Целоваться запрещено! (сборник) - Драгунская Ксения Викторовна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/46
• Следующая

Анечка (настораживается). Вы что там такое бормочете?

Никита Егорович. А вот увидите, что завтра будет...

(Это ориентировочно может быть конец первой части.) И вот на следующей день, когда все уже художественно кувыркались, в школьном дворе появился новый мальчик. Это писатель Пумпочкин в детстве.

Вредные девчонки. А это кто такой? Ты кто еще такой? Мальчишка!

Пумпочкин в детстве. Девчонки, вы что, совсем, что ли? Это же я, Анечка!

Вредные девчонки. Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Ничего себе Анечка! Разве бывают такие Анечки? Сказал бы еще, что ты Машенька.

И сами скорее из горохострельного оружия в него – пли!

Пумпочкин. Ну девчонки, ну правда, ну вот честное слово, вы что, меня не узнаете?

Вредины. Ты что сюда пришел? Наверное, влюбился в кого-нибудь, вот и ходишь. Ты из какой школы? А если влюбился, то неси ранец! И сменку заодно! И вообще давай подарки дари!

Закидывают его ранцами и мешками со сменной обувью.

Вредины. Это сумасшедший мальчик. Это мальчик-псих. Он говорит, что он девочка Анечка. Давайте скорее отведем его в больницу. Пусть ему сделают уколы от бешенства. Или лучше в милицию.

И в это время прибегает принц Кузя.

Принц. Цыц, девчонки! Я все знаю! Думаете, откуда тут взялся новый мальчик? А куда запропастилась ваша Анечка? И почему у нового учителя по художественному кувырканию так много всяких палочек, баночек и штучек?

Вредины собираются вокруг принца, он им шепчет что-то, размахивая руками. В конце концов слышится общий «АХ!» И тишина. Оторопевшие вредины замерли.

Первая вредина. Так вот оно что...

Вторая вредина. Учитель-то – волшебник...

Третья вредина. Он в наказание, за вредность превратил Анечку в мальчика...

Вредины. Какой ужас! Как ужасно быть мальчиком! Это же ни похныкать лишний раз, ни поиграть в дочки-матери, бантик ни завязать, юбку ни надеть, ни повоображать всласть, ничего интересного... И в армии служить надо... А если он нас превратит в мальчишек?! (От ужаса визжат.) Ох, как страшно! Нет! Все! Мы больше никогда не будем вредничать и задирать мальчишек! Кузя, Кузеч-ка... И ты, бедненький... Давайте мы вас лучше пожалеем, приголубим, хотите пирожных, мороженого, газировки, давайте мы вас в цирк пригласим, давайте мы сейчас сами в вас влюбимся. Ой, караул, уже влюбилась! И я! И я! Чур, ты на мне женишься! Нет, на мне! Ой, мальчики, какие вы красивенькие!

Вбегают родители девочки Анечки.

Папа и Мама. Что тут такое? Кто превратился? Где наша Анечка? Мальчик, ты кто? А что, он очень симпатичный. Мы как раз всегда хотели сына. Назовем его Макакием!

Пумпочкин. Не надо!!!

Папа и Мама. Акакием? Да нет же, Ма-ка-ки-ем!

Пумпочкин. Не надо!!!

Папа и Мама. Ах, какое прекрасное, редкое имя!

Вредина. А можно я за вашего Макакия замуж выйду? Нет, я! Нет, я!

Папа и Мама. Выходите, девочки. Выходите, хоть все.

Вредины. Макакий! Хочешь пирожных? Хочешь в цирк? Хочешь мармелада в шоколаде? Ой, смотри не простудись! (Укутывают, пихают вкусности, вытирают нос кружевным платочком, дарят букеты цветов, в конце концов просто уносят за кулисы, на руках.)

И вот из-за кулис выходит взрослый писатель Пумпочкин в пенсне и шляпе. Устраивается в своем гамаке. (Вместо гамака может быть кресло-качалка.)

