Ложь любви - Дэвидсон Мэри Дженис - Страница 38

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая

Он застонал, уткнувшись в ее волосы и пытаясь не обращать внимания на ее чувственное ерзание рядом. Она же не специально, указал он себе строго, даже немного зло. Оставь ее в покое. Спи.

- Виктор, - прошептала она.

- Что, дорогая?

- Я скучала по тебе. – Это было сказано так тихо, почти едва слышно.

- Правда? – выдохнул он. Затем, пытаясь быть непринужденным, он небрежно заметил: - Аа. Ну, я тоже по тебе скучал... немножко.

Она хихикнула, но, когда он нежно погладил ее живот через ночнушку, не отодвинулась.

- Что это? – спросил он довольно. – Оооох, Эшли, да ты толстеешь!

- Печенюшек объелась, - зевнула она.

- Ты точно раздалась в талии, - заметил он, ощущая и поглаживая ее. Она сводила с ума теплотой и мягкостью. – Так мило!

- Заткнись, меня сейчас стошнит.

- Боже, вот бы ребенок родился уже завтра. Я не могу дождаться.

- Если бы ребенок родился завтра, у тебя бы рук не хватило, чтобы меня обнять. Нам пришлось бы купить кровать побольше.

- Вряд ли. Можно мне?.. – он слегка поднял ночнушку за край, желая почувствовать ее живот без прикрывающей его ткани. Она не возражала. И вскоре он гладил ладонями ее мягкий маленький животик. Ему ужасно хотелось поцеловать ее туда. Виктор подавил это желание.

- Ты хорошо себя чувствуешь?

- По большей части. У меня все еще бывают приступы утренней тошноты, и не только по утрам, но если я что-нибудь пожую, это проходит.

- Прекрасно. – Его руки, не слушая его рассудка, потихоньку поднимались, пока не начали поглаживать ее грудь. Она резко вдохнула, но промолчала; он не мог в это поверить. – Я очень по тебе скучал, Эшли. Я постоянно о тебе думал.

- Прекрасно. – Это было... она, и правда, прерывисто дышала? Может, она действительно хотела его? Нет, было бы слишком самонадеянно верить в это. Они женаты меньше месяца. Тебе придется дать ей больше времени, чтобы забыть, каким ублюдком ты был. Тебе придется...

- Ммм... Виктор?

- Да, любимая?

- Ты же не... забавлялся с местными девицами, пока был в Греции?

Шокированный, он ответил:

- Нет, конечно.

- А. Хорошо. Потому что... ну, я знаю, что не была такой уж замечательной в постели...

- Не по своей вине, - перебил он.

- Я этого и не говорю, - обиделась она. – Но хотя я и не смирилась бы с изменами, но, думаю... я не стала бы винить тебя за это.

Его рот раскрылся от изумления. Если она и правда ненавидит его, то ей было все равно, с кем и как часто он спит. А теперь она говорит, что не смирилась бы, но поняла. Что это значит? Могут ли у нее быть к нему чувства?

- Но я и не хочу, - ответил он.

- Правда? – она казалась удивленной. Он чуть не засмеялся. – Почему?

- Потому что хочу только тебя, - ответил он, целуя ее в губы. Они были мягкими со сна, а ее дыхание было сладким, словно молоко. Ее язычок вытянулся на встречу его языку, ее руки ласкали его плечи, пока они впливались в уста друг друга. Наконец, они разделились: она прерывисто дышала, а он тяжело глотал воздух.

- Я хочу только тебя, - повторил он. – Навсегда.

Он коснулся темного костра ее волос, затем вдохнул их аромат. Целуя ее в шею, он расстегивал пуговички ее ночнушки, обнажая грудь. Оставив поцелуй на мягком соске, он почувствовал, как тот напрягся под его губами, и стал лизать нежную грудь, иногда прерываясь, чтобы поцеловать ее в губы, а когда она начала неистово дергать ночнушку, помог ей стянуть одежду через голову.

Часть его все еще колебалась оттого, что Эшли позволила дотронуться до себя, даже приветствовала это, а другая его часть не могла насытиться ею, безумно желая коснуться, целовать и ласкать каждый дюйм любимой. Он делал то, что хотел с тех пор, как вернулся в эту кровать: целовал ее живот, а затем покрыл дорожкой из поцелуев линию вниз, пока не прижался к завиткам меж ее ног. Она сдавленно застонала, а колени ее дернулись, когда она рефлекторно попыталась сдвинуть ноги, но затем заставила себя открыться.

