Настоящая принцесса и Летучий Корабль - Егорушкина Александра - Страница 4

– Не объясняй, – резко перебил Филин. – Дальше.

– Мне было так страшно, что я не смог промолчать. Я наотрез отказался и тем себя выдал: Мутабор понял, как мне страшно.

– Ясно, – тихо произнес Филин. – И тогда он принялся угрожать тебе этим превращением.

– Знаете когда? – Инго усмехнулся. – В последнЮ-Ю неделю перед коронацией. Особенно накануне.

– За меня?

– И не только. Еще за то, что я так долго прятал старшего Конрада, и за побег в город, и за разговор с Лизаветой и Мурремурром. Мутабор заявил – если я так боюсь даже быстрой метаморфозы в доппельгангера, он мне отплатит за мою дерзость, за непослушание и за побег. Прекрасно, замечательно, сказал он, пусть превращение идет медленно! Мутабор похвалился, мол, ему под силу заколдовать меня так, – Инго запнулся, – что на превращение у меня уйдут годы! И безболезненным оно не будет.

Филин свел брови.

– Фантастическая гадина, – пробормотал он. – Почему ты раньше молчал?

– Было страшно.

– А теперь стало еще страшнее, – Филин потер шею. – Только я ничего не различаю, – медленно произнес он. – Думаю, такое колдовство я бы уж как-нибудь заметил.

– Филин, простите, но вы сами утверждали, будто Мутабор гораздо сильнее вас.

– Утверждал.

– А вдруг это и впрямь так? Может, тот ночной карлик – это было лишь начало, сущий пустяк? Если Мутабор все-таки заколдовал меня на годы вперед, да еще так, что вам не видно, а если вы и увидите, будет слишком поздно?!

Филин яростно отмахнулся и снова уставился на карандаш.

– А теперь скажи мне, пожалуйста, вот что, – глаз он не поднимал. – Предположим, ты найдешь Белую Книгу – зачем она тебе?

– Как – зачем? – удивился Инго. – Я попробую ее открыть. А дальше… Будем надеяться, что она всего-навсего не откроется.

– Исключено, – Филин остро взглянул на короля. – Ты маг.

– Что ж… Если мои подозрения – правда, то, надеюсь, вы со мной как-нибудь… вы сразу все поймете и сумеете со мной совладать. Особенно если вам поможет Конрад, ведь драконье пламя уничтожает что угодно. И никто, кроме вас, не сможет потом объяснить… остальным, почему нужно было так поступить. Я не хочу превращаться медленно. Лучше узнать все сразу и не мучиться – и других тоже не мучить. Правда, Филин?

Карандаш в пальцах волшебника хрустнул и сломался. Филин подошел к окну и вышвырнул обломки в сад.

– Да, я сразу все пойму, – с трудом проговорил Филин. – Я ведь видел Мутабора как он есть. Инго, я не хочу для тебя такой участи…

– Простите меня. – Инго обессиленно опустился на подоконник и обхватил колени руками.

– Что – «простите»? – простонал Филин. – Какое там «простите»?! Мы с Бабушкой уже один раз тебя теряли – хватит! Ты понимаешь, чего ты от меня требуешь? Ты хочешь, чтобы я тебя убил! Своими руками!

– Я тоже видел Мутабора как он есть, – негромко ответил Инго. – Когда я превращусь в доппельгангера, это буду уже не я, и вам даже не придется себя заставлять. Правда, – король умолк и снова смотрел на море. Его рыжая голова горела на солнце.

– Так вы плывете со мной? – спросил он после долгого звенящего молчания.

– А куда я денусь? – с горечью воскликнул волшебник. – Боже мой!

Король отвернулся.

– Инго, – сказал Филин в тоске, – Инго, если Мутабор сумел тебя отравить – то только страхом и подозрениями! Опомнись! Тебе недостаточно моего слова?!

– Мне достаточно вашей фразы того, что вы с Бабушкой меня уже теряли, – ответил король и снова сел на подоконник. – А если вы меня потеряете потому, что я окажусь еще одним Мутабором? Кто тогда уцелеет? А?

Филин ахнул.

Король на подоконнике не шелохнулся, но по нему было прекрасно видно, что он уже давно все решил и спорить бесполезно. Не прощаясь, волшебник вышел за дверь, поборов искушение ею хлопнуть. «Вот оно что…», – бормотал он, стремительно шагая по дворцовым коридорам и рассеянно кивая в ответ на почтительные поклоны встречных.

