Выбери любимый жанр

Дочь банкира - Карасик Аркадий - Страница 5


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

5

— Нет, пойду!

Ольга Вадимовна загородила дверь, раскинула руки. На глазах — не успевшие высохнуть слезы.

— Коленька, прошу тебя… Одумайся.

Пьяно посмеиваясь, парень легко поднял мать, переставил её к входу в комнату. Щелкнул замком и вышел на лестничную площадку.

— Учти, до твоего возвращения спать не лягу! — крикнула вслед Ольга Вадимовна.

Николай промолчал. Если знакомство с неизвестной телкой состоится удачно, домой он до утра не возвратится…

Тыркин ожидал друга на скамейке. Сидел, посасывая пиво из банки и c любопытством изучал оккупировавшие детскую площадку легковушки. Особое внимание — «опель-кадету» салатового цвета. Будто приценивался. Семка с детства обожал машины, начиная с неповоротливых грузовиков и кончая инвалидными колясками. Мечтал о том, как развалится на водительском сидении, небрежно положит левую руку на раму окна, правую — на баранку.

— Гляди, дружан, какая машинешка? — завистливо кивнул он на «кадета». — Имущество одной телки, хозяйки магазина. Везет же, а?

— Везет, — согласился Родимцев. — Хочешь увести?

— Я бы с удовольствием, да, честно сказать, малость побаиваюсь. Один мой знакомый увел вшивый «запорожец» и отхватил пять лет на ушах. Тут сноровка нужна, а у меня — ни сноровки, ни опыта…

Дом, в котором, по описанию Тыркина, жила натальина подружка, находился в получасе ходьбы. Всю дорогу Семка взахлеб говорил о легковушках, со знанием дела сравнивал «бээмвушку» с «мерсом», «вольву» с «ауди». Николай помалкивал. Он ещё не привык к свободе, шел, забросив руки за спину, все время оглядывался — не идет ли следом конвоир?

Наконец, пришли! Зря боялся Окурок — девушка все ещё прогуливалась с уродливой таксой по берегу пруда. В летнем пиджаке, сверхкороткой юбчонке, с распущенными по плечам каштановыми волосами, в меру накрашенная она была чудо, как хороша. Будто вышла не прогулять псину, а на свидание.

Правда, при скудном дворовом освещении мудренно увидеть детали, но Родимцеву привиделся и золотой крестик на белоснежной груди красавицы, и пухлые, слегка тронутые помадой, губки, и нарядный модный пинджачок, и почему-то голубые глазки.

Мигом отрезвевший парень подозрительно покосился на безмятежно стоящего рядом Окурка — уж не предупредил ли тот телку о предстоящем знакомстве?

— Не штормуй, дружан, все будет — о-кэй, — успокоительно прошептал тот. — Телка с норовом, не без этого, да ты её обратаешь — лихой наездник! — и — громко. — Симка, подруливай к нам, с другом познакомлю!

Девушка подождала пока такса не оприходует ещё одно дерево и подошла к парням. Двигалась она легко, слегка покачивая мальчишескими бедрами. Словно плыла по воздуху, не касаясь лакированными лодочками асфальта. Протянула руку Николаю. Не для пожатия — для старомодного поцелуя. Ручка невесомо утонула в его ладони.

— Сима… Мне о тебе Семка уже успел все рассказать по телефону, — значит, действительно, предупредил, недовольно подумал Родимцев, но ничего не сказал. — Ничего страшного, в наше время десятая часть мужиков проходит через решетку. Не стесняйся.

— А я и не стесняюсь! — самолюбиво возразил Николай. — Попал случайно, ни в чем не виновен.

— Было бы за что сидеть, — поддержал друга Тыркин. — Телка была — ни кожи, ни рожи… Ладно, ребятки, меня жинка дома ждет не дождется. Вы уж сами разбирайтесь: кто прав, кто виноват. Пошел я.

Девушка, не церемонясь, подала Семке руку. Дескать, я не возражаю, проваливай, нам без тебя лучше будет.

После того, как громоздкая фигура Тыркина растаяла в ночной аллее, Сима с таксой и следующий за ними, будто приклееный, Родимцев несколько раз обошли вокруг пруда. Девушка смешливо поглядывала на кавалера, тот мучился, не зная, о чем говорить. За три года отсидки отвык от общения с женщинами, как выразился бы Окурок, потерял навык.

— Так и будем помалкивать?… Что-то похолодало, — поежилась Сима. — Пора домой. Матушка, наверное, уже храпит во все завертки… Хочешь, угощу крепким чаем? — неожиданно предложила она.

Отвернулась и медленно, не ожидая ни согласия, ни отказа, пошла к дому. Видимо, уверена: парень не откажется.

— Хо…чу, — в два приема осилил короткое слово Родимцев. И глупо добавил. — А что, можно?

В ответ — легкое передергивание узкими плечиками. Дескать, если приглашаю — можно.

Когда вошли в квартиру и такса привычно улеглась на постеленный персональный коврик, Николай нерешительно затоптался возле двери. Мать приучила снимать в прихожей обувь, переобуваться в домашние тапочки. Здесь, во первых, могут быть свои законы и привычки, во вторых, тапочек не видно.

Сима достала из стенного шкафа шлепанцы, поставила их перед гостем.

— Спасибо, — прошептал Родимцев.

— Можешь говорить в полный голос. Мать спит крепко — ничего не услышит. А если и услышит — я здесь такая же хозяйка, как и она. У неё — своя комната, у меня — своя… Пойдем, покажу.

Стараясь, на всякий случай, не грохотать разношенными шлепанцами, гость послушно заглянул в дальнюю комнату.

— Пока ты будешь знакомиться с моим будуаром, я переоденусь.

Будуар? Ничего особенного, обычное ухоженное гнездышко: торшер с багрово красным абажуром, богато инструктированная блестящими украшениями стенка, разложенный, покрытый новым пледом, диван, огромный фикус в углу, два глубоких кресла, японский телевизор, видак, магнитофон. Уйма книг и видеокассет.

Короче, все, что нужно для нормальной жизни современного человека.

— Ну, как тебе, нравится?

Родимцев представил себя на мягком диване в обнимку с полуголой хозяйкой и загорелся. Решительно обнял девушку за талию, другой рукой сжал под халатиком небольшую, но тугую грудь. Невежливо подтолкнул к дивану. Хватит, дескать, трепаться, пора заняться настоящим делом.

— Слишком ты скорый, парень, — насмешливо прошептала Симка, отводя дерзкие руки. — Едва успел познакомиться и сразу нацелился завалить. Так мы не договаривались. Попьем чайку, поговорим, а после — посмотрю на твое поведение. Я тебе не глупая квочка, принимающая любого петуха.

Родимцев отступил. Не потому, что испугался, нет! Просто знал, что насильный секс — секс почти без наслаждения, обычное соитие. И потом — участившееся дыхание Симы показало, что грубая мужская ласка не оставила её равнодушной. Торопиться — не только глупо, но и опасно.

— Время — два часа ночи, — поглядела девушка на изящные наручные часики, когда они уселись за кухонный стол. — Добрые люди давно спят, а мы собираемся чаевничать… Ладно, будем считать себя… недобрыми… Коленька, расскажи: за что тебя упекли за решетку? Тыркин говорил: ты с боссом какую-то телку оприходовали без её согласия… Да? Если действительно так — глупо. Насиловать в наше время — хлопотно и немодно, бабы сами ложатся…

Делая вид, что он с наслаждением прихлебывает крепкий чай, Родимцев про себя удивлялся выражениям, вылетающим из пухлогубого ротика. Девушка безбоязненно касается самых опасных тем, которых даже близкие люди стараются избегать. Ну, что ж, это — лишнее доказательство её доступности.

— Я не насиловал — просто любопытствовал, как это делается. Проститутку подмял мой босс. Он сейчас все ещё парится на зоне.

— Ну, и как тебе показалось? — Симка насмешливо раздвигнула пухлые губешки, розовый язычок плотоядно облизал их. — Понравилось?

— Могу показать!

Николай наклонился, запустил руку под халат. Впился жадным поцелуем в пахнущую духами белоснежную шейку. Сейчас девица обмякнет, останется только перенести её на диван.

— Снова торопишься? — отстранилась Сима. Ни следа волнения или возмущения, ровный, с оттенком тонкой насмешки голос. — Сначала прими ванну, побрейся. А я постелю, — откровенно зевнула она. — Ужас, как спать хочется!…

Спать им, конечно, не пришлось. В постели девушка сполна показала свой, как выразился Тыркин, норов. Куда девалась насмешливость, внешнее хладнокровие! Изощренные ласки, поцелуи-укусы, впившиеся в спину острые, звериные коготки, поощрительные выкрики — все это обрушилось на парня, будто лава из кратера проснувшегося вулкана.

5
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело