Заложники на Дубровке, или Секретные операции западных спецслужб - Дюков Александр - Страница 12

В советское время 7 ноября в Москве проводился праздничный парад, демонстрировавший мощь вооруженных сил, охраняющих покой мирных жителей, и очень символично и красиво было именно в этот день памяти о былом величии продемонстрировать людям их беззащитность и бессилие когда-то великой страны. Террористы, планировавшие операцию, хорошо знали свое дело и разбирались в символике; подобно тому, как Мировой торговый центр и Пентагон были символами экономической и военной мощи Соединенных Штатов, 7 ноября был одним из символов былой силы России.

И еще более символичным был бы захват именно в этот день «Норд-Оста» — мюзикла о советском прошлом. Мюзикла, в котором жило «гордое чувство великой страны». «Оно кажется наивным и прекрасным одновременно, — писал журналист Владимир Кичин, — цены величия мы теперь знаем, но и без идеалов человек деградирует. Это мюзикл, возвращающий читателю чувство достоинства — своего и страны».[92] Именно это чувство и было так мерзко террористам, именно его им так хотелось растоптать, как давным-давно они растоптали его в самих себе, заменив достоинство понятиями денег и мести. Быть может, в этом их стремлении была лютая зависть к тем, кто, несмотря ни на что, сохранил чувство Родины?

«Норд-Ост» в качестве цели операции выбрали заранее. Первоначально в качестве возможных целей рассматривались также Московский дворец молодежи на Фрунзенской и Большой театр, однако выбор пал на здание театрального центра на Дубровке.[93] Террористы несколько раз побывали на мюзикле и не без удовольствия отметили его слабую охрану. «Да какая у нас охрана, — впоследствии признавались попавшие в заложники сотрудники мюзикла, — три пенсионера, и бабушка какая-то сидит на входе, билеты проверяет».[94] Мирная столица не опасалась захвата заложников; это казалось совершенно невозможным.

Но террористы были уже здесь, на мюзикле. Они вели видеосъемку, чтобы впоследствии четко знать расположение помещений, присматривались к зрителям. «Тщательно фиксировали все входы и выходы, посты охраны… окна звуковых кабинок, балкон осветителей… Просмотрев эту запись, можно прикинуть, за сколько секунд можно добежать до дверей и обратно. Какую позицию занять. Где расставить боевиков и правильно определить сектора обстрела здания. На войне как на войне».[95] Заместитель Бараева Абу-Бакар посетил «Норд-Ост» четырежды — 10, 16, 18 и 19 октября.[96]

Насколько можно понять, не позднее 16 октября Бараевым, Абу-Бакаром и Ясиром было принято решение о переносе даты захвата заложников с 7 ноября на 23 октября.[97] Чем было обусловлено это изменение плана, остается неизвестным; возможно, у террористов сдали нервы и они предпочли минимизировать риск разоблачения. Основания на то у них были: 22 октября расследовавшие взрыв у «Макдональдса» оперативники МУРа задержали одного из участвовавших в обеспечении операции террористов — Аслана Мурдалова.[98] Террористы поняли, что по их следу уже идут; «Норд-Ост» следовало захватить как можно скорее. Конечно, в середине рабочей недели на мюзикле было гораздо меньше народа, чем в праздник, однако людей было более чем достаточно.

Вечером 23 октября террористы подъехали на трех автомобилях к зданию театрального центра. Недалеко от главного входа в автомобиле сидел мужчина; отвезя на спектакль свою жену и маленькую дочку друга, сам он на «Норд-Ост» решил не идти и остался ждать на улице.

Он дремал, но, услышав какой-то шум, выглянул из машины. «Из микроавтобуса, — рассказывал он, — выскочили двое в камуфляже и с автоматами в руках. Они побежали к главному зданию ДК. Я тут же вышел из машины, и в этот момент один из нападавших увидел меня. Уже на пороге здания он дал очередь из автомата вверх, в козырек над входом. После того как эти двое, видимо, последние из террористов, забежали внутрь, оттуда раздалась непрерывная стрельба. Было такое впечатление, что в ДК идет настоящий бой…».[99]

Мужчина, да и никто еще, кроме террористов, не знал, что это — самый масштабный теракт из когда-либо совершавшихся на территории нашей страны.