Филин пронесся по дворцу, более обычного напоминая нахохлившуюся птицу. Он едва не наступил на компанию дворцовых домовых, старательно драивших мозаичный пол в одной из бесчисленных галерей. Он лишь издалека помахал рукой господину Циннамону, министру двора и волшебнику-кондитеру, прогуливавшемуся по террасе дворцового парка. До Филина донеслось вдохновенное бормотание: «Между вторым и третьим коржом – цукаты и тертый миндаль… А вензель Ее величества выложим из земляничин по сливочному крему…» Углубившись в шелестящий древесный сумрак парка, Филин с облегчением выдохнул, поднял голову, высмотрел подходящий просвет в ветвях – и через мгновение рябая ушастая птица взвилась в воздух над башенками и шпилями Радинглена. Вопреки расхожему мнению, филины прекрасно летают днем.

– Инго! – подпрыгнула от радости Лиза, едва распахнув дверь.

– Тебе привет от господина Циннамона, – Инго протянул сестре обтянутую атласом коробку – в такие радингленский кондитер укладывал пирожные. – Здравствуй, лисенок. Какая ты хорошенькая… Ты куда-то уходишь? Я некстати?

– Нет, – Лиза помрачнела. – Наоборот, только что пришла. А ты всегда кстати, пора бы запомнить.

– Погоди, – встревожился Инго. – Что случилось? Ты почему такая кислая? Смотри, это тоже тебе, набрал утром на море. – Он вытащил из кармана горсть мелких затейливых ракушек и высыпал на подзеркальник, где уже лежала и стояла всякая мелочь – позабытые с зимы перчатки, тюбик Бабушкиной помады, флакон духов, прошлогодний абонемент в Капеллу… Беспорядок был на подзеркальнике, что и говорить.

– Ух ты, красотища! – восхитилась Лиза. – Все прибрать, а их оставить – пусть так и лежат… – Ракушки были круглые шипастые, плоские полосатые и длинненькие пятнистые. – Ой, а это что? – среди ракушек оказался крошечный серебряный бубенчик.

– Да вот, нашел в столе, – грустно сказал Инго. – Бери. Можно на форточку повесить, будет звенеть от ветра.

Лиза звякнула бубенчиком над ухом.

– Странно, серебряный, а звучит как-то фальшиво… – она положила бубенчик на подзеркальник. – Вот что, пошли поедим. Лучшее лекарство от огорчений! – Лиза убежала на кухню, открыла холодильник, и мгновенно уставила кухонный стол угощением.

– Куда столько? Королей неплохо кормят, – напомнил Инго, оглядывая стол. – Неужели я такой жалостно тощий?

– Не без этого, – отозвалась Лиза.

– Слушай, Лиллибет, убери половину, а то я в Радинглене ужинать не смогу, и Циннамон обидится.

– Ого! – Лиза выгружала из коробки пирожные. – Привет от нас господину Циннамону.

– Сестренка, что все-таки случилось? – спросил король Радингленский.

Лиза села за стол, поковыряла вилкой в салатике и, смущаясь до жара в щеках и ушах, рассказала брату о своих печалях. Инго не улыбнулся.

– Только не говори, что не в красоте счастье, – звенящим голосом предупредила Лиза. – И не говори «Они ничего не понимают».

– Счастье и вправду не в красоте, – кивнул Инго, – и это даже жалко, потому что ты чудо какая хорошенькая. И «они» все прекрасно понимают. Я тебе скажу, в чем дело. Только между нами.

– И в чем? – Лиза уныло смотрела в тарелку. Пестрый холмик салата венчала сметанная клякса.

– Ты принцесса.

– Неужели я такая воображуля, что это всем заметно? Бузюзю! – возмутилась Ее высочество.

– Как-как? – переспросил Инго.

– Бузюзю! – повторила Лиза. – Слово такое, дарю. Сама придумала, на все случаи жизни годится. А то все, как из инкубатора: «вау!», «о йес!», «супер-пупер!» – ехидно передразнила она.

– Ты же сама говоришь, что все как из инкубатора. А ты не такая, как все, и к тому же принцесса.

– Инго, но я никому-никому ни словечка…

– Не важно. Дело в другом: ты совсем особенная. Правда. Я в этом немножко разбираюсь, – король все-таки улыбнулся, но получилось опять невесело. – Именно это все и чувствуют.

– Ты меня так утешаешь? – подозрительно уточнила Лиза.

– Нет, конечно. Какое это утешение? Вот смотри. Ты – рыжая. Ты – со скрипкой. Ты – маленькая. А все они – одного среднего роста, одной средней масти, и скрипок у них нет. За что им тебя любить?