герольда… Да сам уже не смогу. Как оглашать волю того, в чью спра ведливость не веришь? Как служить тому, кто вызывает у тебя непомерный страх?»
«Если бы Манвэ отпустил, уйти бы в забвение, полное: все равно иначе жить не сумею… Может, Манвэ так со мной и поступит – управился же со Златооким… Да разве сделает он это? В лучшем случае прогонит – а тогда уйду хоть в Лориэн, может, Ирмо не выгонит, найдет угол потемнее и потише… Глупец! – обругал себя Эон-вэ. – Что тебе даст жалость Ирмо, если своего Валу потеряешь? А разве я уже его не потерял – когда перестал верить? Пустые догадки. Может, и впрямь усыпит – чтобы без толку по Валинору не шатался… когда поймет, до чего я тут доразмышлялся…»
- Предыдущая
- 30/132
- Следующая