Для успеха террористам нужно было повышенное внимание СМИ. Правда их сайт чеченских террористов kavkaz.org был уничтожен буквально через полчаса после того, как на нем появилась информация о захвате заложников в Москве и требованиях террористов. Согласно официальной версии, это было сделано некими российскими программистами, «решившими внести свой вклад в борьбу с терроризмом» и проживающими в Штатах.[100] Весьма возможно, впрочем, что так было бы заявлено, даже если уничтожение сайта стало бы результатом атаки штатных программистов ФСБ: едва ли российские спецслужбы сочли бы целесообразным признать свое участие в подобной юридически незаконной акции — ведь kavkaz. org был официально зарегистрирован в США. Как бы то ни было, главный информационный ресурс террористов был выведен из игры, однако боевики, захватившие здание театрального центра, в нем уже не нуждались.

У террористов имелись хорошо разработанные планы по манипуляции СМИ; в связи с тем, что они имели дело с российскими СМИ, в их реализации не было никакой сложности. Российские специалисты по борьбе с терроризмом давно указывали, что «в обществе, где отсутствуют соответствующие профессиональные кодексы поведения и (или) законодательное регулирование этических и правовых рамок освещения террористических актов, требований и заявлений террористов, последние получают неограниченные возможности воздействия на общественное мнение и власть, проведения отдельных информационных атак и реальный шанс на победу в информационной войне».[101] К сожалению, все эти предупреждения пропадали втуне; многие журналисты считали «свободу слова» самым главным приоритетом, поступаться которым не стоит даже во имя жизней людей и интересов страны. Такая позиция, в свою очередь, позволяла террористам режиссировать свои акции; именно этого и добивались бандиты, захватившие здание театрального центра на Дубровке.

Террористы сразу же начали работать с западными СМИ. Уже в 10 часов вечера, через 50 минут после захвата здания, министр пропаганды Республики Ичкерия Мовлади Удугов дал интервью Службе ВВС по Центральной Азии и Кавказу. Он подтвердил, что группа полевого командира Бараева организовала захват заложников. По словам Удугова, группа состоит из террористов-камикад-зе и примерно 40 вдов чеченских повстанцев, которые не собираются сдаваться. Здание заминировано.[102]

К одиннадцати часам 23 октября террористы выпустили из здания несколько десятков заложников, в том числе детей. Это было очень эффектно: испуганные дети, родители которых остались в руках бандитов, и телевиденье, конечно же, многократно показывало такие кадры, как те, где десятилетний Денис Афанасьев рассказывал об увиденном. «Эти люди с автоматами были похожи на кавказцев и говорили с акцентом. Мы хотим, чтобы кончилась врйна, кричали они».[103] Вся страна и весь мир видели эти кадры; это-то и было необходимо террористам.

Собственно говоря, главное отличие терроризма от партизанской войны заключается именно в том, что для реализации своих целей террористам жизненно необходимы средства массовой информации. Именно СМИ позволяют нагнетать панику в обществе, столь необходимую террористам. «Есть страх разумный, когда человек верно определяет источник и величину опасности и принимает меры, которые ее снижают. Есть страх неадекватный (невротический), когда человек или впадает в апатию, или совершает действия, вредные или даже губительные для него самого. Цель террористов — создание именно невротического страха, — комментирует эту особенность террористической тактики политолог Сергей Кара-Мурза. — Деморализованные и запуганные люди делают сами, требуют от властей или хотя бы одобряют действия, которые этим людям вовсе не выгодны… Это действия, которые выгодны террористам или чаще — заказчикам, нанимателям террористов».[104] Без СМИ современный терроризм почти не имеет смысла; почему-то именно этого обстоятельства российские журналисты либо не знали, либо не хотели знать, радостно озвучивая любую информацию, которую сливали им преступники.