Советская цивилизация т.1 - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/183
• Следующая

Вот описание самой фигуры скупщика земли и того типа продажного юриста, которого породила реформа, данное депутатом I Государственной думы от Саратовской губ. Аникиным: «Как ночной шакал, роется он острым рылом в наследии поместного дворянства, не брезгуя и отбросами общины. Он не имеет исторически нарощенных привилегий своих предшественников, но уже верхним чутьем угадывает, что будущее может остаться за ним. К услугам таких господ появились и ученые юристы-адвокаты, которые, разъезжая по селам, „за скромную плату“ устраивают выделы из общины и продажу душ. Чичиковы нашего времени, они рыскают, как голодные волки, по деревням и селам» («Вестник Европы», февраль 1909, с. 739). Пресса тех лет полна такими описаниями. Это — о той сельской буржуазии, которая возникла в ходе реформы. А изъятие земли у тех трудовых крестьянских хозяйств, которые вышли из общины и прикупили надел или два, происходило просто — через тот же Крестьянский банк.

Вот вывод ученых: «Продавая земельные участки по невероятно вздутой цене и в то же время беспощадно взыскивая платежи, банк в конце концов приводил к разорению своих наименее имущих и состоятельных покупателей, и последние нередко или оказывались вынужденными добровольно продавать свои участки и оставаться совсем без земли, или насильственно удалялись, „сгонялись“ самим банком за неисправный взнос платежей». Банк покупал землю в среднем по 45 руб. за десятину, а продавал землю из своего имения по цене до 150 руб., а землю помещиков еще дороже (год от года цены колебались).

Сегодня реформаторы говорят, что если будет разрешена продажа земли, то фермер сможет заложить свою землю в банк, получить кредит, купить на него машины, удобрения и семена — а осенью расплатиться. Этому может поверить только Буратино. Фермер не расплатится и неизбежно потеряет землю. Потому и сохранилась в России земля у крестьян, что общинное право содержало абсолютный запрет на залог земли. Удивительно, как люди не замечают очевидной вещи: ведь банк и может давать кредит под меньший процент, чем коммерческие банки, только потому, что покрывает эту разницу продажей отобранной за неуплату земли. При той низкой цене, какая устанавливается на землю в России, отбирать земли придется много — иначе банку не продержаться.

Что же дала для развития сельского хозяйства именно реформа Столыпина? Объективные данные таковы. Реформа способствовала распашке целины в Сибири и Казахстане (кое-где создавая острые национальные проблемы и массовый угон скота в Китай). Но для этого не требовалось разрушать общину в центре России. Главное, что не произошло заметного шага в улучшении техники и организации земледелия. Площади посевов выросли за годы реформы на 10,5 млн. дес. (на 14%). Производство в 1911-1915 гг. по сравнению с 1901-1905 гг. выросло: пшеницы на 12%, ржи на 7,4, овса на 6,6 и ячменя на 33,7%.

Главный признак интенсивного хозяйства — рост животноводства («перегон зерна и кормов в мясо»). А вот вывод статистики: «По всем без исключения видам скота наблюдается (в 1905-1914 гг.) сокращение в расчете на 100 жителей населения. С наступлением кризиса трехполья не хватает кормовых средств на содержание скота». То есть, реформа переориентировала часть земли на товарный хлеб (на экспорт), но при этом нарушился баланс земледелия и животноводства.

В целом, прирост продукции в сельскохозяйственном производстве в результате реформы Столыпина упал. В 1901-1905 гг. он составлял 2,4% в год, а в 1909-1913 гг. снизился в среднем до 1,4%. Прирост продовольствия стал ниже прироста населения.

Безусловно, в те годы село России укрепилось. Но этому способствовала не продажа земли, а тот факт, что в результате революции 1905 г. были отменены выкупные платежи за землю, тяжелейшее бремя для крестьян (в 1903 г. эти платежи составили 89 млн. руб. — почти половину того, что сельское хозяйство России получало за экспорт хлеба). Кроме того, в 1909 и 1910 гг. существенные средства селу дал богатый урожай. Выросли закупки техники, начали появляться удобрения.