Переполненный радостью оттого, что она доверилась ему, Виктор осыпал поцелуями ее плоть, которая была словно нежнейший шелк: теплая и солено-сладкая на вкус. Он пососал дерзкий бугорок, наслаждаясь этим, и погрузился в нее языком. Он проводил пальцами вверх и вниз по ее набухшим складкам, затем раздвинул их и слегка подул на ее мягкую, гладкую плоть.

Она почти кончила и начала стонать, а ее бедра беспомощно дрожали, прижимаясь к нему, он остановился, нежно перевернул ее и поставил на колени. Лаская ее спину и сладкие ягодицы, он удивлялся, какая же она шелковая и упругая на ощупь. Затем он легко проник в нее сзади, закрыл глаза и охватил груди руками, лаская соски, а ее мягкие стоны сводили его с ума, но он все же хотел сделать все ласково, очень нежно, чтобы...

Она резко подалась назад, к нему, и через секунду он уже был в ней полностью; он согнулся над ней, дрожа и сжав зубы. Она застонала и подвигала своим восхитительным задом по его паху; он сдавил ее в объятии и нежно, очень нежно укусил ее за плечо, в то же время выходя из нее и снова входя. Она с готовностью встретила его, толчок за толчком, извиваясь под его прикосновениями и нежно постанывая. Он перестал ласкать ее грудь и дотронулся до ее лона, нащупал чувствительный бугорок и, дразнясь, поласкал его кончиком пальца. Она резко вскрикнула, и он почувствовал, как она достигла пика наслаждения, как ее мыщцы сжались вокруг него, заставляя его выплеснуться, и было уже слишком поздно, он не смог остановиться и сдался, изливая свое семя в нее.

Они, дрожа, упали в изнеможении.

- Добро пожаловать домой, - прошептала Эшли, и прежде чем Виктор смог собраться с силами и ответить, он понял, что она тихонько засопела.

* * * * *

Она уже встала, когда он проснулся, так что ему пришлось подняться и пойти ее искать. Вспомнив, что Джин живет с ними под одной крышей, он остановился на некоторое время, чтобы закутаться в халат, а затем продолжил поиски жены. Он обнаружил ее на кухне за поглощением тоста и стакана молока. Увидев его, Эшли густо покраснела.

- Доброе ут... в чем дело?

- Ни в чем, - проворчала она, проглотив молоко в два глотка. Он заметил, что она избегает взглядов в его сторону.

- Ты нормально себя чувствуешь?

- Нормально, мне нужно... эээ, в туалет. – Она выскочила из кухни, прежде чем тот смог что-то ответить: Виктор в изумлении смотрел, как она уходит, а затем засеменил следом.

Он заскочил в ванную как раз в тот момент, когда она собиралась закрыть дверь.

- Да в чем дело? – еще раз спросил он.

- Ни в чем!

- Ты злишься на меня?

Она ухмыльнулась.

- Разнообразия ради, нет.

- Тогда что... – он озадаченно оборвал себя на полуслове. Она все еще не могла посмотреть ему прямо в глаза, и теперь мяла в руках пояс от своего халата, уставившись на коврик у его ног. Он подумал о прошлой ночи, гадая, не оскорбил ли он ее, не обидел ли или... и тут до него дошло.

- Ты стесняешься прошлой ночи.

- Нет, - сказала она коврику.

- Да, стесняешься, – поддразнил он, делая шаг вперед и притягивая ее к себе, чтобы обнять. Она попыталась вырваться, но не прилагая особых усилий. – Ты стесняешься, потому что ты просто самая сногшибательная женщина, с которой я когда-либо занимался любовью.

- Я не поэтому... я? Самая сногсшибательная женщина, с который ты когда-либо был?

- Ты на первом, втором и третьем месте, - заверил он, сжимая ее в объятиях. Он поцеловал ее в макушку и, невероятно, но она не отстранилась или не прервала его резким словом. – Так что, чего тут стесняться?

Она замолчала, и только Виктор решил, что Эшли не ответит ему, она мягко заметила:

- Мне не должно нравиться то, что мы делаем. Я не должна наслаждаться тобой. После всего, что произошло... из-за того, как я забеременела. Я должна ненавидеть тебя, и я действительно пыталась, Виктор, но это невозможно. Я не могу тебя теперь ненавидеть. Я не думаю, что когда-либо испытывала к тебе это чувство. Но это неправильно. Это плохо, очень плохо.

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая