Путь сквозь лес - Декстер Колин - Страница 53

– Потрясающий свидетель, – буркнул Морс.

– Он говорит, что пропустил довольного много народу через ворота – по понедельникам всегда так. Он думает, что помнит, как Далей проезжал через проходную в какое-то время утром, но здесь бывает много машин, принадлежащих усадьбе.

– Он много думает, твой сторож, ты согласен?

– И один или двое бегающих трусцой, как он сказал.

– Буквально один или двое?

– Не знаю.

– Обещай мне, Льюис, что никогда не будешь бегать трусцой!

– Мы можем увезти его? – спросила доктор Хобсон.

– Что касается меня, то да, – ответил Морс.

– Что-нибудь еще, инспектор?

– Да. Мне хотелось бы пригласить вас куда-нибудь и пропустить пару тихих стаканчиков зместе – несколько громких стаканчиков, если вы предпочтете. Но, к сожалению, мы должны отправиться в дом Далея и осмотреть его. Должны ведь, Льюис? – Глаза за стеклами очков подмигнули с юмором и явным интересом.

– Может, в другой раз? – Она ушла.

"В другой раз, пожалуйста, доктор Хобсон!" – сказал главный инспектор Морс, но уже самому себе.

В доме, в котором Далей прожили последние семнадцать лет, никого не было. Маргарет Далей, как сказали соседи, отсутствовала с прошлого четверга, уехав к сестре в Биконсфилд, в то время как мальчика, Филипа, дома почти не видели с тех пор, как его доставила сюда полиция. Однако дверь взламывать не потребовалось, поскольку ближайший сосед имел ключи от парадной двери. Предварительный обыск дома убитого начался в 21.15.

Два вещественных доказательства были найдены сразу: и то и другое лежало на белой пластиковой поверхности кухонного стола. Первое: письмо из Оксфордского муниципального суда от 31 июля, полученное, скорее всего, в субботу 1 августа. Мистер Дж. Далей уведомлялся об обвинениях, выдвинутых против его сына Филипа, в различных правонарушениях, за которые, согласно новому закону об угонах транспортных средств при отягчающих обстоятельствах, ответственность несет и он, его отец. В письме подробно освещались возможности по обеспечению юридической помощи и была высказана просьба к Далею-старшему присутствовать на заседании Оксфордского коронного суда в следующий четверг, когда состоится слушание дела его сына. Вторым вещественным доказательством была записка в полстраницы к Филипу Далею от его отца, содержащая простое сообщение, что он "уходит, чтобы разобраться".

На микроволновой печи лежал экземпляр "Оксфорд мейл" от 31 июля, пятница, первую страницу которого быстро просмотрел занятый своими мыслями Морс.

Но Морс читать продолжение на стал и бесцельно бродил по комнатам первого этажа. В гостиной Льюис показал на ряд черных видеокассет:

– Осмелюсь предположить, что нам известно содержание некоторых из них, сэр.

Морс кивнул:

– Да. Я бы прихватил одну или две на ночь, если бы имел видео, – но энтузиазма в его голосе не чувствовалось.

– Наверх, сэр? Комната сына...

– Нет. Я думаю, что для одного вечера мы сделали достаточно. А для комнаты сына я предпочел бы иметь ордер. Я думаю, миссис Далей оценит этот жест.

– Но нам по закону не требуется...

– Ну хватит, Льюис! Мы оставим пару констеблей здесь на ночь. Морс пришел к одному из своих импульсивных решений, и Льюис не стал более настаивать.

Когда они вышли из дома, оба детектива снова заметили – снова потому, что обратили на это внимание, входя в дом, – ружье семимиллиметрового калибра, которое раньше стояло на подставке у входа, исчезло.

– Я считаю, что нам пора поговорить с Майклсом, – сказал Морс, когда они уже в сумерках садились в машину.

Льюис воздержался от комментария. Так легко было сказать, что он сегодня постоянно настаивал именно на этом, но он не стал этого делать. В 22.30, когда оставалось всего полчаса до прекращения продажи спиртного, полицейский автомобиль подъехал к "Белому оленю". Лицо Морса расплылось в улыбке:

– Удачный вечер. Смотри!

Но Льюис уже увидел "лендровер" лесничего, стоящий перед пабом.

Дэвид Майклс, сидевший на высоком табурете в нижнем баре с Бобби, свернувшимся у его ног, уже заканчивал пинту, когда Льюис положил руку на его плечо:

– Нельзя ли переговорить с вами, сэр?

Майклс повернулся на табурете и осмотрел обоих без всяких признаков удивления.

– Только если вы выпьете со мной, договорились?

– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул Морс. – Надеюсь, "Лучшее горькое" здесь хорошее?

– Превосходное.

– Пинту для меня в таком случае и... апельсиновый сок для вас, сержант?

– О чем вы хотите перемолвиться? – спросил Майклс.

Втроем они прошли в дальний угол бара, туда же за ними переместился и Бобби.

– Фактически только обо одном, – ответил Морс. – Вы слыхали об убийстве Далея?

– Да.

– Ну... Мне хотелось бы заглянуть в ваш оружейный шкаф, вот и все.

– Когда мы закончим с напитками?

– Нет! Э-э... я хотел бы послать сержанта Льюиса и...

– Замечательно! Хотя лучше бы позвонить и предупредить Кэти. Она заперлась на все засовы.

Морс, кажется, не возражал. Вместе с Льюисом они выслушали, как Майклс переговорил по телефону, стоящему на боковой стойке, со своей женой: приедет полиция – пожалуйста, впусти их – они хотят заглянуть в оружейный шкаф – пусть возьмут то, что сочтут нужным, – буду дома через полчаса – беспокоиться не о чем – чао!

– Я подозреваемый? – спросил Майклс с тщеславной улыбкой, когда Льюис ушел.

– Да, – прямо ответил Морс и допил пиво. – Еще по одной?

– Почему бы и нет? Мне уж точно лучше воспользоваться, пока можно.

– Желательно, чтобы вы пришли утром в Кидлингтонское управление. Около десяти часов, если вас это устраивает.

– Я, может быть, сплю, ущипните меня, – поднял брови Майклс, когда Морс взял в руки два пустых бокала.

– Боюсь, что нет, – ответил Морс. – И... э-э... думаю, лучше будет, если мы пришлем за вами машину, мистер Майклс...

Свежевымытая миссис Майклс, пахнущая шампунем и ароматизаторами, в темно-красном халате на теле и с белым полотенцем, обернутым вокруг головы, немедленно впустила сержанта Льюиса, передала ему ключ от оружейного шкафа и стояла рядом, пока он очень осторожно снимал ружье со стойки – один палец на конце ствола, другой на конце приклада – и упаковывал его в пластиковый мешок.

Держа теперь ружье за цевье, Льюис поблагодарил миссис Майклс и ушел – вслед ему зазвенела цепочка и глухо стукнул засов. Жена лесничего осталась ждать своего мужа. На мгновение Льюис подумал: как она восприняла это? Озадачена, наверное? Или в панике? Понять что-либо по глазам, спрятанным за очками в толстой черной оправе, было невозможно. Не очень коммуникабельна, решил Льюис, осознав, что за время его пребывания в доме она не сказала ни одного слова.

Было уже совсем темно, и сержант слегка нервничал, когда включил фары на полную мощность, высветив молчаливую аллею.