Советская цивилизация т.1 - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/183
• Следующая

Когда читаешь книгу Ленина, видно, что если бы он не заострил свои выводы, сделал их умеренными, с оговорками, то и выстрадать новое понимание России после 1905 г. у него бы не было острой потребности. Достоевский в своих романах заставляет героев доходить до “последних вопросов”, ставя над ними experimentum crucis — жестокий, решающий эксперимент (“эксперимент распятием”). Так, мне кажется, работала мысль Ленина — так он поступал со своими концепциями. Но рвать на себе рубаху и опровергать свои прежние выводы он позволить себе не мог, он был политик, а не доктор философских наук.

Мы сами виноваты в том, что под убаюкивающие лекции серых профессоров мы отбросили плодотворную противоречивость ленинской мысли. Но нельзя же и сегодня слушать колыбельные песни! Давайте хладнокровно обсудим выводы главной части книги “Развитие капитализма в России” — о капитализме в деревне.

Структура мышления, созданная в течение последних ста лет для определенного понимания России, опирается на связный набор понятий и терминов, она логична и проста и, главное, она поддерживается авторитетом Запада. Нельзя сказать, что этот тип мышления политизирован (хотя в советское время в официальной идеологии была преувеличена и приукрашена роль одного течения — большевиков, а потом КПСС). В принципе, на одном и том же языке в начале века могли говорить и понимать друг друга и либералы-кадеты, и Колчак, и Савинков, и социал-демократы. Это язык евроцентризма, который отвергал существование иных жизнеспособных цивилизаций, кроме Запада. Россия должна пройти тот же путь, что и Запад! В конце XIX века это означало, что и в России должен быть капитализм. Россия сильно отстала, в ней много еще крепостничества и “азиатчины”, но сейчас она наверстывает упущенное.

Из этого широкого течения выбивались наследники славянофилов — и консерваторы (из них выделились черносотенцы), и революционеры (народники). Против них встали и либералы, и марксисты. Их идейный разгром молодой Ленин считал в то время одной из главных своих задач. В работе 1897 г. “От какого наследства мы отказываемся” он так определил суть народничества, две его главные черты: “признание капитализма в России упадком, регрессом” и “вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п.”.

В 80-е годы экономисты-народники развили концепцию некапиталистического (“неподражательного”) пути развития хозяйства России. Один из них, В.П.Воронцов, писал: “Капиталистическое производство есть лишь одна из форм осуществления промышленного прогресса, между тем как мы его приняли чуть не за самую сущность”. Это была сложная концепция, соединяющая формационный и цивилизационный подход к изучению истории. Народники прекрасно знали марксизм, многие из них были лично знакомы с Марксом или находились с ним и Энгельсом в оживленной переписке.

В советское время мы получали сведения о взглядах народников в обедненном и недоброжелательном виде, в основном через критику их Лениным. Сейчас, когда мы шире познакомились с их трудами (особенно трудами “поздних” народников А.В.Чаянова и Н.Д.Кондратьева) и узнали, какое влияние они оказали на мировую общественную мысль, мы обязаны подойти к критике народников взвешенно, учитывать искажающую роль злободневных политических интересов.

Важнейшим понятием в концепции “неподражательного” пути развития было народное производство, представленное прежде всего крестьянским трудовым хозяйством. В конце 70-х годов в крестьянско-общинное производство на надельных и арендованных у помещиков землях было вовлечено почти 90% земли России, и лишь 10% использовалось в рамках капиталистического производства. Сегодня проект народников иногда называют “общинно-государственным социализмом”.

Критики народников сходились между собой в отрицании самобытности цивилизационного пути России и соответствующих особенностей ее хозяйственного строя. Легальный марксист П.Струве утверждал, что капитализм есть “единственно возможная” форма развития для России, и весь ее старый хозяйственный строй, ядром которого было общинное землепользование крестьянами, есть лишь продукт отсталости: “Привить этому строю культуру — значит его разрушить”.

Распространенным было и убеждение, что разрушение (разложение) этого строя капитализмом западного типа уже быстро идет в России. Плеханов считал, что оно уже состоялось. М.И.Туган-Барановский (легальный марксист, а затем кадет) в своей известной книге “Основы политической экономии” признавал, что при крепостном праве “русский социальный строй существенно отличался от западноевропейского”, но с ликвидацией крепостного права “самое существенное отличие нашего хозяйственного строя от строя Запада исчезает… И в настоящее время в России господствует тот же хозяйственный строй, что и на Западе”.

Сегодня узость этого евроцентристского взгляда поражает 1. Когда подобные вещи говорит Гайдар, в его искренность никто не верит — он выполняет политический заказ. Сводить все различия хозяйственного строя двух цивилизаций к наличию или отсутствию крепостной зависимости у трети крестьян — значит подниматься на такой уровень абстракции, при котором реального экономического смысла теория уже не имеет.

Достаточно сказать, что в России из-за обширности территории и низкой плотности населения транспортные издержки в цене продукта составляли 50%, а, например, транспортные издержки во внешней торговле были в 6 раз выше, чем в США. Как это влияло на цену, рентабельность, зарплату, стоимость кредита и пр.? По сути, один лишь географический фактор заставлял в России принять хозяйственный строй, очень отличный от западного.

Мы уж не говорим о том, что совершенно необходимым условием для возникновения и развития западного капитализма было длительное изъятие огромных ресурсов из колоний. Самый дотошный историк нашего века Ф.Бродель, изучавший “структуры повседневности” — детальное описание потоков и использования всех средств жизни, писал: “Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики… Он вовсе не смог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда”. По данным Броделя, в середине XVIII в. Англия только из Индии извлекала ежегодно доход в 2 млн. ф.ст., в то время как все инвестиции в Англии оценивались в 6 млн. ф.ст. Таким образом, если учесть доход всех обширных колоний Англии, то выйдет, что за их счет делались и практически все инвестиции, и поддерживался уровень жизни англичан, включая образование, культуру, науку, спорт и т.д. Еще более жесткие оценки значения ресурсов колоний и “третьего мира” дал К.Леви-Стросс, а в последнее время — экономисты ООН.

Никоим образом не мог в России “господствовать тот же хозяйственный строй, что и на Западе”. Модель марксистов — как большевиков, так и “легальных”, была неадекватна в принципе, не в мелочах, а в самой своей сути. Но эта модель становилась главенствующей в России.

Главной задачей труда “Развитие капитализма в России” сам Ленин считал укрепление марксистских взглядов на исторический процесс в России. Эту задачу он выполнил как политик — в существенной мере в ущерб научному анализу. В таком споре не рождается истина, не в этом его и цель. Ленин слишком “затвердил” установки марксизма, не вскрыв рациональное зерно взглядов народников. В тот момент народники не имели еще за своей спиной ни С.Подолинского с В.Вернадским, ни А.Чаянова, ни современной антропологии, ни даже позднего Маркса. Всего того, что сегодня заставляет нас совершенно по-иному взглянуть на крестьянскую общину и ее связь с экологическими постиндустриальными укладами.

В предисловии к 1-му изданию Ленин специально подчеркнул свою солидарность с главными выводами работы К.Каутского “Аграрный вопрос”, которую он получил уже после того, как книга была набрана. Он пишет: “Каутский категорически признает, что о переходе деревенской общины к общинному ведению крупного современного земледелия нечего и думать” 2.

• Предыдущая
• 3/183
• Следующая