Писатель. И до чего же сладкая началась у меня жизнь! Девчонки все в меня тут же влюбились, подарки стали дарить, конфетами угощать, эх, хорошо... Вот такая мальчишечья жизнь мне понравилась, и я уже не стал превращаться обратно в девочку Анечку. Я так и остался мальчиком Макакием, вырос и стал Макакием Сосипатровичем Пумпочкиным.

Царь, милиционер и грабительница (аплодируют). Вот это да! Вот это вспомнил так вспомнил! Вот так история! Такие истории только со знаменитыми писателями приключаются!

Милиционер (откашливается). А я вот тоже вдруг вспомнил... Был я, короче, маленьким таким... И был у меня дедушка. Страшный... Страшный такой хулиган...

Появляется милиционеров дедушка. Он действительно страшный хулиган. На нем клешеные тертые джинсы с вышивкой, длинные седые, крашеные в зеленый цвет космы, украшения, серьга в ухе, облезлая гитара в руках. На гитаре он страшно бренчит и поет противным сиплым голосом что-нибудь хулиганское на русско-английском языке.

Жалобный маленький милиционер делает уроки.

Дедушка. Ну, ты, веник! Чего ты там все пишешь?

Милиционер. Правило «жи-ши» пиши с буквой «и», дедушка.

Дедушка. Лучше бы из рогатки пострелял.

Милиционер. Дедушка, расскажи мне какую-нибудь сказку...

Дедушка. А ну-ка, веник, отвечай – как рыбы плавают?

Милиционер. Быстро!

Дедушка. Ха-ха, быстро! Не быстро, а косяками. Ко-ся-ка-ми, поал, веник?

Милиционер. Понял.

Дедушка. А теперь отвечай, как черепахи ползают.

Милиционер (пищит). Косяками...

Дедушка. А черепахи – ташутся! Ташутся, ясно?

Милиционер. Ясно.

Дедушка (отвешивает ему щелбан). Веник!.. Пионер недорезанный... (Бренчит на гитаре, горланит песни.)

Милиционер. Дедушка часто убегал из дому, наступал на лапы собакам, забывал переводить старушек через дорогу. А уж если переводил, то они обязательно попадали под самосвал... И вот однажды, когда дедушка уже совсем весь захулиганился и меня задразнил, я взял свисток, пистолет и дубинку...

Дедушка. Эй ты, веник...

Милиционер (оглушительно свистит, несколько раз стреляет в воздух и орет что есть мочи). А кто так обзывается, тот сам так называется!!!

Неожиданно дедушка притихает, поникает, как-то весь скукоживается и отправляется в угол.

Милиционер. И мой хулиганский дедушка стал называться веником и целыми днями тихо-тихо стоял в углу. А я вырос и выучился на милиционера!

Все аплодируют.

Грабительница (встает и поправляет автоматы, пистолеты и ножи, которыми обвешена). А вот у меня тоже в детстве случай был – закачаешься. Когда я была маленькая, я была очень... противная. Я все время кусалась, щипалась, обзывалась и дралась. Но на самом-то деле это все было не потому, что я была такая противная. А просто я больше всего на свете любила мириться. Чтобы вот так вот сцепляться мизинцами и говорить «мирись-мирись-мирись». Я так часто со всеми мирилась, что у меня даже мизинец оттопыренный на всю жизнь остался. Вот! (Показывает мизинец.)

Все (разглядывают). И правда, оттопыренный.

Грабительница. И вот однажды осенью я гуляла в саду «Эрмитаж». И увидела очень красивого мальчика... Ой. (Хватается за сердце.) Не могу говорить, волнуюсь...

Все на нее машут, дуют, успокаивают, создают условия.

Грабительница. Он был такой красивый! Немножко кудрявый, задумчивый и в красном шарфике. И мне тут же захотелось с ним помириться. И долго-долго трясти мизинцами... Но ведь чтобы помириться, надо сначала как следует поссориться.

Все. Это точно! А как же иначе мириться?

Грабительница. И я... И я стала... Ой! Не могу. Стесняюсь.

Все подбадривают и утешают грабительницу.

• Предыдущая
• 33/46
• Следующая