Выбери любимый жанр

Путь сквозь лес - Декстер Колин - Страница 48


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

48
* * *

Приблизительно в течение двух часов после полудня, как и в каждый рабочий день недели, толстая, расплывшаяся жена Луиджи Бертолезе сидела за регистрационной стойкой отеля «Принц Вильям», в то время как ее муж заключал свою ежедневную сделку с мистером Ледброком, кассиром букмекера. Перед ней лежал утренний выпуск газеты «Ивнинг стандарт». Водрузив на маленький носик очки, она приступила к чтению. В такие моменты она производила на своих клиентов впечатление совы, спокойно усевшейся на ветке после неплохого обеда, – полусонная, когда веки медленно опускаются, и весьма мудрая, как только они поднимутся... как они поднялись в этот момент, когда номер 8 вошел в отель, только что пообедав. И выпив – судя по исходившему от него запаху.

Фотография была помещена на первой странице, внизу слева: маленькая фотография, сделанная еще при бороде – бороде, которую он немедленно сбрил в день своего появления в отеле. Хотя Мария Бертолезе плохо владела английским языком, она смогла прочитать две строчки под снимком: "Полиция хочет побеседовать с этим человеком. Алистером Мак-Брайдом..."

Она подала ему ключ от комнаты, вернула две двадцатифунтовые банкноты и кивнула в сторону газеты:

– Я не хотеть беспокойство для Луиджи. Его сердце нехороший – плохой.

Мужчина тоже кивнул, положил одну банкноту в карман, другую подвинул обратно и прибавил:

– Это для официантки, пожалуйста.

Когда Луиджи Бертолезе возвратился в четыре часа от букмекера, номер 8 уже исчез вместе с багажом.

* * *

В билетной кассе Паддингтонского вокзала Мак-Брайд купил билет до Оксфорда. Поезд, отправлявшийся в 16.20 с остановками в Рединге, Дидкоте, Парквей и Оксфорде, уже стоял на платформе № 9. До отправления оставалось еще десять минут, и он позвонил из будки, стоящей прямо перед книжным магазином «Мензи», набрав номер (прямая линия) Лонсдейлского колледжа, Оксфорд.

* * *

Доктор Алан Хардиндж медленно положил трубку. Счастливая случайность – то, что его застали дома. Но он полагал, что все равно Мак-Брайд поймал бы его когда-то, где-то: утром, днем или вечером, когда он понадобится, чтобы расплатиться по счетам, уладить мелкие вопросы – eine Rechung[16], как говорят немцы. Конечно, он согласился встретиться с этим человеком. Какие у него шансы? Он пойдет на встречу с ним, и они в холодном молчании выпьют по рюмке и поговорят затем о многих вещах – о том, что надо делать, и о том, чего делать не надо.

А потом?

О Боже! Что потом?

Он обхватил руками голову и в отчаянии начал рвать свои густые волосы. Особенно ужасно, что вся эта гадость накапливается. Несколько раз в последние дни он думал: а не покончить ли разом со всем этим? Но останавливал его, как ни странно, не страх перед смертью, а его собственная неспособность уладить практические аспекты самоубийства. Он был одним из тех людей, с которыми любой механизм, любое приспособление ведут постоянную войну, ни разу в жизни он не смог сладить с проволокой или выключателем, с отверткой или электрическими пробками. Существовал, например, способ тихо расстаться с жизнью в гараже – закрыть двери при работающем двигателе, но Хардиндж подозревал, что он что-нибудь обязательно напутает. Вместе с тем надо было что-то делать, жизнь стала невыносимой: полное фиаско его брака; единственная женщина, которую он полюбил, отвергла его; академические занятия никчемны; прискорбное пристрастие к порнографии; смерть дочери; и наконец, сейчас, несколько минут назад, напоминание о, возможно, наиболее ужасной вещи из всех...

* * *

Второе представление «Микадо», насколько запомнил Морс, было назначено, как и первое, на 19.30. Достаточно много времени для подготовки и поездки. Но в этот вечер он решил вес таки не ехать.

* * *

Первое представление прошло отлично – хотя все слегка нервничали из-за изрядного количества бестолковщины и сумятицы. Зато во второй вечер они были действительно в превосходной форме. Дэвид сказал, что она была великолепна в первый вечер – великолепна! Но сегодня она будет еще лучше!

Когда осталось пять минут до поднятия занавеса, она снова посмотрела в щелочку и обшарила взглядом битком набитый зал. По билету место Дэвида на каждом из трех представлений находилось в последнем ряду, сразу у центрального прохода. Но она не увидела Дэвида. Должно быть, он стоит в холле у входа, заболтавшись с кем-нибудь перед началом представления. Но место К5 так и осталось незанятым в этот вечер, пока в последние сорок минут одна из распорядительниц не решила, что может дать желанный отдых своим натруженным ногам.

Глава пятьдесят первая

Тот, кто внизу, не боится упасть,

Тот, кто пал, не имеет гордости.

Джон Беньян.

Путешествие пилигрима

Льюис не был уверен, что Морс ожидал чего-нибудь в этом роде. Однако было невозможно оспорить тот факт, что главный инспектор не удивился, когда на следующее утро позвонил Алан Хардиндж. Не мог бы он встретиться с Морсом? Нет, это не очень срочно, хотя – да, это отчаянно срочно, по крайней мере, для него.

* * *

Морс, видимо, был не против, чтобы Льюис вставил один-два очевидных вопроса – для гладкости речи, – в то время как сам только внимательно слушал, хотя и не без намека на циничную усмешку на губах. Возможно, шеф несколько рассердился, как показалось Льюису, из-за предварительного обмена любезностями:

Морс. Позвольте выразить соболезнования в связи с гибелью вашей дочери, доктор Хардиндж. Должно быть, это было для вас ужасно...

Хардиндж. Откуда вы знаете? У вас же нет своих детей.

Морс. Откуда вы это знаете?

Хардиндж. Я думал, что у нас есть общий друг, инспектор.

Нет, начало было не очень удачным, хотя концовка прошла гораздо дружелюбнее. Хардиндж согласился, чтобы его заявление записали на магнитофон, и высококвалифицированная стенографистка констебль Райт позднее сделала отличную расшифровку, напечатав ее без многочисленных ххх и прочих исправлений, столь характерных для битв Льюиса с пишущей машинкой.

В воскресенье 7 июля 1991 года я присоединился к четырем другим мужчинам на вилле «Секхэм» в Парк-тауне, Оксфорд. Я немного смущался, но не стыдился тех общих интересов, которые свели нас вместе. Присутствовали: Алистер Мак-Брайд, Джордж Далей, Дэвид Майклс, Джеймс Майтон и я. Мак-Брайд информировал нас, что возможен интересный день, поскольку ожидается шведская студентка для участия в том, что мы называли сеанс фотографирования. Мы узнали, что женщина красива и отчаянно нуждается в деньгах. Если мы желаем наблюдать сеанс, то должны заплатить дополнительно пятьдесят фунтов ей, а всего – сто фунтов. Я согласился. Согласился и Далей. Согласился и Майклс. Я пришел первым, Далей и Майклс пришли вместе немного позже, и у меня сложилось впечатление, что один из них подбросил другого. Я практически ничего не знаю об этих двух мужчинах, кроме того, что они занимаются одним и тем же бизнесом – лесным делом. Каждого из них в отдельности я встречал раньше один или два раза, но вместе никогда. Пятым был Майтон, которого я знал и раньше как редактора серии секс-журналов, уклон которых простирался от скотоложества до педофилии. Он былмаленький, худощавый, похожий на хищного зверька, острый нос и злобные маленькие глазки. Он часто хвастался своей работой в студии «Зодиак» Ай-Ти-Эн, и хотя он явно преувеличивал, одно было точно: снимал ли он на видеокассету или делал фотографии у него был дар прирожденного художника. Начало нашего там пребывания я помню смутно. В комнате подвала, в которой мы находились, имелся большой, легко передвигаемый экран, и мы сидели там все (кроме Майтона) и смотрели датские порнофильмы, когда прибыла долгожданная шведская звезда. Прозвенел звонок, Мак-Брайд вышел, и вскоре мы услышали голоса над нами в садике – голоса Майтона и молодой женщины, которую, как я сейчас знаю, звали Карин Эрикссон. Помню, что в этот момент я был очень возбужден. Но дело не сладилось: выяснилось, что девушка неправильно поняла характер предложенной работы, – она считала, что будет позировать только для серии простых фотографий в обнаженном виде при закрытых дверях в присутствии лишь одного оператора. И более обсуждать этот вопрос не пожелала.

Приблизительно полчаса спустя мы услышали громкую возню в комнате, расположенной прямо над нами, и поднялись по лестнице вслед за Мак-Брайдом. Молодая женщина (имя ее мы узнали гораздо позже) лежала на кровати. Она лежала там неподвижно на залитых кровью простынях, очень красной кровью – свежей кровью. Но это была не ее кровь – но кровь Майтона! Он сидел тут же, скорчившись на полу, прижимая руки к левому боку и судорожно вздыхая. Зрачки у него были расширены от боли и страха. Но наше внимание было обращено на обнаженную девушку. На горле у нее было несколько ярко-красных отметин, губы странно распухли, и по щеке стекала тонкая струйка крови. Внимание приковывал угол, под которым находилась голова по отношению к телу: откинута назад, как будто она старалась уперетьсялбом в кроватную спинку. Тогда, может быть и не сразу, но мы поняли, что она мертва.

