Настоящая принцесса и Снежная Осень - Егорушкина Александра - Страница 46

• Предыдущая
• 46/76
• Следующая

Он снова зашагал по мраморным ступеням, волоча за собой Костю. Лиза пошла следом.

— А мне на самом деле есть чем тебя взять, — продолжал Изморин, не оборачиваясь. — Подумай — поймешь.

Лиза молча спешила за ним, то и дело переходя с шага на унизительный бег вприскочку. И глядела в пол. Изморин, не выпуская Костю, распахнул перед ней какую-то дверь и отступил в сторону, как перед дамой. Лиза шагнула внутрь.

— Иди, Лилли, и подумай о нашем разговоре, — негромко сказал Изморин Лизе в спину.

— Виктор Александрович! — застрекотала Саблезубая и вдруг несолидно побежала за Измориным. — Вы сказали проследить за мальчиком, но я его Алине Никитичне больше доверить не могу, у неё на все один ответ — не знаю, не видела, ей ничего нельзя поручить, а мне за всеми не углядеть, их много, а я одна…

— Мне это неинтересно, — обернулся Изморин. — Проследите за репетицией и… — он поморщился. — И прекратите, наконец, эту суету. Мальчиком теперь займусь я. — Он целеустремленно двинулся дальше вместе с Костей.

Что же теперь с дракончиком будет?

— Кудрявцева! — Саблезубая настойчиво постучала Лизу по локтю — как в дверь кабинета русского языка и литературы вчера утром. — Ли-за! Лиза Кудрявцева, ты меня слышишь?

— Я? Да… ой. — Лиза воззрилась в стеклянные глаза лисы, возлежавшей на плечах у педагога, и ляпнула первое, что пришло в голову. — Ульяна Сергеевна… а… а… вот вы тут, а где же Ляль… Аллочка?

— Аллочка дома, спит, конечно, — как само собой разумеющееся ответила Саблезубая. Лиза почему-то ужасно обрадовалась, что Лялькино бегство в фотомодели не состоялось. Конечно, на фоне всего остального это капля в море, но хоть что-то у меня получилось, подумала она. Л вот получится ли все остальное… Я и так уже дров наломала.

Гадингленские сильфы свое обещание, как это ни странно, сдержали: горожане о поломке Бродячего Мостика ничего не знали. Впрочем, многие радингленские жители даже и не ведали о сто существовании, а уж Петербург и вовсе представляли себе весьма смутно. Так что в Радинглене шла обычная жизнь, и на компанию гномов, спешившую по мосту Кота-Рыболова из Нижнего города в Верхний под мелким осенним дождичком, никто внимания не обращал — после реставрации монархии гномы не только вновь вышли из подземелий, но и весьма бурно участвовали в городской жизни, охотно помогая горожанам восстанавливать прежние торговые связи и сбитые с домов каменные украшения — следы правления господина Гранфаллона. И даже когда один из гномов неподобающе громко забарабанил в дверь, на стук обернулась разве что парочка бездельников-сильфов с гребня крыши напротив да пробегавший мимо полосатый кот.

Между тем гном, стучавший в дверь, нетерпеливо сбросил капюшон, и сильфы сверху ничего этакого не заметили — макушка и макушка, — а вот кот затормозил, промахнулся и вздыбил шерсть: у гнома начисто отсутствовала борода. Что, гномов снова бреют? Неужели опять последние времена настали?! Но безбородый гном стучался не куда-нибудь, а в дверь книжной лавки Гарамонда, большого друга всех радингленских котов, и дверь отворилась, а потому полосатый кот с облегчением выдохнул и засеменил дальше по Флейтовой улице к перекрестку Трилистника.

В лавке Гарамонда царил полумрак. Видел Лева и на свету не очень-то, а в сумраке и вовсе глаза можно было бы закрыть за ненадобностью, но тут прямо над ним воздвиглось что-то громадное и побрякивающее.

— А! — мощно прогудел знакомый голос Амальгамссена. — Кого я вижу! Господа подземные мастера! О-о, Лео! Да проходите же! — Мастер отложил на стол рулон каких-то чертежей и обернулся в глубь лавки. — Господин Гарамонд, кончайте вы пылинки с зеркала сдувать, к нам тут гости! — после чего затряс мгновенно онемевшую Левину руку, приговаривая:

— Щиты клепаные, носки штопаные! Вот так дела! Вы откуда ж, мастер гном? Это… а без окуляриев почему?

Насчет зеркала Лева не понял, а вопросу про очки не удивился. Устал он удивляться.

— Разбились, — коротко ответил паж её высочества и сделал неуверенный шаг вперед.

Амальгамссен внимательно посмотрел ему в макушку и, пробормотав: «Срочно новые сделать… Линзы вроде были…», — охлопал себя по обшитым карманами бокам, сгреб со стола чертежи и исчез. Гномы расступились и замерли у двери в поклоне, подметая бородами пол, и только светлобородый Бьорн последовал за Левой со словами:

— Господин Гарамонд, просим извинения, что обеспокоили. Убедитесь сами, не зря мы караул выставили! Наши в городе!

— Приветствую, любезные гномы, — сказал из сумерек голос Гарамонда. Лева прищурился — радингленский летописец отделился от еле различимого зеркала, занимавшего почти всю левую стену лавки. При виде Левы он выронил мыльную тряпку. — Лео! Так это вы! Ну что же, добрый день, коллега. Я как раз вас поджидал, — поклонился Гарамонд. — Только никак не думал, что вы появитесь оттуда, — он кивнул на дверь.

— Юный Дайн сумел пройти Дятловы врата, — с неприличной для гнома поспешностью объяснил сияющий Бьорн.

— Вы же говорили, они наглухо закрылись? — вспомнил Гарамонд.

— А доблестный Лео прошел! Сила в нас! — с гордостью сообщил Бьорн, но тут же помрачнел. — Правда, за ним они опять сомкнулись намертво. Мы сразу же уведомили нашего долгожданного гостя, что королева велела тотчас доставить любого вестника во дворец, однако же, не успев толком отдохнуть и едва перевязав раны (Лева, и без того красный, покраснел ещё пуще), доблестный Лео настоял на том, чтобы сперва увидеться с вами. Мы, впрочем, отправили к королеве гонца.

— И правильно сделали, — согласился Гарамонд, нетерпеливо глядя на Леву.

— Э, — сказал Лева и поглубже вдохнул. Про «коллегу» он решил пока не думать. И про то, что сделает с бедолагой-гонцом Лизкина бабушка — тоже. — Странная история тут стряслась,

Гарамонд… В общем, вы не знаете, кто в Радинглене человек-ключ? Это не вы случайно?

Гарамонд встревоженно глянул Леве через плечо. Лева обернулся. Тактичных гномов во главе с Бьорном и след простыл. А ведь найти в себе силу воли откланяться, когда речь заходит о каких-то неведомых ключах, может далеко не каждый гном.

— Всего доброго, любезные гномы, — вполголоса проговорил Гарамонд им вслед. Лева сделал шаг вперед и немедленно на что-то наткнулся. Что-то было твердое и угластое, а с него обрушилось и зашуршало — книжные полки, наверно, что же ещё.

— Извините, — он развел руками. — Я тут уронил что-то…

Гарамонд привычным нырком поднял упавшую книгу, быстро подвинул Леве стул, и оба уселись перед зеркалом во всю стену.

Лева чуть не плюнул с досады. В Радинглене утрата очков ощущалась весьма остро — сейчас он, как ни щурился, не мог разглядеть, действительно ли зеркало только наполовину пыльное или это кажется. Ну не носом же в него тыкаться!

— И как вам удалось сюда добраться? — Как только они остались одни, Гарамонд стал похож на кота, стерегущего мышь, — весь подобрался. — Ведь Мостик разбит, и, по словам Ее Величества, даже через бубенчики с Петербургом не связаться. Рассказывайте с самого начала.

Лева тяжело вздохнул. Ему не то что не хотелось рассказывать — хотелось поскорее начать вопросы задавать. Кроме того, Лева боялся, не прорежется ли в нем в самый неподходящий момент присущая всему подземному народу наклонность к длинным, неспешным повествованиям, а потому старался говорить кратко и в подробности не вдаваться.

Гарамонд выслушал внимательно, не перебивая, только глазами поблескивал. А потом покачал головой:

— Это, как вы обычно говорите, уважаемый Лeo, сухой остаток.

— Я старался, — с достоинством кивнул Лева и одернул гномский кожаный кафтан.

— Понимаю, — Гарамонд улыбнулся, но глаза у него остались серьезными. — Но нам важны детали. Я вам сейчас вопросы буду задавать, настырные и дурацкие, а вы, пожалуйста, отвечайте, даже если вы об этом уже упоминали.

— Угу. — Настырные — это может быть, но дурацкие — вряд ли.

— Значит, вы шли в Радинглен за помощью? — Гарамонд придвинулся так близко, что теперь Лева видел каждый волосок в его кудрявой бородке.

• Предыдущая
• 46/76
• Следующая