Весеннее обострение - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" - Страница 5

— Дусь, они послушные. Все в порядке. Ты просто их не любишь. А ошейник в сокровищнице нашей лежит. Все, давай спать.

Ну, хорошо, спать так спать. Я даже не стала комментировать, что все ж таки Теринчик сентиментальный оказался и работу свою дипломную не уничтожил. Или не сентиментальный, а продуманный? Мало ли что в жизни пригодиться может.

Слава богам, папа решил, что не дело это королю — самому наличие девственности у претенденток в фрейлины проверять. И не предлагать такое мне — тоже ума хватило. Нанял акушерок. Две штуки. Меня же заставил контролировать процесс отбора.

Желающих стать фрейлинами Ее величества оказалось достаточно много, как ни странно. Радует, что мы с Саффой не единственные девственницы этого королевства. А то мне в последнее время казалось именно так.

Куда не приду, везде: мужчины то, мужчины се. И периодически — Лин, ах!

Может быть, Лин, конечно, и ах. Только теперь его дамам ахать придется где-то в другом месте. Приданое я им, кстати, определила. Небольшое, но достойное. Обедневших графьев с таким приданым не взять, но что-нибудь помельче обязательно нарисуется. Надо признать, все фрейлины новость о своем увольнении приняли достаточно спокойно. За исключением Амалии. Вот эта закатила мне истерику. Рыдала, заламывала руки, кричала, что я во всем виновата. Позвольте, я-то тут причем? Глазки строить Лину ее заставляла не я, спать с ним — тоже не я. И уж точно я не имела какого-либо отношения к распускаемым ею слухам о том, будто бы младший Эрраде намерен на ней жениться. Глупая. Подошла бы, спросила. Я б пояснила, что мальчик наш жениться еще не готов, а если и приготовится вдруг, то родители его в жизни не позволят ему такое вот, как Амалия, ввести в семью. Рылом, извините, не вышла, и родословная подкачала. Я уж молчу о поведении.

Так вот, сейчас я, важная такая, сижу за столом в приемной. Да, с подачи папеньки мне отдельную приемную организовали, выделив для этой цели редко используемый зал для распития чая. Была у нас раньше такая традиция. Правда, чай отец не слишком уважает. У меня, конечно, и свой кабинет имеется, только он невелик, это раз, и не хочется мне, чтобы по нему какие-то посторонние девицы бродили — это два.

Сижу и общаюсь с кандидатками. Я настояла на том, чтобы ко мне они приходили уже после акушерок. И молодец я, кстати. Две трети девиц, те, которые не девицы вовсе, уже меня не беспокоят.

А задача и так непростая. Папенька велел смотреть, чтобы порядочные были. Понятия не имею, что он имел ввиду. А вот маменька, напротив, как это ни странно, просила отобрать красивых. И даже, с трудом правда, смогла мне объяснить, чем она руководствовалась. Мол, у других королев фрейлины, как правило, страшненькие, чтобы короли на них не бросались. А она — гордая, и Вальдору доверяет. А потому готова в любой момент предъявить весь цветущий выводок своих придворных дам любой высокородной особе, чтоб им всем пусто было. Вот как. Красивые, порядочные, девственные. А мы с Саффой фильтр, значит. Ну ладно.

Комнатка, где претенденток на девственность проверяют, кстати, рядом, за стеной. Оттуда время от времени доносится плач, вопли и ругательства.

Передо мной очередная кандидатка. Лицо белое, румяное, коса русая до пояса. Хороша.

— Имя?

— Тонда.

Сословие меня не интересует. И так ясно, что дворянка. Иных и не приглашали.

— Образование.

— Что?

— Читать умеешь?

— Э… да.

— Читай.

Подсовываю ей под нос детский стишок.

— З-за… зайка… П-п-по… пры…

— Зайка-попрыгайка, — рычу я, — следующая!

— Я вышивать умею, — шепчет девица, — и…

— Следующая!

Тонда, заливаясь слезами, вылетает прочь.

— Не, ну ты бы повежливее с ними, — возмущается Саффа.

— Знаешь что, — говорю, — в объявлении ясно было сказано — грамотные. Я им тут учителем языка работать не нанималась. И вообще я устала!

И в самом деле, устала, эта у меня двенадцатая. А я только трех фрейлин отобрать успела. И то во второй не уверена. Какая-то она не слишком симпатичная.

О, еще одна. Худенькая, рыженькая, но, вроде, нестрашная.

— Петь умеешь? — интересуюсь я.

В ответ запевает песенку. Неплохо. Голосок слабенький, но не противный.

— Читать?

— Конечно.

— Давай.

— Зайка-попрыгайка по лесу скакал…

— Достаточно. Принята. Следующая.

Эта, пожалуй, толстовата. Но глаза выразительные, мордашка, вроде, чистенькая.

— Имя.

— Селина.

— С чтением как?

— Хорошо. Если желаете, сейчас я зайку вашего по памяти расскажу.

— Стоп. По памяти не надо. На, вот это лучше прочитай.

— Ага… Король Вальдор повелевает всем высокородным девицам…

— Тоже наизусть?

— Я умею читать!

Вскидывает подбородок вверх. О! Гордая.

— Вышивать умеешь? Танцевать?

— Конечно! Показать?

— Спасибо, верю на слово. Подходишь.

Надо же, двух сразу!

— Что-то я во второй не уверена! — говорит Саффа, пододвигая мне чашку чая.

— А что так?

— Наглая какая-то.

— Ничего, — успокаиваю я подругу, — зато, может, Лину от нее попадет. Если сунется. Следующая!

И так час за часом. Уже голова кругом идет. Следующая!

Входит девица, и я понимаю — не возьму. Вот пусть она мне хоть поэтов древности без перевода здесь читает, пусть хоть фуэте крутит. Не возьму и все. Слишком уж зараза хороша. Личико светлое, глазищи ореховые на пол-лица. Волосы вьются. Талия тонюсенькая. Хрен Вам папенька с маменькой, а не такая фрейлина. Мне еще тоже замуж выйти нужно, наверное.

И только я собираюсь быстренько задать ей пару вопросов и послать кандидатку куда подальше, как слышу шум. Вроде как Дульсинея надрывается. Что-то в голосе у нее панические нотки. Что там такое? Саффа несется куда-то.

А я… Я бы тоже понеслась. Только вот слишком я устала. Слишком. И вообще, на все мне уже… начихать. И зараза эта пусть тоже фрейлиной становится.

— Принята, — шепчу я, забыв даже спросить, как имя у этой претендентки. Все равно. Вот честное слово, все равно.

За завтраком Лина тоже не было, но и это не ахти какое событие, прошлялся всю ночь где-то и отсыпается. Обычная, в общем-то, картина.

— А не прогуляться ли нам по саду, сладкий мой? Давненько мы с тобой не общались толком.

— Сегодня ночью общались.

— Ты прикалываешься что ли? — обиделась я. — Тебе что, сложно уделить жене внимание? Уже второй месяц с этими тварями своими больше времени, чем со мной проводишь! Я тебя скоро ревновать начну!

— Хорошо, Дульсинея, после завтрака пойдем на прогулку. Если хотите, верхом прокатимся. Надо же хоть иногда Вашу любимую игрушку по назначению применять.

Подколол, что ли? Ну ладно, сделаю вид, что не поняла.

— Нет, Теринчик, не тянет меня на верховые прогулки. Просто по саду погуляем, — решила я.

Ну и погуляли мы. Точнее можно сказать и не гуляли вовсе. Только до фонтанчика моего любимого дошли, как вдруг Терин вздрогнул, побледнел и за бок схватился. Был бы простым человеком, я бы подумала, что плохо ему вдруг стало, но маги не болеют! Тем более в таком юном возрасте. Для мага 59 лет это очень мало. Разве что кто-то исподтишка магически атаковал? Да нет, вроде не видно поблизости чужой магии.

— Что с тобой?

— Все в порядке, — прошипел он и собрался телепортироваться без меня. А хрен там! Я покрепче за рукав его схватилась и так вместе с ним в кабинет его и перенеслась. Он на меня покосился как-то странно и, видимо поняв, что я от него не отвяжусь, велел:

— Сядь и не мешай.

Такой тон у него был, что я послушно отошла и присела на стул. Что-то предчувствия у меня нехорошие, ну прямо-таки очень.

Терин сделал несколько пассов, в воздухе перед ним появилась странная воронка. Что это за новое колдовство мой драгоценный творит? И почему в таком срочном порядке? Даже вот не стал тратить время на выдворение меня из помещения.