Если когда-нибудь мое сердце и уходило в пятки и я застывал в панике то это было именно тогда. В прошлом я часто посещал один из секс-кинотеатров. Там я всегда представлял себе, что случится, если начнется пожар и охваченная паникой толпа блокирует выходы. Те же мысли захватили меня и в тот момент. В это время я услыхал ужасающий звук – как будто в кухонную раковину пошла вода после засора. Я обернулся и увидел, что струя крови внезапно брызнула из раскрытого рта Майтона, и на ковре появилась красная лужа... Шесть или семь раз тело сотрясли мощные судороги а затем, как и девушка в постели, он затих.

О последовательности событий, которые привели к двойной трагедии, ничего с уверенностью сказать не могу. Не знаю, что об этом думали другие. Не знаю даже, что я сам об этом думал. Полагаю, что Майтон снимал ее, она принимала различные позы, затем он возжелал ее и попытался изнасиловать. Но она начала защищаться, и успешно. Более чем успешно.

Всем нам было ясно, что она зарезала его ножом, одним из тех ножей, которыми пользуются скауты, поскольку она все еще сжимала его в своей правой руке, как будто была готова снова защищаться. Каким образом оказалось рядом с ней это оружие – как я уже говорил, она была совершенно голой, – объяснить не могу.

Следующее, что я помню, – мы сидим втроем в подвальной комнате, пьем неразбавленное виски и гадаем, что же делать, пытаемся выработать какой-то план. Что-нибудь! Какой угодно! Все мы трое боялись, я уверен, одного и того же: огласки в обществе, среди друзей, семей, детей – огласки того, что мы дешевые, грязные извращенцы. Скандал, стыд, разрушенная жизнь – никогда я не был в такой панике и отчаянии.

Теперь перехожу к наиболее трудной части моего заявления. Я не могу точно знать мотивы, руководившие каждым из нас, или какие-то особые детали. Но главное из происшедшего в этот день я помню до сих пор так, как будто это случилось вчера, – хотя в ретроспективе все представляется сейчас затянутым дымкой нереальности. Скажу просто. Мы решили скрыть эту кошмарную трагедию. Должно быть, кажется почти невероятным, какие титанические усилия мы предприняли для того, чтобы скрыть случившееся. Мак-Брайд сказал нам, что о визите шведской девушки знали только в агентстве по найму моделей, и добавил, что от них неприятностей не будет. Оставались – как ужасно это сейчас звучит! – два тела, два мертвых тела. Невозможно было даже представить себе, что их можно тронуть до наступления темноты, и было решено, что мы четверо вновь соберемся в вилле «Секхэм» в 21.45.

Последние несколько месяцев Майтон жил, что называется, на чемоданах двух больших, потрепанных, коричневых чемоданах. Фактически он остановился в данный момент у Мак-Брайда то появлялся, то исчезал. Мак-Брайд не уставал проклинать себя, что позволил этим двоим – Майтону и девушке – выйти в садик, где их мог увидеть любой из соседей, которые, конечно, запомнили бы Карин Эрикссон. Но его страхи в этом отношении оказались беспочвенны. Что касается чемоданов Майтона и его личных вещей, то Мак-Брайд сам сложил их в микроавтобус и отвез на Редбриджскую свалку утром следующего дня. Автомобиль Майтона мог бы доставить гораздо больше хлопот, но многочисленные угоны в то время в Оксфорде дали возможность сравнительно просто решить этот вопрос. Было решено, что я отгоню «хонду» на окраину Отмура в 22.45 тем же вечером, разобью панель управления, окна и пройдусь молотком по двигателю. Все это я и сделал.

Мак-Брайд ехал за мной на своем микроавтобусе, помог мне разбить машину и отвез назад в Оксфорд. Такое я принял в этом участие. Но имелась еще одна громадная проблема спрятать два тела и бросить где-нибудь рюкзак девушки. Почему мы решили не закапывать рюкзак вместе с чемоданами Майтона, я не знаю. Какой же трагической ошибкой это оказалось! Тела были погружены в микроавтобус Мак-Брайда, и он той же ночью отвез их под покровом темноты – насколько я понял – сначала в Витхэм, где Майклс открыл ворота в лес. Затем они вдвоем перегрузили Майтона в «лендровер» и доставили его в самый центр леса куда именно я не знаю.

Они же перевезли Карин Эрикссон в Бленхэйм, где Далей, естественно, имел доступ к любой части парка. Тело завернули в одеяло, привязали к нему камни и сбросили в озеро – так же не знаю, в каком месте.

Оглядываясь сейчас назад, я вижу, что все это было грубо и жестоко. Но некоторые люди странно поступают в периоды сильного душевного волнения а все мы испытывали очень сильное душевное волнение в тот ужасный день. Подтвердят ли другие участники мое изложение последовательности событий, не знаю. Прошу верить, что заявление было сделано по моей собственной доброй воле, без принуждения или подсказки. Это правда.

48
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело