Манипуляция сознанием - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/267
• Следующая

На душу населения в Москве приходилось несравненно больше дружеских застолий с выпивкой, смехом и беседой, чем в любой европейской столице. Говорят, что не было политических игр, которые многих очень привлекают. Тоже неправда. Откуда же взялись все эти плеяды демократов и радикалов? Их импортировали из Парижа? Нет, они три десятилетия «игрались» в Москве, да еще наименее скучным способом: с таинственным видом подпольщиков, но под надежной защитой верхушки КПСС и дружественным похлопыванием по плечу в многочисленных поездках на Запад. А что некоторых «репрессировали» — так какое же без этого подполье, какая героическая борьба и какой тоталитаризм? Все должно было быть, как настоящее. Сравнивая две реальности, я утверждаю, что политическая жизнь в Москве, в которую было вовлечено множество интеллигентов, была более интенсивной, чем в Мадриде или Нью-Йорке.

Так с каким же сортом скучающих солидаризуется наш либерал? С очень четко определенной социальной группой. Это те, кого не привлекает ни одно из вышеназванных развлечений, чьи претензии съежились до самого жалкого потребительства — до потребительства образов. Им не хватало витрин, а не продуктов. Они страдали оттого, что вынуждены были пить пиво из бутылок, а не из жестянок (как на Западе). Страдали потому, что девушки их любили бесплатно — а им хотелось шикарных проституток. Даже в политике их привлекали скандалы и пощечины, которыми обмениваются депутаты в демократических парламентах. В Италии депутаты размахивают мочалками — вот это борьба с коррупцией! Вот это политика!

Очевидно, что существовавший в Москве порядок не удовлетворял жизненных потребностей этой социальной группы и делал их жизнь невыносимо скучной. Без сомнения, это большой дефект всего проекта т.н. «реального социализма». Столь же очевидно, что разрушение этого проекта и взрыв преступности в Москве никак не помогут реально удовлетворить указанные потребности, а предлагают людям этого типа антисоциальный выход, обманчивое ощущение удовлетворенности, получаемое за счет других граждан — и в этом пункте дилемма дона Фелипе также обманывает.

Но подчеркнем главное: в своем афоризме политик апеллирует к интересам и ценностям, которые ни в одном обществе не декларируются как приоритетные. Он представляет носителями высших ценностей те группы людей, которые даже в своем радикальном потребительстве являются маргинальными. Неужели действительно таков реальный смысл нынешней философии социал-демократии? Нет, конечно, афоризм Фелипе Гонсалеса — просто элемент программы манипуляции сознанием.

5. Предложенная дилемма, если ее принять всерьез, означает крах всей антропологической модели левых сил Запада. Человек в ней представлен как стерильный продукт манипуляции, лишенный всякой личной свободы воли. Это — модель, взятая у крайнего бихевиоризма, проникнутого механицизмом и детерминизмом, представляющего человека марионеткой, дергающей ручками под действием «стимулов». Разве человек скучает или радуется в зависимости от политического режима? Даже крыса с вживленными в мозг электродами выглядит более сложным и свободным существом!

Если такова, в действительности, антропология социал-демократии, то был прав Достоевский, когда, наблюдая эволюцию западного современного общества, предвидел именно это — превращение человека в манипулируемое существо. Чтобы это существо не скучало, это общество дает ему, кроме хлеба земного, разрешение на контролируемый грех (подобно тому как на Западе государство субсидирует продажу презервативов) и веселье детских песенок (вроде голливудского популярного кино). Это именно те три вещи, ради которых лидер Социнтерна якобы согласен пожертвовать свою жизнь нью-йоркским хулиганам. Вернее сказать, приглашает сделать это свою духовную паству76.

6. Наконец, есть еще тонкий подлог, который можно назвать грехом обсуждаемой дилеммы. Хотя это слово изъято из языка гражданского общества, в моменты тяжелых кризисов, вроде того, который надвигается сегодня, старые понятия приходят на ум.

Любой взрослый знает, что начиная с некоторого возраста человека заботит не столько его собственное существование, сколько жизнь его близких, прежде всего детей. Дилемма, о которой идет речь, была предложена в достаточно общей форме — ведь политики говорят не о собственной персоне, они создают концепцию для общества. Она означает: «для меня, для тебя, для моего сына и для твоего сына предпочтительнее быть зарезанным в метро… и т.д.».

Это не имеет права утверждать даже тот, кого уже резали в метро Нью-Йорка — а лишь тот, у кого там убили сына. Вот тогда, действительно, он может выходить в прессу, на телевидение и говорить на весь мир, что у него зарезали сына, и это, оказывается, не так уж страшно («это, черт побери, все же лучше чем если бы мой любимый сынок скучал в Москве!»). Если ты этого не испытал — тяжелый грех обращаться с таким тезисом к миру, в котором с каждым днем погибает все больше сыновей. Погибают и в России, потому что нашей элите, поддержанной всей западной демократией, стало скучно жить в советской Москве.

Метафоры — это готовые штампы мышления, но штампы эстетически привлекательные. Это — выраженные художественно стереотипы. Одним из главных «материалов», с которым орудует манипулятор, являются социальные стереотипы. В словарях сказано: «Социальный стереотип — устойчивая совокупность представлений, складывающихся в сознании как на основе личного жизненного опыта, так и с помощью многообразных источников информации. Сквозь призму стереотипов воспринимаются реальные предметы, отношения, события, действующие лица. Стереотипы — неотъемлемые компоненты индивидуального и массового сознания. Благодаря им происходит необходимое сокращение восприятия и иных информационных и идеологических процессов в сознании…». Обычно стереотипы включают в себя эмоциональное отношение человека к каким-то объектам и явлениям, так что при их выработке речь идет не только об информации и мышлении, а о сложном социально-психологическом процессе.

Ни один человек не может прожить без «автоматизмов» в восприятии и мышлении — обдумывать заново каждую ситуацию у него не хватит ни психических сил, ни времени. Таким образом, стереотипы, как необходимый человеку инструмент восприятия и мышления, обладают устойчивостью, могут быть выявлены, изучены и использованы как мишени для манипуляции. Поскольку их полезность для человека в том и заключается, чтобы воспринимать и оценивать быстро, не думая, манипулятор может применять их как «фильтры», через которые его жертвы видят действительность77.

Известный американский журналист Уолтер Липпман в книге «Общественное мнение» (1922) выдвинул целую концепцию стереотипизации как основы пропаганды. Он писал: «Из всех средств влияния на человека самым тонким и обладающим исключительной силой внушения являются те, которые создают и поддерживают галерею стереотипов. Нам рассказывают о мире прежде, чем мы его увидим. Мы представляем себе большинство вещей прежде, чем познакомимся с ними на опыте. И эти предварительные представления, если нас не насторожит в этом наше образование, из глубины управляют всем процессом восприятия».

На магической силе стереотипов основана коммерческая реклама и торговые марки. Частое повторение слов и образов создает стереотипное представление о высоком качестве какого-то товара и загоняет это представление в подсознание. При виде торговой марки («мерседес», «адидас» и т.д.) мы, не думая, убеждены, что перед нами хорошая вещь. Работает стереотип. Возникла даже целая «культура» имитации торговых марок — так, чтобы глаз не различал той разницы, которая вносится, чтобы не вступать в конфликт с патентным правом. Один японский фабрикант даже фамилию свою поменял, стал Мичимото Золинген — и выпускает ножи с надписью М.Золинген. Немцы — в суд, бесполезно. Такая мимикрия, которую мы не всегда замечаем, широко распространена78.

• Предыдущая
• 40/267
• Следующая