В целом, вызвав тяжелые социальные потрясения, реформа Столыпина не дала заметного общественного и экономического эффекта. Кооперация крестьян обещала дать значительно больше, чем классовое расслоение и капиталистическое ведение хозяйства.

Тяжелым, но предельно показательным экзаменом для двух типов хозяйства — трудового крестьянского и частного — стала мировая война. К концу 1916 г. в армию было мобилизовано 14 млн. человек. Село в разных местах потеряло от трети до половины рабочей силы. Как же ответило на эти трудности хозяйство — крестьянское и буржуазное? По всей России к 1915 г. посевная площадь крестьян под хлеба выросла на 20%, а частновладельческих хозяйств уменьшилась на 50%. В 1916 г. у частников вообще осталась лишь четверть тех посевов, что были до войны. В трудных условиях крестьянское хозяйство оказалось несравненно более жизнеспособным.

Более того, 23 сентября 1916 г. царское правительство ввело продразверстку (пусть об этом вспомнят наши демократы) и установило твердые цены, хотя кое для кого с послаблениями. И вот вывод раздела «Сельское хозяйство» справочного труда «Народное хозяйство в 1916 г.»: «Во всей продовольственной вакханалии за военный период всего больше вытерпел крестьянин. Он сдавал по твердым ценам. Кулак еще умел обходить твердые цены. Землевладельцы же неуклонно выдерживали до хороших вольных цен. Вольные же цены в 3 раза превышали твердые в 1916 г. осенью».

Таким образом, общинный крестьянин, трудом стариков и женщин увеличив посевы хлеба для России, еще и сдавал хлеб втрое дешевле, чем буржуазия. А его тогдашние и нынешние черниченки уже сто лет поносят последними словами, требуя отдать землю кулакам, а сегодня и помещикам.

И еще — мелочь, но какая красноречивая. В 1915 г. правительство, чтобы смягчить нехватку рабочей силы, стало распределять по хозяйствам военнопленных (всего 266 тысяч) за небольшую плату. Их охотно брали кулаки и помещики. А крестьяне отказывались, как они говорили, «пользоваться дешевым подневольным трудом военнопленных». В центре России в среднем на 1000 работников у крестьян работало 3 военнопленных, а у частных владельцев — 270!

История повторяется сызнова, и, если Чубайса не остановить, добром опять не кончится. И лучше бы нашей интеллигенции не выдумывать себе сусального образа Столыпина, а помочь умерить пыл реформаторов, начитавшихся западных книжек.

Перед нами стоит большая и в действительности новая задача — понять, почему развитие капитализма в России привело к революции, которая взорвала сословное общество и государство, но в то же время открыла дорогу вовсе не рыночной экономике и буржуазному государству, а совершенно иному жизнеустройству — советскому строю.

Официальное советское обществоведение нас попросту уводило от этого вопроса, деля его на части и давая каждой части вопроса вроде бы логичный “марксистский” ответ. Мол, капитализм был для России прогрессивным строем, но ему мешали остатки крепостничества, поэтому произошла буржуазно-демократическая революция (сначала “репетиция” в 1905 г., затем успешная в феврале 1917 г.). Так бы и шло дело, но, благодаря прозорливости и умелому руководству, пролетариат сумел воспользоваться моментом и вырвать власть у буржуазии. Буржуазная революция переросла в социалистическую!

Да, в каждой части такого ответа есть разумное зерно, но обе части не стыкуются, между ними — несоизмеримость. Почему же триумфальная буржуазная революция, открывавшая простор прогрессивному строю, вдруг сникла настолько, что небольшой по величине и очень незрелый пролетариат вдруг смог вырвать власть? С чего это успешная буржуазная революция “переросла” в свою противоположность? В чем была чудесная сила ничтожной по величине партии большевиков, против которой к тому же ополчились как раз в вопросе о социалистической революции все ее возможные союзники (“левые силы”)? Ведь зерно вопроса именно здесь, но оно было умело изъято из разговора путем деления проблемы на две части (а исторического времени — на два последовательных этапа, на Февраль и Октябрь).

• Предыдущая
• 19/183
• Следующая